Проснулась и не поняла, где я. Не сразу сообразила, что спала сидя на диване в зале. Почему я не в постели? Тело затекло, ломило колени, голова гудела. И вдруг мозг стрелой пронзила страшная мысль. Я вспомнила – Матвей в больнице после страшной аварии. Вскочила с дивана, путаясь в полах халата.
Почему я не рядом с ним? Почему безмятежно спала, когда Матвей на грани жизни и смерти?
Откинула спутавшиеся волосы с лица и поспешила на звуки посуды, доносящиеся с кухни.
– Доброе утро, – кивнул мне Олег. – Как раз собирался разбудить тебя. Через мгновение будет готов кофе. Бутерброды на столе, – кивнул он.
– Из больницы звонили? – это единственное, что волновало меня.
– Нет. Если бы позвонили, я бы тебя разбудил. Так что спокойно завтракай, и я отвезу тебя в клинику.
– Я не буду завтракать. Поехали сейчас. Немедленно!
– Зачем? На время посмотри. Начало восьмого. Раньше девяти в больницу никого не пускают.
– С чего ты взял? – я была зла на Олега. Не до еды сейчас, главное узнать, как там Матвей.
– Вчера спросил у врача. Сиди, пей кофе, и не волнуйся. Случись что, мне бы позвонили.
– С какой стати тебе, а не мне?
– Я попросил дежурную медсестру.
У Олега, как всегда, все схвачено. Но я все равно злилась на него. Холодный, бесчувственный! Брат в тяжелом состоянии, после сложной операции, а он попивает кофеек!
– Поехали, – снова потребовала я.
– Чего ради? Сидеть в машине перед закрытыми дверьми? Угомонись. Бесполезной суетой ты ничего не изменишь.
Он был прав, но я не могла вот так сидеть дома и ждать девяти утра.
Опустилась на стул, и замерла. Ничего нет хуже ожидания и неизвестности. Олег поднял над огнем турку, подул на пенку и снова начал греть кофе. Гурман! Мне сейчас не до изысков, я бы выпила обычный растровыми и не заметила бы разницы.
Олег подал мне крохотную фарфоровую чашечку. Я пользовалась кофейным сервизом от силы пару раз. Мы с Матвеем пили кофе большими бокалами. Матвей крепкий черный, я с молоком и корицей.
Но я не стала возражать, и отхлебнула то, что подал мне Олег. Кофе не просто бодрил. Он встряхнул меня. Такой напиток я варить не умела. Горький, крепкий, ароматный. Именно то, что мне сейчас нужно.
Взбодрилась после первого глотка, и паника немного отступила.
– Вкусно, – призналась я.
– Вот именно, а ты не хотела пить, – улыбнулся Олег располагающей улыбкой. – Съешь бутерброд. Тебе надо поддерживать силы.
Не стала спрашивать для чего. Темные мысли снова полезли в голову. Чтобы как-то прогнать их, позвонила сотруднице Кате:
– Доброе утро.
– Доброе, – сонно пробурчала та. – Что так рана звонишь?
– Я на работу сегодня не приду. У меня муж попал в аварию. Сообщи, пожалуйста, руководству. Я потом зайду, напишу заявление за свой счет.
– Ужас какой, – выдохнула Катя. – Все сделаю, не волнуйся. Удачи тебе и супругу. Пусть скорее поправляется.
Нужное пожелание. Я все-таки взяла бутерброд. Олег прав, мне нельзя раскисать, надо поддерживать силы и не падать духом.
Ровно в девять мы стояли у стойки администратора. Нас попросили подождать и ожидание длилось вечность. Минут через пятнадцать подошла дежурная медсестра.
– Состояние стабильное, ночь прошла спокойно, – заверила она меня. – Доктор придет в десять. Он все вам расскажет.
– А вы что можете сказать? – с надеждой посмотрела я на медсестру.
– Только то, что уже сказала. Состояние стабильное. Главное, что ночью не было кризиса. Это обнадеживает.
Вот так, и больше ничего… Стабильное, наверное, это хорошо. Но может быть и стабильно тяжелое.
Олег взял меня за руку и отвел к диванчику.
– Слышала? Все стабильно и под контролем.
Ничего не стала говорить ему. Он не поймет, что у меня на душе. А там холод и пустота.
Врач пришел не в десять, а почти в половине одиннадцатого.
– Состояние вашего мужа мы стабилизировали.
– Что это значит? – испуганно произнесла я. Надежда мешалась с отчаянием.
– Жить будет, – заверил меня врач. – Но потребуется еще несколько сложных операций.
– Можно его увидеть? – молитвенно прижала я руки к груди.
– Да, разумеется, медсестра проводит вас. Он без сознания, в искусственной коме.
Против моей воли из глаз потекли слезы. Не то облегчения, не то жалости к Матвею.
Олег обнял меня за плечи:
– Вот видишь, все хорошо. Матвей сильный, он обязательно выкарабкается. Главное, что будет жить.
– Да, это главное, – всхлипнула я.
Пусть в инвалидном кресле, пусть прикованный к постели. Я смогу поставить его на ноги, чего бы мне это не стоило. А если не смогу, не перестану любить. Лишь бы был жив.
Медсестра проводила нас в палату интенсивной терапии. Я охнула и едва не упала без чувств. Олег успел схватить мне за талию и посадить на стул у постели.
Я бы никогда не узнала своего Матвея. Весь в бинтах, лицо сплошной кровоподтек, опухшее, лиловое. Его тело опутывали провода и трубки. Мерно вздыхал прибор вентиляции легких, похожий на кузнечные меха, бежали графики пульса и давления на небольших экранах, как метроном отбивал секунды какой-то прибор.
Передо мной лежал не родной и любимый человек, а его подобие, подключенное к системе жизнеобеспечения.
– Это ужасно, – прошептала я. – За что это ему? Почему?
– Я сделаю все, чтобы помочь Матвею, – заверил Олег и положил руку на мою ладонь. – Все, что потребуется. Лучшие врачи, редкие лекарства, обещаю, достану все. Матвей выкарабкается. Хотя бы ради тебя… Он тебя очень любит и не посмеет оставить одну.
Не знаю, как долго я сидела у постели Матвея. Всматривалась в его лицо, надеясь уловить хорь малейшее движение век. Но ни один мускул не вздрогнул на его лице. Матвей не пытался открыть глаз, его губы оставались безжизненно плотными и неподвижными.
– Вам лучше уйти, – ко мне подошла медсестра. – Сейчас придет врач и займется осмотром пациента. Вы будете мешать.
– Да, конечно, – я поднялась и направилась к выходу. На пороге оглянулась на Матвея. Нет, он так и не пришел в себя, не подал мне ни малейшего знака.
Олег стоял в холле у окна и смотрел вдаль.
– Спасибо тебе, – я подошла к нему.
– Не за что, – он оглянулся через плечо. – Я позвонил родителям. Они приедут вечером.
– Как они отреагировали?
– Мама в шоке, отец держится молодцом. Я встречу их в аэропорту и привезу сюда. Ты хочешь поговорить с врачом после обхода?
– Обязательно, – кивнула я. – Сейчас он будет осматривать Матвея. Мне так страшно… – призналась я и почувствовала, как по щекам текут слезы. – Прости… – я поспешно вытерла их тыльной стороной ладони. – Прости, что гружу тебя…
– Все нормально, – ободряюще улыбнулся мне Олег. – Хочешь кофе? Или чай? Тут и то, и другое просто отвратительные, если честно. Но ничего взамен продолжить не могу.
– Знаю, – я слабо улыбнулась. – Нет, ничего не хочу. Я просто посижу и подожду врача. Мне еще надо своим родителям позвонить, – вдруг вспомнила я и схватилась за мобильник.
Мама как всегда, была занята в саду. Приусадебный участок у моих родителей весь засажен розами. Мама их не просто любит, она их коллекционирует. И ухаживает за ними практически круглый год, даже зимой выращивает саженцы в небольшой оранжерее.
Я с трудом смогла подобрать слова, чтобы рассказать маме о несчастье с Матвеем. Она охнули и всхлипнула.
– Мы с отцом приедем, – всполошилась она.
– Не надо, пожалуйста, не надо, – попросила я. Толку от того, что приедут мои родители никакого. А вот сумятицы добавится. Моя мама слишком энергичная, ни минуты не может сидеть без дела. Значит, начнет всех грузить своими предложениями. – Я буду звонить и держать вас в курсе, – пообещала маме. – Со мной брат Матвея Олег. Сегодня вечером приедут его родители. Не надо суеты.
– Хорошо, как скажешь, – по голосу я поняла, что мама обиделась.
– Прости, но мне сейчас лучше побыть одной.
– Разумеется, – в голосе мамы я услышала слезы, – мы тебе не нужны. У тебя есть родня мужа. Они тебе ближе, чем мы с отцом.
– Мама, пожалуйста, мне сейчас плохо и не до обид. Хотите, приезжайте.
– Хорошо, я поняла. Тебе сейчас и правда не до нас, – мама успокоилась и это меня обрадовало. – Нужна будет помощь – звони. И не переживай раньше времени.
– Спасибо, я знаю, – я была бесконечно благодарна маме за понимание. Я очень люблю родителей, но их опека порой напрягает и мешает жить. Я уже давно выросла, а для них так и осталась маленькой беззащитной дочкой, которая без них шагу ступить не может.
Врач пришел через час.
– Что ж, могу вас обнадежить, – глаза смотрели строго, внимательно. – Предполагаю, вечером вы сможете поговорить с мужем. Положение тяжелое, но его жизни ничто не угрожает, кризис миновал. Однозначно, ему потребуется еще несколько серьезных операций.
– Он сможет ходить? – спросил Олег.
– Сейчас сказать сложно. Но без операций однозначно не сможет. Поврежден позвоночник, трещина в черепе. Будут ли эффективны операции, покажет только время.
– Главное, что он жив, – выдохнула я. Мне стало легче, холод в душе прошел. Волнение за Матвея осталось, но пришло облегчение, уверенность, что все образуется.
Сейчас меня больше ничего не интересовало. Я смогу поговорить с Матвеем, смогу взять его за руку, заглянуть в глаза, сказать, что я бесконечно люблю его. И всегда буду рядом, несмотря ни на что. Вместе мы все преодолеем, со всем справимся.
Врач улыбнулся мне:
– Вы держитесь молодцом. Это будет очень важно вашему супругу. Ему будут нужны поддержка, понимание и терпение.
Слова доктора ободрили меня. Все это я смогу дать мужу с избытком. Какое счастье, что Матвей будет жить.
Проводила взглядом врача. Можно возвращаться домой. До вечера мне в больнице делать нечего.
– Вот видишь, все не так страшно, – коснулся моего плеча Олег. – Мне надо в фирму. Я вернусь в больницу вечером, привезу родителей. Какие у тебя планы? Надеюсь, не будешь сидеть тут до вечера? – усмехнулся он.
Сейчас его усмешка не показалась мне колкой.
– Нет, не буду, – ответила на его улыбку. – Поеду домой, займу себя чем-нибудь.
– Верное решение. Я отвезу тебя.
– Ты же хотел в офис?
– Дела подождут. Мне нравится быть боссом – сам себе хозяин, ни перед кем не отчитываешься.
Квартира встретила меня тишиной, но теперь тишина не пугала меня. Что бы чем-то занять себя, я решила навести порядок на кухне. Выгребла все из шкафчиков, рассортировала, много чего просто выкинула. Давно собиралась сделать это да все руки не доходили.
За делами время прошло быстро. Позвонил Олег, предложил подвезти в больницу. Я отказалась. Теперь я вполне могу сесть за руль. Нельзя расслабляться, надо возвращаться в привычное русло.
В холле уже стояли родители Матвея. Татьяна Леонидовна что-то возмущенно выговаривала администратору, Дмитрий Витальевич сидел рядом с Олегом и внимательно слушал сына. Время от времени коротко кивал.
Я подошла к ним и поздоровалась.
– Ты как? – поинтересовался свекор.
– Сейчас уже лучше, – улыбнулась ему. – Спасибо Олегу, он очень поддержал меня.
– Мелочи, – отмахнулся тот.
Татьяна Леонидовна завершила общение с администратором и подошла к нам.
– Ника, почему ты сразу не позвонила? – строго посмотрела на меня.
– Я запретил, – ответил за меня Олег. – Смысла не было дергать вас. Мы не знали, как пройдет операция.
– Ты запретил? – удивилась свекровь. – Ты ей что, муж? Не ожидала от тебя такой черствости, – повернулась она ко мне.
– Я растерялась, – призналась я.
И почувствовала, что краснею как школьница. Мне стало стыдно. Конечно, я должна была позвонить родителям Матвея сразу, как узнала об аварии. Но я проявила малодушие.
– Простите, я не подумала… Я не хотела…
– Я была о тебе очень высокого мнения, – с горечью произнесла свекровь. – И я страшно разочарована твоим бессердечием по отношению к нам.
О проекте
О подписке