Цитаты из книги «Принцип кураторства. Роль выбора в эпоху переизбытка»

Boing Boing в основном занимался не созданием собственного контента, а указывал на то, что интересно, причем в самой непринужденной манере.

кураторством стали называть не только узкоспециальную музейную деятельность, но и все, что, по предположению Ориол Каллен, связано с процессом выбора, отбора, систематизации – что становится инструментом по преодолению трудностей переизбытка.

большим шагом вперед. Справившись с половодьем экспонатов и создав современный музей, Денон указал на то, как куратор может создавать ценность из переизбытка.

Нигде эта форма не воплотилась нагляднее, чем в парижском Лувре, который сегодня превратился в самый посещаемый музей в мире. Открывшись после революции в 1793 году, Лувр с самого начала стал работать по-новому: задуманный как музей народа и для народа, он был символически размещен во дворце – в самом сердце ancien re´gime, – который был передан публике для просвещения. Собрание выстроили на основе бывших королевских коллекций. При Наполеоне (в 1803 году Лувр даже назвали Наполеоновским музеем) музей серьезно расширился за счет трофеев, захваченных в завоеванных европейских столицах. Через короткое время с коллекцией Лувра уже не мог тягаться ни один другой музей. Примерно тогда же назначенный Наполеоном директор – яркий персонаж по имени Доминик Виван, барон Денон, – начал по-новому работать с гигантским количеством произведений искусства, поступивших в музей. Вместо того чтобы размещать работы вперемешку, что было тогда нормой, Денон систематизировал их. Он выстроил экспозиции в хронологическом порядке и разделил их по национальным школам. Он осмыслил развитие искусства во времени и пространстве. При этом он не только определил политику музейного кураторства на весь XIX век, но и изменил сам Лувр. Музей теперь рассказывал не о революции, а о том, как понимать и ценить историю искусства. Кураторство тогда перестало быть простой «заботой» об экспонатах, а стало работой по осознанному выбору и систематизации тех или иных объектов, с целью рассказать историю. Может быть, все и находилось на зачаточном уровне, но, по сравнению с хаосом большинства тогдашних музеев, изменения стали

Растет число исследований, авторы которых пытаются понять, каким образом базовая истина, что чем больше денег и вещей, тем объективно лучше, при более пристальном взгляде оказалась не столь однозначной. Классическую формулировку выдвинул экономист Ричард Истерлин, давший имя соответствующему парадоксу.

люди счастливее бедных, они не становятся счастливее пропорционально увеличению размера богатства. После какой-то точки деньги перестают способствовать счастью. Многие всегда подозревали, что так оно и есть, но именно Истерлин стремился найти этому обоснование в социальной науке. Когда точно наступает этот момент, если вообще наступает, – вопрос дискуссионный. Авторы одного из исследований, которое финансировалось правительством Франции, предположили, что национальные рейтинги счастья перестают расти после того, как ВВП на душу населения достигает отметки примерно $ 20 000{32}.

Согласно Истерлину, несмотря на то что богатые

Каждый из ныне живущих людей имеет в 320 раз больше доступной информации, чем хранилось в Александрийской библиотеке

Кураторство отвечает на вопрос, как нам жить в эпоху, где главные трудности – в переизбытке всего