‒ Мне не нужен Покровитель! ‒ нарушая долгую тишину, наконец, заявил я. ‒ Уходи… Убирайся прочь! Оставь меня! Иначе я за себя не ручаюсь!

Шурд ничего не сказал. Он поднял руку, глядя на летательный аппарат, и аппарат подлетел к нему. Затем Шурд улетел.

Я остался один, обуреваемый бессильной яростью и обидой. Но показалось мне, что обида была не моя. Вскоре я понял, что сильно обидел странного жителя Кандемирии по имени Шурд.

Остаток дня я либо ходил по темнице, как разъяренный тигр, либо лежал на ложе из листьев, заложив руки за голову, и подолгу вглядывался в синее небо.

Вечером это существо прилетело вновь, но я сделал вид, что сплю. Я даже старался не думать. Шурд оставил воду и орехи, и немного повздыхав, улетел. К еде я не притронулся. Мало ли что он мог подсыпать в воду.

Ранним утром мой беспокойный сон был внезапно нарушен.

‒ Вставай, ‒ я узнал голос Шурда. Его рука настойчиво трясла меня за плечо.

‒ Уходи, ‒ грубо попросил я.

‒ Ты хотел увидеть друга…

Я вновь почувствовал обиду. Не свою, а его. Мне стало не по себе от собственной грубости. Даже стыдно. Я медленно приподнялся и повернулся к нему.

‒ Ты хочешь умереть с голоду? ‒ спросил Шурд, взглянув на нетронутую еду.

‒ Я просто не хочу есть.

‒ Если ты не будешь есть, ты умрешь. А ты нужен своим друзьям.

‒ Они будут там?

‒ Нет. Зоран просил позвать только тебя. Он не хочет, чтобы они присутствовали во время казни. Так ты летишь со мной?

‒ Лечу, ‒ тихо ответил я.

Шурд велел мне встать на его аппарат, указал за что держаться, и, встав рядом, заставил чудо техники взлететь. Я пришёл к выводу, что аппарат управляется телепатически. И понял, что воспользоваться им в своих целях не смогу.

Мы вылетели из каменной ловушки. Впервые я имел возможность смотреть на красоты Кандемирии с высоты птичьего полета. Но вскоре восхищение природным ландшафтом отошло на дальний план, так как голова закружилась от быстроты полёта и резких виражей между скалами. Стало страшно. Казалось ещё чуть-чуть и я не удержусь и полечу вниз. Дыхание перехватывало, возможно, из-за недостатка воздуха в верхних слоях атмосферы.

Ещё издали я увидел огромное зелёное поле, но, к слову сказать, оно было зелёным лишь по краям, почти всю его площадь занимали «ежи». Их было тысячи.

Почему-то Шурд не полетел сразу к серой скале, возвышающейся в центре поля, а начал облетать скопление своих сородичей. Мы приземлились у леса. И я понял почему. Всюду на глаза попадались летательные аппараты ‒ это была стоянка.

Почувствовать под ногами землю для меня было большим облегчением.

‒ Иди за мной, ‒ велел Шурд.

Мы подошли к полю, а далее направились к скале. Я шёл мимо колючих существ, уступающих нам дорогу, ощущая, как всё больше меня охватывает отчаяние. При таком скоплении «ежей» я не смогу даже пальцем пошевелить, любая попытка помочь другу уже заранее обречена на провал.

Не доходя до основания скалы десяток метров, мы остановились. Существа не спешили занять свободное пространство вокруг скалы.

Шурд молча указал на скалу. А я уже видел прикованного к ней друга. Сердце сжалось от боли.

‒ Зоран! ‒ я бросился к нему.

‒ Ален… ‒ улыбнулся он, ‒ рад тебя видеть.

Я схватился за металлические прутья, прижимавшие его руки к холодной скале, в отчаянной попытке освободить его.

‒ Оставь, не мучайся, ‒ попросил Зоран. ‒ Мне уже ничто не поможет.

‒ Нет! Этого нельзя допустить! Они не имеют право лишать тебя жизни! ‒ по его глазам я видел, что я не прав. Зоран не соглашался со мной. И выглядел он не так трагично, как я представлял, сидя в темнице. Он улыбался, будто всё что происходит ‒ всего лишь игра.

‒ Я понимаю, Ален, с этим трудно смириться, но у них нет иного выхода.

‒ Зоран, что ты говоришь? Они собираются тебя убить, а ты улыбаешься. Как я это Лорит объясню?

‒ А что мы можем сделать? Ален, ни слова больше, иначе я на тебя обижусь.

‒ Зоран… ‒ огорчённо вздохнул я.

‒ Пригляди за Лорит, ‒ попросил он. ‒ И я желаю вам выбраться с этой планеты. Если честно, планета мне понравилась.

‒ И ты всё-таки встретил иноземную форму жизни… ‒ едва сдерживая слёзы, произнес я.

‒ Ради этого стоило жить… Всё, за тобой идут. Прощай, Ален!

Я оглянулся, и увидел приближающегося «ежа». Если это был Шурд, так я не узнал его. Он походил на остальных как две капли воды.

‒ Зоран… если бы я что-то мог сделать… Нет, я не позволю им тебя казнить! Пусть сначала убьют меня!

Я закрыл его спиной, с вызовом глядя на существ.

‒ Ален, не надо… Ну, убьют они тебя, кому от этого станет легче? Прошу, иди. Ты нужен команде. Вы должны улететь с планеты, ‒ Зоран начал говорить шёпотом, не желая, чтобы его слова были услышаны. ‒ Иди, Ален, ‒ подошедший «еж» взял меня за руку. Он так крепко сцепил на моём запястье пальцы, что она занемела. ‒ Они обещали подарить мне безболезненную смерть.

‒ Прости друг… ‒ тихо произнёс я, пристально глядя в его синие глаза.

‒ Удачи, Ален.

‒ Тебе нельзя видеть его смерть, ‒ сказало существо. Это был Шурд.

‒ Нет, нет… ‒ я замотал головой, ‒ нет…

Колючие существа обступили меня со всех сторон, постепенно оттесняя назад к стоянке.

‒ Зоран!!!

Шурд потянул меня за собой, только ноги мои не слушались. Я останавливался и оглядывался назад, в страхе, что вот-вот услышу предсмертный крик друга. Существу пришлось потратить много сил, преодолевая моё сопротивление, прежде чем мы подошли к стоянке.

‒ Отпусти! ‒ требовательно попросил я, совершенно перестав чувствовать руку.

Шурд разжал пальцы, сказав:

‒ Уже всё кончено. Ему не было больно.

Я без сил опустился на землю и обхватил голову руками. Я только что потерял друга и не хотел с этим мириться. Планета Кандемирия показала свои когти, она ударила ими в самое сердце.

Трудно описать, что я чувствовал. Мне казалось, что я мог что-то сделать, чтобы спасти друга. Будто я не использовал какую-то возможность. Кроме чувства вины в душе моей была тоска, такая обречённая и глубокая, что хотелось забыться вечным сном.

Не помню, как долго я сидел, изнывая от тоски, и обвиняя себя в случившемся. Но наверно очень долго. «Ежи» уже улетели на своих аппаратах, только это я заметил лишь краем сознания. А я продолжал сидеть, глядя перед собой на землю. Воинственный дух в моём теле не желал мириться с обстоятельствами, он требовал каких-либо действий, не позволяя уйти в себя.

Я поднял голову и осмотрелся.

Моего Покровителя нигде не было. Я был свободен, но даже это обстоятельство не могло смягчить горечь утраты.

«Что они сделали с телом? ‒ вдруг подумал я. ‒ Может оно ещё там и тогда я смогу его похоронить?»

Надежда сверкнула пламенем свечи в потухшей от горя душе. Нет, Зоран не должен стать пищей для местных стервятников!

Воодушевлённый идеей, я побежал к полю, потом благополучно достиг скалы. Тела нигде не было. Я обыскал всё вокруг. Нигде ни следа произошедшей трагедии. Его лишили даже права быть преданным земле!

‒ Его уже нет, ‒ голос Шурда заставил меня оглянуться. Он только, только вышел из-за скалы.

‒ Уйди! Я не хочу тебя видеть! Уйди прочь!

Я чувствовал, что теряю голову. В душе с новой силой закипела ярость и отчаяние. Я был бы рад убить это существо, но отлично понимал, что голыми руками мне с ним не справиться.

Неожиданно я сорвался с места и, сломя голову, пустился бежать. Меня словно что-то толкало вперед, как можно дальше от этой скалы, от этого существа, и, если повезёт от самого себя. Я бежал не оглядываясь, стремясь оказаться как можно дальше от места трагедии. Я бежал, не чуя под собой ног. Иногда лишь закрывал лицо от веток, стремящихся ударить меня. И даже не понял, как оказался в лесу. Запыхавшись, совершенно выбившись из сил, я остановился.

Вокруг меня деревья, напоминающие заросли молодого кипариса, какие-то белые листья под ногами и бурый папоротник. Сверху то и дело падали крупные капли росы, нарушая тишину звонкой дробью.

В этом лесу было тихо, возможно, что своим здесь появлением я напугал его обитателей.

Отдышавшись, я направился в глубь леса. Белые лопухи трещали под ногами, будто я шёл по капустным листьям. Я чувствовал себя уставшим. Этот бег отнял у меня много сил.

Я шёл и думал о друге. И в который раз убеждаясь, что не мог ничего сделать для его спасения. Вокруг меня всё чужое и опасное. Было безрассудно вообще опускаться на эту планету. Но если подумать, у нас вообще не было иного пути, чтобы пополнить топливом корабль и продолжить наше путешествие. Только мне всё больше казалось, что путешествие наше закончилось.

Я шёл наугад без какой-либо определённой цели. И вот лес внезапно закончился, я оказался на берегу широкой реки. На противоположной стороне лес продолжался и оттуда даже доносились угрожающие щелчки и шорохи, будто кто-то большой ходил по нему.

Я взглянул на солнце. Оно припекало всё сильнее. И оттого, что оно очень напоминало земное солнце, мне стало так тоскливо, хоть ложись и помирай. Но вместо этого я бросился в реку. Робкая мысль, что в воде могут оказаться чудовища пострашнее, чем крокодилы или пираньи, не смогла остановить меня.

Вода была холодной и очень тёмной. До дна я не достал, как не пытался.

Вынырнув, я решил доплыть до противоположного берега. Но сил хватило лишь доплыть до середины реки. Я не собирался кончать жизнь самоубийством и потому повернул обратно. До берега пришлось плыть на спине. Если бы внезапно на меня напало чудовище с целью съесть меня, то я бы даже пожелал ему приятного аппетита. До того мне было тошно на душе.

С трудом я выбрался на берег. Пройдя несколько шагов, обессилено упал на белый песок. Потом лежал, разглядывая проползающих мимо улиток с разноцветными раковинами, и не заметил, как уснул, пригретый жаркими лучами солнца.

Я проснулся, когда солнце уже скрылось за лесом. На землю опускались сумерки. Я страшно замерз, что зуб на зуб не попадал. Я попытался встать, но тело вдруг разболелось, словно на меня напал страшный вирус гриппа или чего похуже. Единственное что я смог ‒ это повернуться на спину и дотронуться до лба. У меня оказывается, был жар.

«Так тебе и надо!» ‒ подумал я, погружаясь в беспамятство.

Потом я несколько раз приходил в себя на короткое время и опять терял сознание. Иногда надо мной светило солнце, иногда звёзды. И казалось, мне никогда не вырваться из круговерти бредовых мыслей и образов, возникающих в голове.

Однажды я очнулся, чувствуя себя намного лучше, чем раньше. Дотронувшись до головы, убрал со лба листья. Возникло подозрение, что попали они туда неслучайно. Переселив себя, я открыл глаза и зажмурился. Солнце стояло над головой.

‒ Лежи, ты ещё слаб, ‒ сказал кто-то.

Превозмогая боль, я повернул голову. Шурд! Потом открыл рот, чтобы словами прогнать его, но не смог ничего сказать.

‒ Я не уйду, ‒ произнёс Шурд.

«Уйди! ‒ мысленно попросил я. ‒ Оставь меня!»

‒ Я уже сказал свой ответ. Ты болен, я не могу допустить, чтобы по собственной глупости ты умер. Можешь злиться на меня сколько хочешь.

«Если бы ты знал, как я хочу тебя убить…»

‒ Я знаю это, ‒ Шурд приблизил свою морду к моему лицу. ‒ В бреду ты только об этом и говорил. Твоё желание нисколько не удивляет.

«Но тебе что за интерес со мной возиться?»

«Я выполняю свой долг. Долг Покровителя»

«А не проще ли от меня избавиться?»

Шурд ухмыльнулся, показав два ряда белых зубов, и склонившись к самому уху, задевая усами мою щёку, сказал: ‒ У меня ещё не было в подопечных такого странного существа. Но я не в восторге от твоего поведения. Твоя непредсказуемость и вспыльчивость меня шокируют.

Шурд отодвинулся, поднял листья, смочил водой в раковине и аккуратно положил мне на лоб.

Я хотел ещё что-то сказать ему, но сон вновь сморил меня. Мне снилась родная Земля и «Шёлковый Путь», покидающий её орбиту.

Когда я проснулся, была ночь. Я долго лежал, глядя на розовые звёзды. Но одна самая крупная была оранжевой, она показалась мне ещё больше, чем тогда, в первую ночь на этой планете.

‒ Это Хартеон, ‒ сообщил Шурд.

Я приподнялся и отыскал его взглядом. Он сидел рядом со мной. На этот раз мне удалось спросить его вслух:

‒ Ты когда-нибудь уходишь?

‒ К сожалению, я пока не могу обрадовать тебя своим отсутствием. И тебе нельзя много разговаривать. С разговорами ты истратишь силы, и того и гляди отдашь душу Кандемирии.

Я усмехнулся, подумав:

«Вот будет огорчение…»

‒ Да, я буду огорчен. Очень, очень. Хотя бы потому, что ты даже не попытаешься выполнить своё желание.

‒ Какое? У меня их много.

‒ Избавиться от Шурда.

‒ Аа… ‒ я заставил себя сесть, ‒ у меня всё равно не получится.

‒ Да, не получится. Только Теорнам это под силу.

‒ Кто такие Теорны?

‒ Жители Хартеоны. Скоро на Кандемирии будет страшная битва.

Я взглянул на звезду.

‒ А если бы наш корабль опустился на ней?

‒ Вам бы не повезло. Они быстро установили бы, что у вас не синяя кровь и убили бы вас.

‒ А у тебя какая?

‒ Как и у тебя. Только не думай, что я нарочно повредил твоё тело, чтобы узнать это, ‒ Шурд дотронулся до моей правой руки.

Я поднял её и нащупал глубокую царапину.

‒ У тебя была рана, когда я тебя нашёл.

‒ Сколько дней я здесь нахожусь?

‒ Шесть.

‒ Боже… ‒ простонал я, ‒ шесть дней…

‒ Твои соплеменники о тебе беспокоятся. Я решил, что им не стоит видеть тебя в таком жалком состоянии. Ведь болезнь твоя не телесная, а душевная. Ты не можешь смириться с обстоятельствами и принять мою помощь.

‒ Откуда ты знаешь, что я хочу и чего не могу?

‒ Я же твой Покровитель. Я понимаю твои чувства, и разве ты сам не дотрагивался до моих?

‒ Я устал… ‒ проговорил я, не желая касаться этой темы.

Мне опять стало грустно. Будто душа завыла волком на странную планету под названием Хартеон. Вспомнилась Иссиндия и по щеке пробежала горячая слеза. Потом незаметно сознание погрузилось в темноту.

Я проснулся, когда солнце делало робкие попытки выглянуть из-за верхушек деревьев, непроходимой стеной разросшихся на берегу, на котором лежал я. С трудом удалось сесть. Меня одолевала слабость. И ещё страшно хотелось есть и пить.

Шурд сидел у самой воды. Почувствовал, что я очнулся, он оглянулся.

‒ С добрым утром, ‒ сказал я.

‒ Сегодня ты выглядишь лучше, чем вчера.

Я заметил рядом с собой воду в большой раковине и орехи.

‒ Я хочу есть, ‒ и, указывая на орехи, поинтересовался: ‒ Можно?

‒ Можно, это для тебя.

Я с трудом отыскал рядом с собой два камня и с их помощью раздробил несколько орехов. На силу зубов положиться я не рискнул. Ими жевать было трудно, что уж говорить о том, чтобы разгрызть орех. И конечно, такая работа отняла много сил. Только я пересилил желание лечь и уснуть. Вместо этого я продолжал сидеть.

‒ Я всё ещё вызываю в тебе ненависть? ‒ поинтересовался Шурд.

‒ Я пока не готов рассуждать здраво. У меня такое намешано в голове, что не скоро разберусь.

Шурд встал и неторопливой походкой подошёл. Затем сел рядом, с интересом разглядывая моё лицо. Я оторвал взгляд от улиток, что боролись за скорлупу ореха, которую собирались прицепить на свои раковины, и внимательно посмотрел на Шурда. Его звериная морда ничего не выражала.

‒ Тебе нужно простить нас за своего друга, ‒ наконец, произнёс он, ‒ и тогда тебе будет легче.

Может он был прав, но я не хотел мириться с обстоятельствами.

‒ Что вы с ним сделали?

‒ Его больше нет. Его тело превратилось в воздух. Когда-нибудь он вновь вернётся к жизни на этой планете. Мой народ удивлён тем, что вам удалось родиться на другой планете, но всё же вы здесь. И вам уже не покинуть Кандемирию.

‒ То есть вы сделаете всё, чтобы мы не смогли улететь? ‒ догадывался я.

‒ Мы живём согласно вечным законам планеты. Это желание Кандемирии привело вас сюда и она вас не отпустит. Смирись с этим, и прими всё, что она приготовила. Это судьба. И никуда от неё не деться, ‒ Шурд осторожно коснулся когтистым пальцем моей руки, упирающейся в песок. ‒ Ты такой беззащитный… Почему Кандемирия позвала вас до битвы с Теорнами, а не после неё? Мне трудно будет защитить тебя. У тебя случайно от злости шипы не вырастают?

‒ Нет, ‒ усмехнулся я.

‒ Жаль. Против Теорнов не устоят даже мои иглы.

‒ А когда будет битва?

‒ Через сто двадцать дней.

‒ И часто они прилетают?

‒ При моей жизни ни разу. Но обычно каждые две тысячи лет.

‒ И сколько лет ты живёшь?

‒ Я ещё молодой. Мне всего лишь пятьдесят.

‒ Что ж у нас есть сто двадцать дней, чтобы узнать друг друга получше, ‒ произнёс я. ‒ Скажи, Шурд, каковы твои планы в отношении меня?

‒ Когда ты выздоровеешь, я верну тебя к твоим друзьям.

‒ А я уже выздоровел, честно! Я чувствую себя превосходно, ‒ мне вдруг очень захотелось увидеть своих друзей. Аж внутри всё перевернулось.

Шурд оскалился, усмехаясь надо мной.

‒ Ты не выдержишь перелёт. А я не хочу, чтобы ты свалился с листа на полпути.

Я понял, что листом он назвал свой летательный аппарат, которого нигде вокруг себя я не увидел.

‒ Я выдержу! ‒ твёрдо заверил я.

Шурд качнул головой, не веря моим словам. Ему было виднее. Возможно, я выглядел не слишком убедительно.

‒ Встань, ‒ попросил он.

Я встал, замечая, как внезапно потемнело в глазах. Земля поплыла, но я заставил себя устоять на ногах. Потом Шурд попросил меня пройтись. Я сделал пару неуверенных шагов и окончательно потерял равновесие. Я просто свалился на песок, как мешок с картошкой, чувствуя себя просто отвратительно.

‒ Теперь ты убедился, что я прав? ‒ спросил Шурд. ‒ Твоё желание увидеться с друзьями, поможет тебе быстрее набраться сил.

«Боже, ‒ мысленно простонал я, ‒ и чего этот ёж свалился на мою голову?»

‒ Кто такой ёж? ‒ полюбопытствовал Шурд.

Я приподнялся, сердито взглянув на Покровителя, вопросительно произнёс:

‒ Ты когда-нибудь перестанешь пастись в моей голове?

‒ Пастись? ‒ не понял Шурд

‒ Мысли читать! ‒ перевёл я.

‒ Аа… ‒ Шурд улыбнулся, ‒ каждый вправе использовать свои способности по своему усмотрению.

‒ Ты меня достал… ‒ вздохнул я и лёг, закрыв глаза.

‒ А ты так и не сказал, кто такой ёж.

‒ Это маленькое животное похожее на тебя. Оно ходит на четырёх лапах и не умеет говорить и уж тем более читать мысли. Он умеет сворачиваться в шар, защищаясь при помощи иголок от врагов. Некоторые люди держат их у себя, чтобы ловили грызунов и других опасных животных.

‒ А кто такие люди?

‒ Это мы. Когда нас много, мы называемся люди, и когда один, то каждый ‒ человек.

Шурд, немного помолчав, спросил:

‒ То есть люди Покровители ежей? Я правильно понял?

‒ Не совсем. Это как дружба. Я, например, даю ему еду, а он защищает моё жилище от нежелательных существ.

Я открыл глаза и посмотрел на Покровителя. Тот был озадачен.

‒ Он что же сам найти еду не может? И что он делает с тем, кого ловит?

‒ Он их убивает и, если хочет ест.

‒ Не понимаю… То есть он убивает, когда хочет есть, и убивает, когда не хочет?

‒ Это инстинкт, который управляет всей его жизнью.

‒ Если ты говоришь, что между вами дружба, а он не может говорить и читать мысли, как же вы договорились, что он будет защищать твоё жилище в обмен на еду?

‒ Не знаю. Это как-то само собой получается. У вас что нет домашних животных, за которыми вы ухаживаете?

‒ Мы ухаживаем за своими Покровителями и теми, кому Покровительствуем.

‒ Тогда тебе это трудно понять.

‒ Да, ‒ согласился он, ‒ есть над чем подумать.

Потом мы долго молчали, думая каждый о своём.

Я лежал на спине, подставив своё тело, просвечивающее сквозь рваный костюм, ярким лучам солнца. Небо было чистым. Но вот из-за макушек деревьев выплыло белое пушистое облако. Оно медленно плыло по небосводу, постепенно разрастаясь в ширину. Вслед за ним выплыло другое облако.

‒ Скоро будет дождь, ‒ предупредил Шурд, ‒ тебе надо перейти к деревьям. Я построил укрытие. Там мы и переждём непогоду.

До деревьев, на которые он указывал, было метров сорок. Такое огромное расстояние для моего истощённого болезнью тела. И это притом, что я с трудом мог пройти несколько шагов.

‒ А может не будет? ‒ спросил я, наблюдая, как выплывает третье облако.

Шурд поднялся и подошел ко мне.

‒ Будет, ‒ заверил он. ‒ Вставай. Я, конечно, могу утащить тебя туда, но тебе это не понравится, потому что шерсть у тебя есть только на голове. И я знаю, как это неприятно, когда за неё таскают. А тащить тебя за что-то другое я как-то боюсь. Вдруг оторву. Или у тебя есть способность, как у Теорнов, отращивать оторванные части тела?

‒ Нет, ‒ приподымаясь, ответил я, ‒ я уж как-нибудь сам.

‒ Твоё послушание меня радует, ‒ он протянул лапу, помогая мне встать.