‒ Смотри, ‒ Шурд указал на землю. Капля крови случайно упавшая на орех, вдруг спровоцировала его рост. Орех треснул, выпустив наружу белый корень. Спустя немного времени корень накрепко вонзился в землю, и на наших глазах растение избавилось от скорлупы ореха, и обрело два продолговатых зеленых листочка.

‒ Что это значит? ‒ спросил я.

‒ Пока оно живо, будет существовать наше братство.

‒ Но его может кто-нибудь сломать.

‒ Не беспокойся. Айхшад накажет того, кто на это решится.

Шурд развёл наши руки, и я увидел, что раны как таковой больше нет. Вместо неё был узкий белый шрам.

‒ Если кому-то из нас будет угрожать смерть, этот знак нашей клятвы нальётся кровью и будет пульсировать, пока бьётся сердце брата. Теперь Шурд и Ален братья!

‒ Итак, брат Шурд, каковы будут планы на этот день?

‒ Ты, кажется, собирался к своим…

‒ А ты, что же нет? Думаешь, если стал моим братом, то уже можешь бросить меня на произвол судьба? Так не пойдёт! ‒ я потянул руку вверх и, глядя на летательный аппарат, скомандовал: ‒ Лист, к ноге! ‒ и спустя секунду возмущённо воскликнул: ‒ Вот гад, не слушается!

‒ Ты же не можешь лететь к своим людям в таком виде, ‒ Шурд оценивающе взглянул на меня. Я тоже посмотрел на него. Да, видок отменный. Костюм и одежда под ним драные ‒ это хорошо с точки зрения вентиляции в жаркий день, но кроме этого всё в пятнах засохшей крови, что делало мой внешний вид очень непривлекательным, можно сказать, тошнотворнее одежды на мне ещё не было. Но раньше я не обращал на это внимание.

‒ И что ты предлагаешь? Лететь в одних трусах? Уж лучше в этом рванье…

‒ Пока Айхшад лечила тебя, я слетал к твоим друзьям. В отличие от нас вы можете легко менять свою шкуру. Я нашёл Иссиндию и рассказал о тебе.

‒ Ты ей всё рассказал? И что она?

‒ Переживает. Мне показалось, что она тебя любит. Ещё она собрала для тебя вещи. Хочешь посмотреть?

‒ Конечно!

Шурд стал обходить дерево, затем на которое время скрылся за стволом и уже вышел оттуда, неся рюкзак. Его он, приблизившись, протянул мне.

Я заволновался. Я был очень благодарен Иссиндии за внимание к моей персоне. В рюкзаке кроме одежды нашёл записку.

«Ален, я счастлива узнать, что ты жив. Выздоравливай поскорее. Жду с нетерпением. Твоя Иссиндия»

Две строчки, а сколько тёплых чувств всколыхнули они в моей душе!

‒ Хорошие вести? ‒ поинтересовался Шурд.

‒ Шурд, не подскажешь, как тебя обнять, не поранившись?

Шурд засмеялся, предложив:

‒ Ты можешь выразить свою признательность поцелуем в лоб.

‒ Ну, я как-то к такому пока не готов, ‒ растерянно произнёс я.

‒ Я же не настаиваю…

Шурд приманил к себе лист и встал на него, с интересом наблюдая, как я меняю «шкуру». Приведя себя в надлежащий вид, я сложил одежду в рюкзак, затем повесил его на плечо и, встал рядом с Шурдом на лист, мы взлетели.

Мне казалось, что мы летим слишком долго. Внизу стремительно проносились луга, холмы и леса. А мы всё летели и молчали. Иногда я замечал «ежей», пролетающих мимо или у самого горизонта по своим делам.

И вот вдали показались остроконечные строения похожие на вигвамы. Кое-где попадались на глаза кострища.

Мы подлетели к ближайшему строению и приземлились. Я сошёл на землю.

‒ Они там, ‒ сказал Шурд. ‒ До встречи.

И Шурд быстро улетел, оставив меня одного.

‒ Эй, есть кто живой? ‒ спросил я, осматривая строение, изготовленное путем переплетения причудливым образом длинных листьев, которые высохли на солнце, приобретя багровый оттенок.

Зашуршали листья. Я пригляделся и увидел, как открывается одна из стен строения, и заулыбался, увидев Наддин. Она на мгновение лишилась дара речи от восторга.

‒ Наддин! ‒ воскликнул я.

‒ Ален… ты! Боже… ‒ она бросилась навстречу и повисла на моей шее. ‒ Ален, мы такое пережили. Как ты? ‒ она взволнованно посмотрела в мои глаза.

‒ Жить буду. Где остальные?

‒ Идём… ‒ она взяла меня за руку. ‒ Иссиндия умрёт от счастья!

‒ Наддин, нас и так мало. Пусть лучше в обморок упадёт.

Наддин весело рассмеялась и потащила меня за собой внутрь строения.

Как вскоре я понял: строение было входом в подземное сооружение, напоминающее тоннель. А, пройдя через него, мы оказались в огромном городе. Хоть он и был подземный, в нём было светло из-за обилия жёлтых светильников в форме свечей.

И тут я впервые увидел Умных. Это были существа, напоминающие людей. Они были в чёрных шкурах, имели длинные белые хвосты и чёрные перепонки на передних конечностях, тянущихся от шеи до запястий. Лица их были, я бы даже сказал красивые: широкий лоб, большие глаза, нос треугольный с большими ноздрями, два кручёных к верху уса, рот как у человека, только весь усеянный клыками, а подбородок почти отсутствовал. Голову они несли гордо, высоко держа её над мощными плечами. У них в отличие от ежей была шея.

‒ Это Умные, ‒ сказала Наддин. ‒ А нам сюда.

Мы свернули к проёму в стене. Наддин поспешила войти первой, и я услышал её радостную речь:

‒ Эй, лежебока! Встречай гостя!

‒ Чего орёшь? ‒ возмущённо отозвался Ченз. ‒ Какой ещё гость?

Я неторопливо вошёл внутрь и оказался в просторной светлой комнате. Ченз перестал протирать глаза и посмотрел на меня как на привидение.

Кроме него в комнате никого не было.

‒ Что не ждал? ‒ вкрадчиво поинтересовался я.

‒ Ален, живой! Растерзайте меня черти! Живой! ‒ он вскочил и бросился меня обнимать.

Наддин, уловив момент, удалилась, как я догадывался, ушла искать остальных.

‒ Ченз, я рад тебя видеть!

‒ А я-то как рад, а то один как перст в этом прайде. Думал, свихнусь. Давай рассказывай, что случилось.

Мы сели на деревянный подиум. Помедлив, я спросил:

‒ Про Зорана знаешь?

‒ Знаю… Чтоб их на части разорвало!

‒ Кого их?

‒ Этих уродов с колючками. Диких образин!

‒ А я их ежами называю.

‒ Хоть как зови, они сделали, что хотели. Такого человека сгубили! Я думал и тебя тоже собираются казнить.

‒ Про него я рассказать могу, а про себя только, когда все соберутся, чтобы не повторяться.

Минут десять мы разговаривали, вспоминая Зорана. Потом в комнату ворвалась Иссиндия. Я встал, предугадывая её реакцию. Она молча подошла и, судорожно вздохнув, обняла меня. Мы долго стояли обнявшись, она боялась меня отпустить, словно я в любую секунду мог исчезнуть из её жизни навсегда. Затем она пристально посмотрела на меня. В её глаза застыли слёзы.

‒ Ален…

‒ Иссиндия…

Тут вбежала Лорит, а следом вошла Наддин: Лорит сразу с порога спросила:

‒ А где Зоран? Он с тобой? Ален, скажи, что он жив. Я им не поверила, ‒ она указала на дверь. ‒ Ален, он жив?

Я отрицательно качнул головой.

‒ Он… умер? ‒ прижимая руки к лицу, прошептала Лорит. Её глаза расширились от ужаса, а ноги подкосились, и она стала оседать на пол. Наддин бросилась её поддерживать.

‒ Я сделал, что мог, ‒ произнёс я.

‒ Да, да… ‒ не стала спорить она. ‒ Их слишком много, ты не мог с ними справиться один…

Она всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Её плечи содрогнулись от беззвучных рыданий. В комнате повисла гнетущая атмосфера.

Так началась моя новая жизнь. В основном она сводилась к тому, чтобы есть, спать и думать, чем занять себя в оставшееся время.

Я и Иссиндия перебрались в отдельную комнату и соорудили дверь, чтобы не дай Бог, кто-нибудь не явился в самый неподходящий момент. Особенно это относилось к любопытным Умникам.

Ченз, к моему удивлению, не проявлял интереса к оставшейся женской части нашего поселения. Он пропадал где-то целыми сутками, и, если я интересовался его делами, то отмахивался, выдумывая нелепую причину своего отсутствия.

Наддин тоже предпочитала, чтобы не лезли в её дела. С рассветом она уходила на поверхность, а, вернувшись через пару часов с каким-нибудь камнем или образцом местной флоры, что-то экспериментировала в своей комнате.

Я не раз предупреждал её о возможных неприятностях, напоминая о причине гибели Зорана, она лишь заверяла, что эти растения ей можно собирать, она даже разговаривала по этому поводу со своим Покровителем.

Да, у каждого из них был свой Покровитель. Как они рассказали мне, что через день после того, как их вытащили из корабля, к ним пришел главный из «Великих и Могучих» в компании с другими ежами, которые принесли корзины с орехами. И тогда главный велел каждому съесть по ореху. Вот таким образом и нашлись для них Покровители. Ничего сложного. Наддин лишь сердилась, что её Покровитель чересчур назойлив и любопытен.

‒ Думаю, они все такие, ‒ сказал я ей в утешение.

‒ Но твоего-то что-то не видать.

‒ Занят наверно.

Я не стал сообщать команде, что мы побратались. Не думаю, что они восприняли бы эту новость с восторгом. Всё это время я не очень-то скучал по Шурду.