Отзывы на книги автора «Людмила Улицкая»

Не стреляйте в пианиста - он играет, как умеет.'

Ощущение после книги - словно съела стухший суп: до сих пор отрыжка и тошнота. Нет-нет, авторский стиль, философия, эти кочующие из романа в роман старухи с вываливающимися матками, люди, которые почему-то писают мимо туалета (обязательный атрибут, как ни странно, некоторых романов Улицкой), бесконечное количество запутавшихся в собственных пороках героев ( в этих пороках, как правило, виновата власть) - всё узнаваемо, всё в рамках лучших традиций автора. Ага, да! Но это тягостное ощущение конъюнктурщины всё больше и больше выпячивается со страниц прозы Улицкой. То, от чего я легкомысленно отмахнулась в ''Даниэле Штайне'', в этом романе вылезло и крепко бабахнуло меня по голове, - особенно, если учесть грандиозный размах в претензии на историчность в изображении эпохи. Начну по порядочку.

Во-первых, чудовищные исторические ляпы. В ''Тулу сдали'' только ленивый не ткнул автора. Далее в романе есть ещё не менее прелестный ляп: дом Цветаевых в Трехпрудном переулке, который был снесен в 1926 году и на его месте выстроен обычный жилой дом, благополучно стоит себе и в 1957 году и даже планируется к нему мемориальная досочка...
И таких ляпов в романе множество. Непроверенные исторические события к которым отнеслись более, чем небрежно. Знаю-знаю, что мне могут возразить: это художественное произведение и автор не обязана писать роман с исторической достоверностью. Но знаете, что я вам скажу...Это грандиозное неуважение к той стране в которой ты живешь, неуважение к читателям, которые прошли войну, которые живут в этой стране, особенно от автора, повторюсь, который претендует на историчность изображения ушедшей эпохи...Право дело, стыдно за автора...

Во-вторых, эта жуткая кровавая гебня. Мама дорогая, в какой стране жила многоуважаемая автор? Эта тема только ленивым не была описана и обмусолена. Но дело даже не в этом ( я не могу судить о достоверности описываемых событий, хотя несколько человек, прошедших репрессии и эмиграцию сказали, что бОльшая часть романа враньё, ориентированное на Запад; да и в моей семье есть крепко пострадавшие от страны советов), а в том, что что ни дух времени, ни истину ни один человек не может передать в полном объеме, потому что просто не сможет. Потому что история каждого человека и каждой семьи создает этот дух времени: были те, кого сгноили в тюрьмах, были те, кого без суда и следствия к стенке ставили, были те, кого страна выкинула навсегда за свои пределы, были и те, кто спокойно и мирно трудился и по их судьбам каток времени не прошелся. Восприятие Улицкой это лишь её отражение и воспроизведение советского времени - раздел соц-арт в постмодернизме, скажем так.И каждый автор может только рассказать о своих впечатлениях, о своем взгляде, не претендуя на истину, абсолютную и бесповоротную. Другое дело, когда автор задумывает создать грандиозную вещь, которая в полной мере отразит эпоху...Другое дело, когда взрослый и умный автор, почти с юношеским максимализмом, создает произведение до краев наполненное ненавистью ( имеет полное право, конечно же, как внучка репрессированного), переполненное субъективизмом и отсекая из поля своего зрения огромную часть населения нашей страны, которое не занималось диссидентской деятельностью, не боролось против власти, а просто жили, трудились, работали, любили, растили детей и совершали свои каждодневные подвиги; когда автор типичными представителями советского населения делает московскую еврейскую элиту и интеллигентствущих диссидентов и пишет об этом на полном серьёзе - я не могу принять этого. Потому что жизнь разная. Потому что было и много светлого, хорошего. А тут всё выкрасили одним цветом. И, конечно же, выходцы из народа - тупое быдло, а представители знатных и интеллигентных фамилий - тонко чувствующие личности. Априори.
Автор претендует на объективность, отсекая громадную часть населения за ненадобностью - ну не входит эта часть в планы автора...не интересуют её эти люди, которые, на мой взгляд, вынесли страну на своих плечах...Необъективности, которая претендует на объективность. А ведь убери Улицкая часть ненависти и гипертрофированное изображение ужасов, вышла бы настоящая трагедия человеческих жизней...

В-третьих, чудовищная скука с которой читается роман...Просто скучно...

Мой четвёртый роман, прочитанный у Л.Улицкой. После четверти книги - полное разочарование. Совершенно не то, что меня привлекает в её творчестве. Вроде бы это не раннее произведение, а выглядит так, словно один из первых неудачных, сырых опытов: не идёт ни в какое сравнение с прочими книгами этого автора. Постепенно моё мнение изменялось, по ряду причин. И огромную роль здесь сыграла концовка. Но обо всём по порядку.
Начало - очень примечательно и типично для творчества Улицкой: увлекательный зачин долгой и неторопливой семейной саги, которая уходит своими корнями в дореволюционные времена, а полное развитие приобретает при позднем Советском Союзе. Этот зачин, мне кажется, самая очаровательная часть произведения (по крайней мере, именно этого), кроме того, он имеет продолжение и в дальнейшем, ведь иные персонажи у Улицкой всегда сохраняют это очарование и оттеняют советский быт. В данном случае таким персонажем стала мать Шурика - Вера Александровна. Стоит сказать, что и бабушка его вроде как призвана была играть подобную роль - но мне кажется, что её персонаж не удался, она получилась грубоватой и карикатурной; будучи педагогом, она скорее напоминает советских строгих учительниц, чем изысканную даму с французскими манерами (которой она вроде бы должна была казаться в ходе повествования). Её персонаж я оставлю, ввиду его скучности и неудачности, но замечу, что она как бы задаёт тон дальнейшим событиям, оказав влияние как на свою дочь, так и (якобы) на внука. Почему якобы? Об этом потом.
Я бы предпочла, если честно, чтобы весь этот толстый роман был посвящён истории жизни Веры Александровны, чем Шурика. Она, пожалуй, самый достойный и самый интересный персонаж в этом произведении. Её жизнь переплетена с историей раннего советского театра, когда тот ещё сохранял дореволюционные традиции и дух западной драматургии. И на протяжении всей книги именно она разбавляет монотонную историю Шурика и прочих пошловатых персонажей своими переживаниями искусства, представлениями о морали и размеренным течением жизни. Вера Александровна - единственная в этом романе, кто не был ничем и никак опошлён. Скажем так, от неё я не ждала подвоха, которого тут можно было ожидать от любой представительницы женского пола.
Всё остальные женщины в повествовании не заслуживают, как по мне, совершенно никакого внимания. К счастью, их истории доведены до конца (или почти доведены - то есть можно предположить с большой вероятностью, чем всё закончилось). Это большой плюс, потому что я терпеть не могу открытой концовки. Однако это не меняет того, что все они жутко скучные, безликие. В конце концов, жалкие - как их и оценивает сам Шурик. Нет никакой интриги в том, что их всех между собой связывает, так что я не открою тут секрета - интимные отношения с главным героем. Каждую - по разным причинам. Видимо, в данном произведении Улицкая решила использовать секс в качестве лейтмотива, что я уже встречала, например, в романе И.Муравьёвой "Весёлые ребята". Я не считаю, что это такой уж бездарный ход, поскольку автор явно прибегла к нему не для привлечения внимания и не для того, чтобы придать роману эротичности (при таких обстоятельствах это выглядело бы совсем уж убого). Думаю, благодаря этому мотиву она раскрывает своих персонажей и их судьбы, что я отметила и у И.Муравьёвой. Это допустимо, но именно в этой книге подобные сцены часто описаны достаточно тошнотворно и безвкусно. Мне было чаще всего неприятно об этом читать, кроме того глупая цикличность сексуального мотива в итоге привела к тому, что всё стало совсем уж предсказуемо. Появление на страницах нового женского персонажа неминуемо вело к тому, что он вступит с Шуриком в сексуальный контакт. Или же будет намёк на этот контакт. Даже если этот персонаж несовершеннолетний. Даже далеко не совершеннолетний. В общем, некоторые сцены оказались настолько абсурдными, что в конце я была всерьёз обеспокоена насчёт безопасности моего любимого персонажа и возможности инцеста, причём не только "духовного", о котором говорит в аннотации Улицкая.
Действительно, а что насчёт этого самого "духовного" инцеста? Удивляюсь, как же автор так нелепо охарактеризовала суть своего произведения. Либо его стоило развивать как-то иначе - чтобы на первый план действительно вышла проблема отношений матери и сына и этот пресловутый "инцест", либо не бросаться такими громкими заявлениями, поскольку ничего выходящего за рамки адекватного, заботливого отношения сына к матери, именно такого отношения, какому и должно быть, я не вижу. Конечно,это редкость - такие нежные отношения и взаимопонимание, но ведь это то, к чему бы и следовало стремиться. На мой взгляд, на этом вовсе не стоило заострять внимания, тут нет никакой проблемы, зато она есть во всех других пластах повествования.
Например, Шурик воспитан вроде бы в лучших традициях интеллигентной семьи, он получил прекрасное образование, он кажется довольно чутким человеком. При этом за 30-летний промежуток его жизни читатель может проследить полную деградацию этого персонажа. Такое чувство, что из своего блестящего воспитания он вышел сухим как гусь из воды. Не знаю, задумка ли это автора или откровенный просчёт. Если некоторые поступки Шурика можно списать на счёт, скажем, его характера, то в одном из разговором со своим близким другом главный герой раскрывает свои жизненные принципы, мало того что недостойные, так ещё и повествует он о них языком представителя низших слоёв общества. Серьёзно, это тот самый персонаж, который каждый вечер за чаепитием обсуждает со своей мамой последние новости культуры и искусства, а, попав в больницу, просит принести ему томики французских классиков?
Да, Шурик - жутко скучный персонаж, и история его напоминает жёваную-пережёванную, монотонную такую жвачку. Он эгоист - помогает окружающим (то есть женщинам преимущественно) либо ради собственной выгоды, либо для того, чтобы от них отделаться. При этом он вовсе не задумывается о том, оказывает ли он им реальную помощь или "медвежью услугу". Показательным результатом его "услужливости" становится окончание истории одной из героинь, Светланы. У Шурика нет никаких интересов, на самом-то деле; у него отсутствует даже то, что можно было бы назвать волей к жизни. Все свои действия он совершает по какой-то инерции и из принципа "лучше уж сделать, чтобы не стало ещё хуже". Отвратительный персонаж, даже не персонаж, а только его видимость. Интересно, специально ли все называют его именно Шуриком, или это прихоть автора? В других своих произведениях Улицкая также избегала имени Александр, в одном из них ("Зелёный шатёр") главного героя без конца называли Саня. Видимо, отторгает она адекватное воспроизведение этого имени.
В целом, в "Искренне ваш Шурик" я не обнаружила того, что меня обыкновенно завораживает в творчестве Улицкой: это тема человека перед лицом эпохи. Она ей мастерски удаётся. История Шурика могла приключиться в абсолютно любую эпоху, это заезженный мещанский сюжет. Если особо не вчитываться, то можно и упустить из виду, что временные рамки повествования - это 70-80е годы, да и не важно это. Да, потрясения и особенности того времени Улицкая решила опустить на этот раз, зато излюбленная ею тема еврейства тут как тут. Каждый второй персонаж непременно имеет еврейские корни или есть хотя бы намёк на это. Остальные персонажи - это кто угодно, только не русские, которые, казалось бы, должны почаще встречаться в романе, где действие разворачивается во времена СССР. Комично это выглядит иногда.
Роман спасают два обстоятельства: это, во-первых, логичное, последовательное и захватывающее изложение. Большой плюс, поскольку, например, в "Казусе Кукоцкого" были проблемы с содержанием (огромная и неуместная глава о "потустороннем мире", втиснутая посреди повествования). Во-вторых, это остроумная концовка, которая, по-моему, окончательно проясняет смысл всего романа. Я прочитала "Искренне ваш Шурик" быстро и с удовольствием, хотя и с некоторой заминкой вначале.

Сборник рассказов от разных авторов, коренных москвичей.
Рассказы неоднозначные. Понятно, что это заказ от издательства. Но много историй очень и очень симпатичных.
В основном, это воспоминания детства, о той Москве, которой уже, к сожалению, нет.
О Сандунах. О бубликах и брынзе. И тех домах, которые безжалостно сносились или фактурно перестраивались. Вот видим мы сейчас и Арбат, и Пречистенку, и Замоскворечье, и Сретенку... Видим, да. Только вот те, которые жили там несколько десятков лет назад, уже и не узнают родные улицы.
И это печально. Но очень интересно прочитать воспоминания этих людей.
Я не заморачиваюсь. Конечно, города меняются. Особенно крупные Мегаполисы. Слава Богу, уходят в небытие коммуналки, колонки во дворе, убогие дворы, подвалы и фасады старых домов. Но как же жаль, что эти дома и дворы не восстанавливают, не реконструируют, а просто тупо продают для ... Кого? Понятно, да?!
Моя дочь училась в Академии, главный корпус который находился в Замоскворечье (и довольно-таки давно, прямо за Третьяковкой). Через два года, они уже обитали в Измайлово и подмосковных городах.
Но это не важно.
Меня поразило, что как по-разному все относятся к одному и тому же городу! Всё-таки у каждого он свой. Не всегда любимый, но родной.
Было интересно!

Немного необычная книга, состоящая из трех сказок и сборника рассказов. Необычность заключается в подаче сказок. Они совсем не младшего школьного возраста. Подростки и взрослые в этих произведениях увидят жизненные ситуации, довольно неприятные ситуации, показанные на примере зверей. Кошка бросила котенка и устраивает свою личную жизнь; мышь получает помощь, казалось бы, от своего врага; братья задалбливают более слабого брата-воробышка, старая лошадь боится переезда и желает умереть в доме, в котором прожила всю жизнь. Читать такие сказки грустно, не смотря на хороший конец.
Плюсом в книге имеется еще небольшой сборник рассказов, наверно автобиографичных, о детях послевоенного времени. Две сестрички потеряли деньги и не смогли купить капусту для тети. В слезах они бродили по улицам, боясь вернуться домой.
Как сильное желание может исполниться, и восковая уточка станет талисманом на всю жизнь.
Как владение техникой оригами помогло подружиться с одноклассниками и вырасти в их глазах.
Единственное, что мне не понравилось, это имена героев: Равкин, Антверпен, Перхач. Они мне мешали во время чтения. Если бы книга была зарубежного автора, я бы не обратила на имена внимания. В любом случае, познакомиться с этими произведениями нужно и многое обсудить совместно с детьми.

Осторожно, мат.

С подачи одного неразглашаемого лица решил познакомиться с современной русской прозой и уже в скором времени об этом пожалел: мне порекомендовали модифицированного Макса Фрая, замаскированного под Чеширского Кота. Отличие от Макса Фрая настоящего: Улицкая находится ступенью выше на башне Тропаема. Однако до воздушных королей ей как до системы Плеядир. Я больше никогда не буду читать "бабские", простите, романы -- они, суки, еще и толстые. Поначалу я рвался найти спрятанный смысл, но чем дальше в лес, тем больше убеждался, что слушаю трепню старой бабушки. Честно, с тем же успехом я мог бы смотаться на дачу и выслушать поучительную, кхм, историю одной дальней родственницы, которую припомнит бабушка или соседка. В книге есть только одно приятное - аннотация самой Улицкой на обложке. Это очень точные слова, характеризующие книгу: здесь нет претензий на "серьезный разговор", зато присутствует целая галерея женских чувств к недогерою Шурику. Постоянно выдержанная линия - это Шурик и его мама (мальчик - маменькин сынок), меняющиеся - это женщины в жизни Шурика, хотя у Улицкой наоборот - Шурик в жизни женщин. Пожалуй, можно писать реферат на тему "Влияние Шурика на женские слабости". Главная тема романа - это мужское желание "утешить", а именно удовлетворить страдающих русских дам. Благодаря воспитанию Шурик всегда стремился творить добрые дела и беспрестанно помогать всем, кто попросит, даже если просьба будет касаться его половых органов. Я лишь после романа задумался над нехваткой мужчин в России - простите, но иного мнения не складывается. Женщины представляются теперь львицами, которым в первую очередь нужен мужской член. Что же касается главной линии, то меня дико бесила зависимость Шурика к его матери Вере Александровне. Я, конечно, понимаю - родительский долг и все такое, но гробить жизнь ради предков! Простите, но он же фактически был мужем своей матери! А она, дура безмозглая, этим наслаждалась и никак не пыталась дать мальчику жить спокойно! Довела мужика до тридцатилетия, а у него ни жены ни просто девушки! Жаль мне парня, Шурик никогда не умел отказывать, поэтому в конце, когда он сказал решительное "НЕТ" (впервые) Светлане, я страшно радовался. Последняя, 65ая, глава, кстати, весьма своеобразна - я посмеялся. Нет, вывести роман на такое... Он, роман, жутко предсказуем - сразу же становится ясно, кого искренний Шурик любит или полюбит на самом деле - этому способствуют бесчисленные ссылки на то женское лицо. В умственном плане роман никакой нагрузки не несет, более того, в нем даже копаться не стоит, потому что возможно вывести заведомо ложные выводы и разочароваться в устройстве мироздания. "Искренне ваш Шурик" придется по вкусу исключительно женской аудитории более преклонного возраста из-за любви оной к копанию в грязном белье или сплетням. Нормальный человек посчитает пустой тратой времени углубление в жизнь двадцати разных дамочек, каждая из которых "пытается устроить собственное счастье, но ей вечно обламывается". Одно дело, будь там одна история - ее еще можно было бы проглотить, но все 500 страниц езженного-переезженного - лучше сразу взять револьвер и застрелиться. Хуже всего то, что я не могу взять в толк, как мне неразглашаемое лицо могло порекомендовать такое - причем это достаточно общепринятое мнение, что Улицкая хороший автор. Трешку ставлю именно за ее умение последовательно излагать мысли, но смотреть в лужу и видеть в ней звезды Улицкая не умеет, а чтение про грязь никогда не было примечательным. Книга вселяет отвращение ко всему бабскому, воспринимается как тряпка, и единственная мысль, где ее можно было бы читать, так это в отпуске или транспорте, где не нужна никакая умственная нагрузка, но поверьте - читать однообразную белиберду после энного количества страниц тоже становится скучно. Адски скучно. Лучше бы я читал Гейтса и радовался, а не скулил в потолок и не ныл, что в жопу потратил свое время. Теперь я трижды подумаю, прежде чем лезть интересоваться современным искусством.

P.S. Я надеюсь, ЭТО никогда не возведут в школьную программу.
Театр абсурда, как неоднократно повторялось в книге.

Меланхоличная, пронизанная ностальгией книга, где каждый рассказ хорош сам по себе, но вместе они образовывают нечто неразрывное, без четкого начала и конца, как проносящаяся лента воспоминаний. Основная тема — особенность детского восприятия, когда все чувства максимально оголены, искрят, как порванные провода, а мир — огромен и непознаваем. В обыденных предметах и явлениях таится неуловимое волшебство, простые радости заставляют чувствовать полное, почти разрывающее изнутри счастье. Но и страхи, печали, сомнения ощущаются с той же разрушительной полнотой, иногда невыносимо болезненной, оставляющей невидимые шрамы.

Книга поделена на две части — "О других" и "О себе". Первая половина наполнена рассказами, похожими на концентрат детских впечатлений. Многие из них не имеют явного последовательного сюжета, являются скорее воспоминаниями о чувствах, едва приправленными меткими яркими всполохами деталей. Немного путанные, сумбурные, нелинейные,с различной тематикой и различными временными рамками, которые зачастую довольно условны. Однако можно найти для себя что-то узнаваемое, что-то напоминающее о собственном детстве, что-то неуловимо общее для многих.

Вторая часть — воспоминания авторов. Здесь рассказы более последовательны и являются уже не наблюдением изнутри, а, вероятно, взглядом назад с высоты прожитых лет на то самое советское детство, на уже несуществующую страну и всё, что уже никогда не повторится. В каждом рассказе ощущаются нотки тоски по местам, которых лишил волшебства безжалостный поток времени, по людям, с которыми пути разошлись.

Да, какие-то рассказы зацепили чуть больше, какие-то — меньше, но выделять наиболее полюбившиеся не буду. Лучше всего они воспринимаются вместе, неделимыми пожелтевшими страницами старого альбома, хранящего так много светлого и грустного.

Одна отрада —
разломив коврижку, голодную кормить с ладони мышку.

На самом деле, нормально жили. Не лучше и не хуже других. И теперь так же живем. Есть разница, конечно. Душная несвобода официальной жизни компенсировалась особой теплотой в межличностных отношениях. Необходимость добывать жизненные блага: от туалетной бумаги и сервелата до книг и театральных билетов - развивала особую оборотистость. Привычка вычитывать второй и третий смыслы эзопова языка газетных передовиц особым образом настраивала мозг на двоемыслие - практически каждый в той ушедшей стране владел двуязычием, недурная профилактика альцгеймера.

К сборнику рассказов "Без очереди" от Редакции Елены Шубиной приложило руку немыслимое количество авторов - тридцать восемь, и выдержан он примерно в этом ключе. Вынесенная в заглавие реалия тогдашней нашей жизни (о, сколько часов каждому довелось выстоять в бесконечных очередях за всем!) несколько снижена отменяющим предлогом - что с того, что было непросто, все мы пробились, невзирая. Есть, что вспомнить теперь, и хорошего не меньше, чем плохого. А кроме того, все мы тогда были моложе и лучше, кажется.

Они очень разные и повествовательный уровень сильно различается, да иначе и быть не могло, когда под одной обложкой собрано столько разноголосых литераторов (и не только - дочь члена политбюро или внука авиаконструктора способность связно рассказать о родителях и собственной юности не делает ведь писателями).

Еще одна особенность книги - отсутствие единого формата. Рассказы соседствуют здесь с очерками, мемуарами, эссеистикой, литературоведческими статьями. Плохо это или хорошо? Как по мне - второе, нет унылого единообразия, от каждого текста можешь ожидать сюрприза, а насколько приятным он окажется, зависит от многих факторов, вплоть до погоды за окном. В любом случае, нескучно и недолго. Вот, поймала ощущение - похоже на диапроектор, или режим слайд-шоу: щелк, картинка, небольшой рассказ о ней, новый щелчок.

Из того, что очень понравилось. "Стране нужна бумага" Шамиля Идиатуллина, именно что рассказ о школьном сборе макулатуры и о том, как смышленый предприимчивый мальчишка вылавливал из толстых журналов фантастику, приключения, боевики советского образца - все, в погоне за чем взрослые уже в своей взрослой жизни меняли такие же горы бумаги на талоны с марками, дававшие право покупки вожделенных томов приключений, боевиков, фантастики. Книжный дефицит, однако, а в журналах нет-нет, да и появлялось что-нибудь стоящее, я тоже так искала.

Яркое кишиневское разноцветье, фейерверк звуков, запахов, вкусов, который обрушивает на тебя автобиографический очерк Марины Степновой с неподходящим названием "Белый унитаз". Печальный "Дружок" Сергея Шаргунова, неожиданно хулиганские "Трудности существуют для того, чтобы их преодолевать" от Евгения Водолазкина. Интересное эссе Дмитрия Захарова "Внутренняя Мордовия" о современном мифотворении золотого века.

И неожиданно забавный стихотворный "Райцентр" Михаила Шишкина, и мрачновато-нежные иллюстрации Саши Николаенко, отбивающие части (которая "Федя Булкин", но текста ее в книге не будет, а будут только рисунки) Все это мое-мое в сборнике, другой читатель полюбит другие вещи, благо - выбрать есть из чего.

Данный сборник посвящен теме ухода, и я специально использую такое более благополучное слово, чем слово смерть. "Уход" не вызывает такого депрессивного настроя и печали, как слово смерть, а именно это и пытается донести сборник, что смерть - это неизбежно, это часть жизни и иногда нужно воспринимать это как уход, как прощание, более спокойно, более разумно.

Первая половина сборника достаточно реалистичная, мы видим конкретные ситуации конкретных людей, их взаимодействия, в чём-то это даже слишком обыденно. Как бы это ни звучало, но порой слишком очевидно. Думаю тут дело в возрасте и жизненном опыте. Я на 47 лет младше автора и то о чем она пишет в моей жизни еще не наступило, а учитывая как меняются времена и общество может вообще не наступить и пройти в некой иной форме. По этой причине мне сложно сочувствовать, сложно соотнести себя с историей.

Вторая половина сборника мне понравилась гораздо больше. Появилась какая-то мистика. Открывает ее рассказ сформированный из личного опыта автора, о том как девушка обучаясь отправлялась на бойню, чтобы достать жилы свиньи и пережила всю мерзость убийства животного. Это очень сильно берёт за душу не кровавыми расправами, а именно личным искренним переживанием, хорошо переданным через текст. А после этого рассказа уже начинаются мистические истории, когда уход происходит не буквально, а метафизически и персонаж, который должен умереть в основном просто исчезает, улетает, растворяется, и делает он это очень спокойно, благодушно, умиротворенно.

Я бы не сказала что сборник наводил меня на какие-то конкретные мысли, скорее мне приятно было прибывать во второй его половине, читать красиво складывающиеся предложения и закрытые душевные истории.

Когда человек умирает,
Изменяются его портреты.
По-другому глаза глядят, и губы
Улыбаются другой улыбкой.
Я заметила это, вернувшись
С похорон одного поэта.
И с тех пор проверяла часто,
И моя догадка подтвердилась.

Анна Ахматова, 1940

Смерть — это нарушитель спокойствия, но не в меньшей степени это свойственно и самой жизни. Первая останавливает дыхание человека, вторая может просто взять и придушить его.
Августо Кури «Продавец грёз»

21 июня в моей жизни случилась внезапная потеря родного человека, которая основательно выбила почву у меня из-под ног, и оставила после себя помимо злобного недоумения на несправедливость бытия, беспросветную горечь и фундаментальное оцепенение. Хотелось любым способом заглушить вопли недобитой совести и прикрыть дыру в сердце, из которой безбожно сквозит. И ответить на главный вопрос: ПОЧЕМУ ЖЕ ЛЮБИТЬ МЁРТВЫХ У МЕНЯ ПОЛУЧАЕТСЯ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЖИВЫХ?!! В качестве доступного терапевтического средства была выбрана книга «О теле души».

Однако все ныне существующие люди, безотносительно к сфере их деятельности (патологоанатом, литератор и т.д.) и индивидуальным эманациям, не располагают в достаточной степени ни полноценными инструментами, ни весомыми аргументами, дабы проникновенно и убедительно поведать собеседнику о таинстве смерти и теле души. Улицкая, при всех неоспоримых и очевидных достоинствах её большой прозы, к сожалению, в данном случае не стала счастливым исключением. Задумка грандиозная, но воплощение какое-то невнятное. (Не могу сказать, что у меня всё было. Так себе «приход», на полшишки – выражаясь языком наркоторговли). Несмотря на наличие в тексте телесности со всеми вытекающими, атрибутов одухотворенности и весомости как-то не хватило. Ну, не верю я, хоть убей, в авторскую лайт-версию «пограничного пространства» и совершающегося перехода. «Чувствую нутром», происходящее отнюдь не так изящно и необременительно, как в её рассказах. Ой, как далек процесс умирания от порхания бабочки. Да и деменция рисуется мной иначе: ни белилами, а тушью. Вечная ночь, непроглядная тьма…

В новом сборнике, вместо анонсируемых субстанций, мною были обнаружены: нереализованные возможности, либеральные ценности, сосредоточенная созерцательность, напрасные заблуждения, различные оттенки одиночества, старческой беспомощности, неисповедимости и предопределённости человеческих судеб.

И всё-таки настоящая книга, в отличие от того же "Казуса Кукоцкого", недвусмысленно убеждает меня в том, что с «атласом души» писательница ещё на «Вы». Морис Матерлинк на этом поприще продвинулся чуть дальше. Не исключена вероятность того, что я отнюдь не беспристрастна и злобствую в силу притуплённого слуха, вызванного подавленным состоянием духа.

Пришло время отвлечься от бесплодной рефлексии и конкретизировать свою оценку. Редакция Елены Шубиной публикует «новые рассказы», но вместе с тем «Ава» уже знакома читателю по сборнику "Птичий рынок".

Итого, в сухом остатке из нового читатель имеет 10 произведений, разделенных на 2 цикла «Подружки» и «О теле души», и два специфических предисловия в стихотворной форме. Последние исключительно «на любителя», хотя и чрезвычайно откровенны. Вот фрагмент первого:

Скачут юные, сиськи которых заточены остро,
вислогрудые скачут, и сливы сосков подлетают,
играя,
плоскогрудые девочки скачут, руками свой срам
прикрывая венком из укропа…

А вот отрывок другого:

Всё лживо, криво, наперекосяк.
Кретинка! Дурак! I’m fucked!
Ни один не выучен урок.
Но как же пёрло, и до сих пор прёт

Ну, и как вам? Думается мне, что стихосложение и рассказы для детей – не самые удачные литературные формы Людмилы Евгеньевны. Едем дальше.

– Скажи, чем отличаются армяне от азербайджанцев? Ну, не так, как во дворе об этом говорят. По науке. Ты же генетик.
…
– ты объясни, почему нельзя усадить за один стол армян и азербайджанцев?

В свете последних событий вопросы подобного рода терзают не только главную героиню.

2. «Алиса покупает смерть» – один из самых жизнеутверждающих рассказов, который не может не понравиться барышням всех возрастов, потому что дарит надежду на лучшую участь. Сюжет наглядно демонстрирует изречение из фильма «Москва слезам не верит» о том, что «в 40 лет жизнь только начинается». И даже если нам немного за 60, то по-прежнему есть надежда выйти замуж за принца, ибо жизненные тропы непостижимы. А посему, милые дамы, по возможности не теряем оптимизма и телесной бодрости. «Перезапустим гормональные циклы»:)

3. «Иностранка» написана современным языком «без китайских церемоний, со здоровой простотой», поэтому на её страницах легко обнаружить: «сплющенную с боков женщину с целеустремлённой грудью», «изрядный живот», «неизбежность судьбы – грудь, очки, порядочность, английский язык, экономность». Узнаем, что «математик ученый, не хер собачий!», а основное достоинство мужчины – недвижимость:

Что в нём было хорошего – комната. Перевесила и лысину, и вид не совсем бравый

Говорят, что «простота, хуже воровства». Типичный случай. Она убивает во мне всё живое. Под занавес произведения рекомендуется спеть интернационал. И вспомнить слоган Дома-2: «И мы счастливы!»

Не знаю, как вы, а я подустала… До чего же «томительно скучно» (плеоназм позаимствован у Чехова) спойлерить. «Ужесть», и только! Восхищаюсь рецензентами, прибегающим к этому методу на регулярной основе.

4. Благословенны те, которые… – это рассказ о том, как ничтожно мало, по сути, мы знаем о своих близких. Почему так часто случается, что «лицом к лицу. Лица не увидать»? И только после утраты человека, нам открываются иные, доселе неизведанные стороны… В этом месте я прекращаю ёрничать и одёргиваю себя словами одной из героинь:

– Да не бурчи ты! Ты просто не понимаешь

Случилось так, что во время написания рецензии, я несколько пересмотрела своё отношение к книге Людмилы Евгеньевны и повысила оценку.
Оказывается, бывает и так…

Довольно, пора и честь знать. Пусть второй цикл сохранит интригу. А мою неудобоваримую рецензию завершаю цитатами, которые «вместо тысячи слов» :

– Благословенны те, кто смотрят на меня с участием…
– Благословенны те, кто приноравливает свой шаг к моему, усталому и замедленному…
– Благословенны те, кто громко говорят в моё оглохшее ухо…
– Благословенны те, кто ласково сжимают мои трясущиеся руки…
– Благословенны те, кто с интересом слушают мои рассказы о давно ушедшей молодости…
– Благословенны те, кто понимают мою жажду общения…
– Благословенны те, кто дарят мне своё драгоценное время…
– Благословенны те, кто помнят о моём одиночестве…
– Благословенны те, кто возле меня в минуты моих страданий…
– Благословенны те, кто меня радует в последние дни моей жизни…
– Благословенны те, кто будет держать меня за руку в минуту моего ухода…

Р.S: «являемся ли мы живыми атомами, которые распадаются и никогда уже не станут тем, чем мы были? Что есть бытие и что есть небытие? Какому смертному это известно? Кто глубоко исследовал атрибуты смерти, дабы познать ее суть? Смерть — это конец или начало?» (Августо Кури)

Р.Р.S:
А может, смысл ухода в том,
Что остаётся тихим дом,
Столь тихим, чтобы, наконец,
Ничем не заглушать сердец.

И шорох капель дождевых
Заходит в мозг. И сколько их
Ни есть, они слились в одну
Немыслимую тишину.
В одну огромную слезу, –
Как бы зрачок в твоём глазу
Глядящий пристально сейчас
Куда-то в нас и через нас.
Или, замолкнув, мы глядим
Вот в этот миг зрачком одним
С тобой. Как тихо, Боже мой!..
Мы все пришли к тебе домой.
К тебе, к себе – не всё ль равно,
Раз мы сейчас совсем одно?
И смысл ухода только в том,
Чтоб оставался тихим дом,
В том, что мы жить и петь должны,
Не нарушая тишины…

Зинаида Миркина, 1983

Я уже знакома с творчеством Людмилы Улицкой и ее произведения назвала бы литературным наслаждением. Да, не все, что читала мне откликается, но помним же, что никто не обязан нравиться всем.

«Моё настоящее имя. Истории с биографией» - сборник автобиографической прозы, который не имеет хронологии. Что всплывало в памяти – то выходило на бумагу, но от этого истории не теряют своего очарования, а стиль, конечно, узнаваемый. Но есть в книге и часть художественная, состоящая из притч, сказок. Я бы сказала, что автор здесь знатно пошалила, это смело и главное можно! Что еще делать на закате жизни, как не разрешать себе шалости и быть собой.

На страницах книги будет много людей, которых уже нет в живых, кто-то ушел молодым, кто-то дожил до преклонных лет. Их имена живут в чьих-то сердцах и памяти, а чьи-то совсем никто не вспоминает, это печально.

Получилось искренне, талантливо, где-то иронично, где-то меланхолично и сокровенно. Меня проняло. Желаю автору еще долгих лет жизни.