Влюблённость

Я с подружками Олей и Лидой

Первая лёгкая влюблённость меня посетила в седьмом классе на зимних каникулах. Ежедневно мы встречались с подружками Лидой и Олей. У Оли был старший брат Гриша. Он много шутил. Шуток я почти не помню, но это было смешно. Особенно я смеялась над выражением «ведро мокрой воды». От смеха я получала удовольствие и, видимо, перенесла это удовольствие и на Гришу.

Однажды мы были на дне рождения у Валика Сыплывого. Гриша сидел рядом со мной и в какой-то момент положил руку мне на талию. Я замерла от неожиданности, от того, какое удивительное чувство я испытала.

После седьмого класса Гриша уехал в Киев в училище прикладного искусства (он имел художественный талант), и с его отъездом первое чувство остыло.

Вторая влюблённость меня настигла в девятом классе. В памяти остался момент «остолбенения». На переменах парни собирались у торца школьного здания, а девушки прогуливались мимо них. И вдруг в глаза бросился пояс с пряжкой, перетягивавший фигуру невысокого, но ладного паренька. Пути любви неисповедимы. Почему именно пояс покорил моё сердце?

Биологи пишут, что глаза схватывают в партнёре генетику. Видимо, какие-то детали и выдают подходящий тебе тип. Уже будучи взрослой, я заметила, что в мужчинах меня привлекают мощные руки, как у моего накачанного сына и у моего любимого мужа Рифката. Я всё же нашла такого.

Анатолий Шкура

Итак, среди сверстников я углядела генетику Анатолия Шкуры. Оказывается, он меня заметил ещё в пятом классе. А я его совсем не помнила, он ведь учился в параллельном классе. Мы стали дружить, так это тогда называлось. Он играл на гармошке и поэтому участвовал в танцевальном кружке в качестве музыканта. Там мы и виделись. Вторым местом встреч были шахматы по воскресеньям. Здесь я получала двойное удовольствие: и от шахмат, и от присутствия Толика. А третьим местом стал кинозал нашего клуба. Сидели мы вместе и держались за руки. Это доставляло такое удовольствие.

На летних каникулах начинались ежедневные коллективные свидания. Я дружила с одноклассницами Олей Мищенко (сестрой Гриши), Лидой Фенько и Олей Деревянко. Все они жили рядом друг с другом. Мы собирались на их улице. Я присоединялась к ним после того, как полью огурцы и помидоры. И вот к нам неожиданно стали приходить трое парней, среди них и Анатолий. Они приходили с другого конца села. Не помню, как мы проводили время, главное, что вместе.

Вот и вся любовь. Она закончилась, когда я уехала в Москву. Провожали меня одноклассники, в их толпе был и Толик. Мама Василиса рассказывала, что, когда поезд тронулся, увозя меня в далёкую Москву, Анатолий пошёл по рельсам за поездом. Как будто знал, что наша романтическая история закончилась. Как в песне «Сиреневый туман»:

 
Быть может, навсегда ты друга потеряешь —
Ещё один звонок, и уезжаю я.
 

Мечта о Москве

Когда я была уже в восьмом классе, в прессе стали появляться сообщения о строительстве нового здания Московского государственного университета. Печатали и фотографии будущего здания, видимо, макета. Папа стал говорить, что я должна учиться в МГУ. Не знаю, было ли это отцовское тщеславие, или в самом деле он видел мой интеллектуальный потенциал. Я ведь училась не так чтобы достойно. Это у нас Аллочка была отличницей.

Но я достаточно хорошо знала алгебру, геометрию. В них я чувствовала себя знатоком.

И вот казус в седьмом классе. Пишем контрольную по алгебре. Я быстренько решила задание, сдала работу в полной уверенности, что всё выполнила правильно. Алгебру преподавала у нас Анна Кузьминична, моя мамуся. Я была так уверена в успехе, что дома не спросила её, какая у меня оценка. На следующем уроке учительница объявляет оценки: «Лиля – два». Я в большом недоумении. Ну, ладно, бывает. Исправлю.

На следующей контрольной история повторилась: снова я уверена, что всё решила правильно, и снова тот же результат – два. Тогда я спросила мамусю дома:

– Почему два?

И получила ответ:

– Значит, не знаешь.

Медалистка Лиля Кузнецова на доске почёта в Плисецкой школе

До сих пор восхищаюсь воспитательным ходом мамуси. Никаких нотаций, ругани – наоборот, молчала, как будто её это не волновало. Дождалась, пока я сама завела разговор. И дала совет:

– Хочешь исправить положение, возьми за правило каждый вечер решать лишний пример или задачу.

Пришлось внять совету и взяться за дело. В результате я выработала характер: усидчивость, силу воли, настойчивость, ответственность. И в следующем классе стала учиться лучше. Восьмой класс окончила без троек, девятый на одни пятёрки.

И вот последний, выпускной класс. Папа всё время твердил, что мне нужно окончить школу с медалью и поступать в МГУ. Я поначалу отмахивалась: как можно из сельской школы – да в лучший вуз страны. Об этом и мечтать не следует. Но папа капал и капал на мозги, пока я не превратила эту идею в цель.

В десятом классе я не поднималась со стула. А в том году праздновали трёхсотлетие воссоединения Украины с Россией. Это уже когда подошли выпускные экзамены. Гулянье в саду Конецького было знатное. А я только выйду за дом на высокий берег ставка, послушаю песни, и опять за книжку.

Сдавали мы экзамены каждый год начиная с четвёртого класса. Они очень помогали учёбе: в конце года всё повторишь и в следующий класс идёшь с приличным багажом знаний. Дальше можно усваивать новые знания.

В выпускном классе было чуть не десяток экзаменов. Сдала всё на пятёрки, кроме украинского сочинения. Надия Андреевна посчитала, что я сделала стилистическую ошибку: не указала, что Иван Франко не дописал повесть «Борислав смiеться». И получила я за сочинение четвёрку. Мне полагалась серебряная медаль. Это была вторая в школе медаль. Первую получила Катя Фенько из предыдущего выпуска.

Вот с этой медалью повёз меня папа в Москву. Но сначала он выбрал мне специальность. Девочка из села, значит, факультет надо выбирать соответствующий – биофак. Перебрали специальности, остановились на почвоведении.

В Москву, в Москву…

И вот Москва! Добрались до Моховой, сдали документы, было назначено собеседование через несколько дней в зоологическом музее биофака на улице Герцена. Папа уговорил комиссию поставить мне собеседование в первый день, потому что ему нужно было уезжать на сессию в пединститут. Такое могло быть под силу только моему обаятельному и убедительному папе.

И вот день собеседования. Девушки и парни из разных уголков страны. С некоторыми познакомились. Настала и моя очередь. Комиссия сильно меня не мучала. Спросили, какие сельскохозяйственные работы я выполняла, отличу ли ячмень от пшеницы. Как не отличить, конечно, отличу. На том и закончилось собеседование.

Папе нужно было уезжать, у него начиналась сессия в институте, а я осталась дожидаться результата. Меня приняли. Конечно, выручило то, что я из села, и то, что это был первый день собеседования. На собеседовании были такие умные ребята и девушки. Я среди них была серой мышкой. Многих из них приняли: Риму Тюрину, Нину Астину, Наташу Близнюк, Валеру Лихоманова. Мы все потом встретились на факультете.

Глава 3. Дворец науки МГУ

Студентка

Обошла Дворец Науки вокруг. Как в тебя, избушка, войти и как выйти? Конец лета, у студентов каникулы, у педагогов отпуска. Даже не спросишь ни у кого. Не помню, как нашла бюро пропусков, но добралась до своей зоны Д, в которой мне предстояло прожить пять лет. Получила ордер на комнату 123. Оказалась комната-пенал. Вдоль стены диван и секретер. У другой стены стол обеденный, а у окна – письменный. Шкаф встроенный. В него помещалась одежда и постель, которую стелили на диван. Получила у завхоза коврик, графин со стаканами красного хрусталя, настольную лампу с зелёным абажуром, под ней буду набираться знаний. Обустроилась.

За стеной такая же комнатка, с моей объединена в блок. В эту комнату поселили девочку из Астрахани. Красивая, очень модная, развитая. У неё всё время толпятся парни.

Будем жить и учиться. Утро первого сентября – первый учебный день. В ауди тории 01 установочные лекции.

Моя комната

Как разумно был устроен первый учебный день! Три лекции: профессор Уранов читает лекцию по геобота нике, профессор Славин – по общей геологии; академик Ковда, наш главный почвовед страны, – лекцию по специальности, почвоведению. Все три лекции сразу дали общее представление о нашей планете Земля: биосфере, геологической составляющей и объединяющем их почвенном покрове. Незабываемое впечатление! Сразу понятно, как интересна наша специальность.

В самом деле, почвоведение – дисциплина на стыке многих естественных наук. Об этом свидетельствует перечень кафедр: почвоведения, агрохимии, микробиологии почв, географии почв, физики почв, земледелия. Нам пришлось изучать комплекс химических, геологических, биологических, географических наук. Больше всего было химии, меньше физики, и совсем мало математики. Был ещё цикл общественных наук: история КПСС, политэкономия, философия. Мне нравилась философия и политэкономия. С удовольствием изучала первоисточники, классиков. Таким образом, мы получили лучшее в мире образование.

Итак, начались учебные будни.

В библиотеке нам выдали книги, причём список учебников уже был составлен, выдавали сразу комплект. Вся учебная работа была организована так удобно – учись только.

Первокурсница

Как-то и по дому я не очень скучала. Новые заботы, дни насыщенные. Не сразу сообразишь, что делать с самостоятельностью. В школе было понятно: после уроков домашние задания, а здесь не указывают конкретные параграфы и задания. Постепенно входим в ритм: подготовка к семинарам, составление конспектов, сдача теории перед лабораторными работами.

Готовлюсь к химии. Читаю учебник Глинки. Дохожу до закона Авогадро, вспоминаю школьную учительницу химии, по ассоциации родителей, бабушку, Аллочку – и в слёзы. Поревела, но нужно учить. Читаю снова, дохожу до закона Авогадро, история повторяется. А казалось, не скучаю по дому.

Через пару месяцев приехал папа. Каким образом он выхлопотал командировку из далёкого села в Москву? Это мог только папа. Заказала ему гостиницу (в МГУ предусмотрены и комнаты для приезжих), провела его по центральному зданию, показала наши красоты и удобства. В общежитии чистота, ковровые дорожки, пульт с телефонами, дежурная на пульте. Папа порадовался и отправился домой. Провожала я его на Киевском вокзале. И вдруг уже на перроне повисла на его шее и заревела на всю округу. И отпустить никак не могла. Проводницы пытались меня успокоить, но не тут-то было. По-моему, так отчаянно я больше никогда не плакала.

Папа был так потрясён, что, приехав домой, стал мне писать письма каждый день.

Училась я не хуже других, сдавала коллоквиумы, лабораторки, отвечала на семинарах. Но однажды наткнулась на глухое непонимание преподавательницы химии. Нужно было сдать тему по водородному показателю. То ли недоучила, то ли чего-то не поняла, только не приняла у меня эту тему старая преподавательница. Пришлось снова учить. Тема лёгкая, логичная. Сдаю снова – и снова неудача. Не могу понять, что же я не так отвечаю. Снова учу. Да что тут не понять, всё понятно. Снова иду к преподавательнице. Но не успеваю открыть рот, как опять вызываю неудовольствие. Спрашивает:

– Как вы поступили в МГУ?

Отвечаю:

– С медалью.

– Как же вам медаль дали? – удивляется.

Вижу у неё такое предубеждение против меня, что я никогда не сдам тему. Забылось, как я потом сдавала все остальные темы, по-моему, другой преподавательнице.

Второкурсница

Но эту старуху запомнила на всю жизнь.

Сессии я сдавала всегда успешно. Не круглая отличница, но без троек. Наш курс был сильным. Многие учились на одни пятёрки. Тройки были редки. Глядя друг на друга, тянулись все к добросовестной учёбе. Двойки были чрезвычайным событием. Моя соседка Ирочка не была столь усердной. Сессию она завалила, и её отчислили. В деканате разговор был короток. Больше я её не встречала.

Лекции читали нам интересные. Лекции профессора Уранова мы сопровождали аплодисментами. Не знаю, кто придумал так провожать профессора, но все дружно поддерживали.

На втором курсе так же дружно мы любили органическую химию, которую читал профессор Олег Александрович Реутов. Высокий стройный красавец, руки как крылья. Он их складывал на кафедре и неожиданно высоким голосом начинал лекцию:

– Друзья мои!

Читал он всему курсу, а нас было триста человек. Большая химическая аудитория всегда была полна. До сих пор помню, что лекции были по средам. Одну я пропустила, о чём сожалела. Ко мне приехала на несколько дней мамуся – вот такая радостная причина.

Из лекций по специальности наиболее интересными были лекции по химии почв Евгения Петровича Троицкого. Пожилой, полный, не вполне здоровый, необыкновенно эрудированный. Он сопровождал учебный материал разными примерами из жизненных ситуаций. Например, с буферным раствором почв он связал растворимость углекислого газа в крови человека и объяснил, как влияет нарушение химического равновесия буфера крови при изменении погоды на настроение человека; окислитель сравнивал с грабителем, который отнял электроны у восстановителя, отчего у того настроение стало кислым, а сам восстановил своё электронное хозяйство. Я этот приём использую в своей педагогической практике.

Кроме лекций были большие практикумы. Много часов занимала аналитическая химия. Сначала проводили небольшие качественные реакции, а потом каждый получал образец, в котором нужно было открыть все ионы. Это была зачётная работа. Она подготовила к большому восьмичасовому практикуму по химии почв. Там уже получали образец почвы и требовалось провести полный валовый анализ. Эта работа занимала целый семестр.

Это только цветочки. На четвёртом курсе полагалось выполнить курсовую работу. До этого на практике на биостанции студенты проводили полевой эксперимент, а в течение двух семестров выполняли всяческие анализы почвы, пожнивных и корневых остатков. То же надо было выполнить и в дипломной работе. Курсовые и дипломную работу делали уже на выбранной кафедре. Я почему-то выбрала кафедру земледелия, хотя колебалась: мне была интересна и кафедра агрохимии.

Кафедрой земледелия заведовал профессор Василий Тимофеевич Макаров. Моя судьба не раз переплеталась с его судьбой. Он настойчиво предлагал устроить меня преподавателем в техникум. Как он разглядел во мне педагогические наклонности – вызывает удивление и остаётся для меня загадкой. Хотелось узнать от него самого, но, когда я попала на кафедру вновь, его уже не было на свете. Полагаю, что мои доклады на заседании научного кружка, курсовые и дипломная работы для него были знаковыми в оценке моей личности. Когда я написала первую курсовую, то сама осталась довольна. Неожиданно обнаружила у себя способность точно и логично излагать мысли.

Кроме учебных лекций изредка слушали лекции знаменитостей. Запомнилась встреча с Ольгой Лепешинской, которая была знакома с Лениным. На нашем факультете работала её дочь, тоже Ольга. Третья Ольга – внучка – танцевала в Большом театре. Мне удалось посмотреть её в балете «Дон Кихот». Великолепный балет и великолепное исполнение.

А Ольга-бабушка несла какую-то чепуху.

Другая встреча – с академиком Лысенко, оказавшим пагубное влияние на развитие генетики в нашей стране. Его лекция запомнилась больше, наверное, потому что её содержание было уж очень одиозным. Он рассказывал о перерождении одних биологических видов в другие. Доказывал, что из птенцов получаются кукушата, если кормить птенцов мохнатыми гусеницами, которые являются кормом кукушек (другие птицы их не едят). В доказательство перерождения приводил собственные опыты.

– Высеваю на опытной делянке пшеницу, – вещал он. – Тщательно отбираю семена. И обязательно вырастает несколько стеблей ржи.

А я слушаю и недоумеваю: а может, семена ржи были уже в почве, а может, птичка пролетела и уронила зёрнышко.