Цитаты из книги «Самодержец пустыни. Барон Р.Ф.Унгерн-Штернберг и мир, в котором он жил»

Тогда же начали курсировать слухи, в основе которых лежала идея менее экстравагантная: судили действительно Унгерна, но в ночь после суда ему удалось бежать.

Слухи, будто Унгерн жив, поползли сразу после его казни

третьего ни в коем случае не было”.

Ницше считал, что брак есть воля двоих к созданию третьего. Современный брак – воля двоих к тому, чтоб

Все остальные, кто затрагивал эту деликатную тему, сходились на том, что Унгерн “почти не знал женщин”, что как аристократ в женском обществе он бывал любезен и с представительницами прекрасного пола держал себя по-светски, но “при внешних рыцарственных манерах” относился к ним с презрением и неприязнью. Люди попроще выражались менее витиевато: “Барон терпеть не может баб”. Говорили, будто он старался не выдавать своим офицерам разрешение на брак и увеличивал меру взыскания тем, за кого ходатайствовали женщины[50].

Однако сама идея “панмонголизма”, т. е. объединения всех монгольских племен в одном государстве, стала для него глубоко личной,

Унгерн, и все его предприятия, даже самые авантюрные, основывались на трезвом расчете

Правда, этому противоречат многочисленные свидетельства о том, что Унгерн старался не присутствовать при пытках и казнях, совершаемых по его приказу. Он был не садист по природе,

якобы установлено, что Унгерн “занимался римскими развлечениями, отдавая на растерзание волкам живых людей”.

На мысль о психической аномалии наводят и неистощимая энергия Унгерна, его постоянная бурная деятельность в сочетании с неизменно мрачным состоянием духа, припадки ярости при всегдашней молчаливости и замкнутости, наконец манера речи – “перескакивающей с предмета на предмет”, возбужденной, если разговор касался волнующих его тем, с многократным повторением одних и тех же слов. Однако “сумасшедшим бароном” его стали называть уже после смерти. Понадобилась временна́я дистанция, чтобы разглядеть в нем признаки душевной патологии, которые раньше, на фоне ирреальной действительности тех лет, не так бросались в глаза