Весна. Волнение

Весенний полдень – пора молодости, счастья и безумств. Чем заняться мальчишкам в деревне в середине дня, когда исчезают тени и яркие лучи согревают все вокруг после долгой холодной зимы. Я всегда с нетерпением ждал именно этого времени года. Возвращение тепла действовало на меня магическим образом – хотелось всего, быстрее и сразу. Даже работать в поле было в радость. Летом работать – душно и жарко, осенью – сыро и холодно. А вот весной – самое время.

Но сегодня мои мысли бежали в противоположном от работы направлении – к реке. К холодным водам еще не прогревшейся речной Змейки, куда я намеревался кинуться со всего разбега. Это был особый ритуал встречи весны. Мы с другими деревенскими мальчишками каждый год прибегали на речку ровно в полдень дня весеннего равноденствия, чтобы поприветствовать приход тепла и смыть с себя всю тяжесть долгих зимних дней. В этот раз я немного опоздал – все уже ждали меня мокрые и счастливые.

Отбросив на бегу лапти, я сорвал с себя рубаху, кинул куда попало штаны и прыгнул в воду. Оцепенение от невыносимого холода на некоторое время сковало мое тело, но я знал – надо расслабиться. Это всего лишь проверка.

Голова моя показалась над поверхностью воды, сидящие на берегу мальчишки, мои друзья, радостно заулюлюкали и засвистели. Я прошел проверку. Конечно, они бы помогли мне в крайнем случае, но это бы считалось унижением. Как и отказ от прыжка. Мы называли этот прыжок «объятия весны». Никогда не интересовался, почему именно весны, ведь вода в это время больше напоминала «объятия зимы». В любом случае все, кто не проходил проверку, не могли рассчитывать на благосклонность нашего молодого братства.

После прохождения этого ритуала, мы, обычно еще какое-то время сидели на берегу и обсуждали все доступные занятия, ожидающие нашего участия. Большой дуб, росший у берега, надежно укрывал нас своими большими ветками, одетыми в шелестящую на легком ветерке, молодую зеленую листву, сквозь которую пробивались всполохи яркого света. Никто не знал, где мы, кроме других деревенских ребят, так что никто не тревожил. Обычно.

– Ладька! – послышался крик из-за большого дуба, росшего около реки. – Мне поговорить с тобой надобно…

Бледные недовольные лица со сжатыми губами повернулись ко мне. Девчонкам не разрешалось приходить сюда.

– Уходи! – крикнул я строгим голосом.

Наступила тишина. Мне показалось, что Дана и сама бы с удовольствием ушла, но она продолжала стоять. Я не видел ее. Она стояла за деревом, так что не могла видеть нас.

– Как ты вообще меня нашла? – спросил я, выискивая в груде брошенных как попало вещей свои.

Дана не ответила. Выругавшись, я натянул на себя одежду и под ледяные взгляды своих ровесников, отправился к сестре. Как же я был зол на нее! Теперь будет не так уж легко снова заслужить доверие, ведь они думают, что это я показал ей наше секретное место…

– Как ты вообще узнала об этом месте? – со злостью прошептал я, с силой схватив ее за запястье.

Дана тихо пискнула, даже не попытавшись вырвать руку из моей каменной хватки. Я бросил ее руку и быстрым шагом направился к дому. Она побежала за мной.

– Ну, – угрюмо спросил я, – зачем ты пришла на речку? Что такого важного произошло, что не могло потерпеть до вечера? Матушка звала?

– Стой! – недовольным голосом сказала Дана, потянув меня за рукав. – Нельзя домой. Пойдем куда-нибудь в другое место.

– В какое же? – поинтересовался я.

– Не знаю. Туда, где нас никто не услышит…

– Зачем?

– Мне сказать тебе надо… Тайное. Никто больше знать не должен.

– Ну так здесь говори, чего ты тогда выдумываешь! – все еще злился я.

Она лишь покачала головой, глядя мне в глаза с такой решительностью, какую я у нее даже не предполагал. Несмотря на всю свою шумность и задорный нрав, Дана отличалась от остальных девочек в деревне своей ласковостью, добротой ко всему живому и пугливостью.

– Ладно, – сдался я, махнув в сторону рукой. – Могу я отвести тебя в одно такое место, где никого нет, да только тебе оно вряд ли понравится.

– Почему? – спросила она, и я заметил беспокойство на ее детском личике. Пугливость стерла черты решительности.

– Потому что оно около воды. Зато далеко от людей. И туда никто не ходит.

– Проклятое место? – шепотом спросила Дана, и глаза ее округлились от ужаса, а щеки мгновенно побелели.

Я выдержал небольшую паузу. Мне вообще не хотелось отвечать, но я спиной чувствовал ее раздражающий взгляд, разъедающий спину.

– Да, туда.

Она ничего не сказала, тут не о чем было говорить. Проклятое место – самое тихое и загадочное место в нашей деревне. Никто из местных не любил приближаться туда. Говорили, там происходят странные вещи. Несколько раз там видели белые фигуры, танцующие в хороводе. Поздно ночью в безветренную погоду, можно было услышать доносящийся оттуда смех или горький плач.

Отец говорил мне однажды, что место на самом деле не никем и никогда проклято не было, просто расположение у него было не самым удачным. «И надо же было додуматься построить на реке между лесом и деревней мост», – не раз говорил он, когда слышал очередную историю о творившейся в Проклятом месте чертовщине. На мой мальчишеский взгляд, мост там действительно был ни к чему. С того моста нередко в воду падали неизвестно как оказавшиеся там подвыпившие мужики.

Мы с Даной подошли к речке и свернули направо, к большому дубу, в ветвях которого можно было спрятаться от непрошенных взглядов или просто полежать. Не знаю, по какой причине, но мне всегда было неуютно находиться на земле около этого старого и обшарпанного моста. Стыдно признаться, только пугал он меня до дрожи в коленках. Именно в нем заключалось все то «проклятие», что жило здесь. Вся нечистая сила. А вот в ветках дуба я чувствовал себя отлично. Не касаясь земли.

– Ну? – развалившись на ветке, спросил я. – Чего сказать хотела?

Дана поерзала, пытаясь устроиться поудобнее и не упасть.

– Я вот что сказать хотела… Там домой мужик пришел. С соседнего селения.

– Ну и что тут такого? – сказал я раздражаясь. – Наш отец – колдун. Мало ли кто, да к какого села к нему ходит…

– Да подожди ты! – разозлилась Дана. – Слушай, говорю тебе. Не просто это мужик был. Точнее… Мужик-то просто мужиком был, да не просто так он пришел. У него рана в боку была, весь кровью истекал. Я, хоть и сложно было, да все-таки смогла спрятаться и подслушать их разговор с отцом. Весь разговор пересказывать тебе не буду, только сказал он: «Время пришло, Велислав. Князь наш совсем ума лишился. Он послал дружину, в это раз не чтобы с нас дань собирать, да девок наших воровать. Послал самых безумных псов из своей стаи, чтобы убить наших колдунов, сломать наши капища и уничтожить грядущее. Владимир решил навязать нам своих заморских богов, оставив лишь прах от нашего наследия. И он идет далеко не с длинными убеждениями, а с поднятым мечом, уже утопающим в крови наших сородичей».

– Так прям и сказал? – почесывая голову, спросил я.

– Вот слово в слово запомнила, матушкой-землей клянусь! Пока шла к реке, все повторяла, чтобы не забыть ничего.

Со стороны моста послышался отчетливый женский вздох, а следом за ним – тихий плач. Я чуть с дерева кубарем не покатился, когда Дана вцепилась в меня, словно я сам был веткой. Кое-как удержавшись на суку, я осмотрелся. Нужно было бежать, но мальчишеское любопытство требовало найти источник звуков. Если есть плач, так должен быть тот, кто этот плач издает.

Не слезая с дерева, я осмотрел окрестности, но никого не нашел. Дана отдалилась и внимательно наблюдала за мной. Она несколько раз осторожно потянула за рукав моей рубашки.

– Ну, чего тебе? – недовольно спросил я.

– Ты ее ищешь, да?

Я посмотрел на Дану в недоумении.

– Откуда ты знаешь, что это «она»? Никого же нет…

– Как «никого»? Я вижу ее. Вон же она, из реки выглядывает… Локти на берегу стоят, а голову на ладонях держит. Плачет, бедная… Слезы ручьями льются… Что-то у нее случилось…

Вот тут даже у меня поджилки затряслись. Сколько бы я глаза ни пялил – никого нет по берегам. Никакой такой плачущей женщины из реки не выглядывало. НИ-КО-ГО. А пока я занимался поисками невиданного, моя сестра уже спустилась к реке и уверенно шла к мосту.

Дана приблизилась к берегу и села на корточки. Она внимательно слушала кого-то невидимого моему глазу. Самое странное, что и слов я никаких не слышал. Ничего. Только странно ведущая себя сестра. Но самое странное было еще впереди… Дана вдруг встала на ноги, наклонилась вперед и плюхнулась в воду!

Мое тело сработало безупречно – в мгновение ока я оказался на земле, за два скачка преодолел расстояния до берега и, не размышляя, прыгнул в реку. Достать Дану было несложно – она, не двигаясь, плыла по течению, напоминая бревно. Небольшие волны изредка накрывали ее с головой, но Дана даже не пыталась сопротивляться. Ее открытые глаза, не мигая, смотрели в небо, уже окрасившееся цветами близкого заката.

Вытащил на сушу я ее уже в лесу. Она ни на что не реагировала. Просто лежала, как каменное изваяние, умело сделанное под человека. Я смотрел на нее, пока не услышал внезапный крик совы. Я сразу понял, кто меня вывел из этого состояния. И как только я это понял, меня снова охватил страх. Сомнений не было никаких – неподалеку бродил леший. Для сов было слишком рано.

Что мне нужно было сделать? Как поступить? Я посмотрел еще раз на оцепеневшую сестру и меня, будто плащом, накрыло злостью. Вот она. Причина моих неприятностей. Заноза, вечно таскающаяся за мной, не дающая спокойно вздохнуть. Это из-за нее мы здесь. Из-за нее я стою неизвестно где в лесу. Рядом ходит Хозяин леса, ночная тьма уже подкрадывается ближе, расстилая иссиня-черное звездное покрывало над верхушками деревьев.

Я даже не сразу заметил, что мои зубы скрепят, кулаки сжаты, а ноги напряжены. Я готов был на нее напасть! Взяв себя в руки, я подошел к сестре, схватил ее за плечи и начал трясти. Ее голова шаталась вперед-назад, как у тряпичной куклы или мертвеца. Эта мысль еще больше разозлила меня. Не хватало мне еще объяснять родителям, почему моя сестра умерла где-то в лесу!

Изо всех сил замахнувшись, я ударил ее по щеке ладонью. Дана посмотрела на меня испуганными глазами и тут же расплакалась.

– Уймись, – со злостью сказал я ей, вставая на ноги. – Нам пора идти. Скоро ночь, а я не знаю даже, где мы и сколько нам идти до дома!

Дана рыдала. Слезы мешались с соплями, она громко всхлипывала, пытаясь схватить ртом воздух. И все же встала. Я смотрел на нее без капли сожаления. Я действительно считал, что она заслужила это. Что она сама виновата, я просто сделал то, что должен был сделать старший брат – привел ее в чувство.

– Ну и чего ты ревешь дурниной? – спросил я. – Хочешь, чтобы Хозяин леса обозлился и оставил нас тут с тобой куковать целый век?

Дана попробовала успокоиться, но у нее никак не выходило. Пришлось мне набрать из реки воды и брызнуть в лицо сестре. Это привело ее в чувство.

– Ну? И куда нам теперь идти? – недовольно поинтересовался я. – Мы даже не знаем, где мы.

– Надо по реке в обратную сторону идти… – почти шепотом ответила Дана, потирая ушибленную щеку.

Мы долго шли в тишине, пока впереди снова не показалось проклятое место. Тут уж я не выдержал. Оторвал от своей рубашки кусок ткани, завязал ей глаза и повел за руку, схватив за запястье.

Этот проклятый угол уже накрыло темнотой, поднялся ветер. Ветви деревьев угрожающе шелестели, сгущая и без того страшные тени. Я кожей чувствовал чей-то взгляд. Узнавать хозяина этого взгляда в сгущающейся тьме не было никакого желания. Хруст ветки, далекий вой волка и шепот, заполняющий уши со всех сторон – звуки множились, сводя меня с ума. Чтобы отвлечься, я заговорил с сестрой, послушно шагающей следом.

– Ну, так что тебе твоя эта русалка сказала?

– Это не русалка была… – громко и четко произнесла Дана, видимо, тоже пытаясь перекричать шум. – Это Дана была.

– Чего? – вытаращил я на нее удивленные глаза. – Это ты – Дана. А это нечисть тебя морочит, видать…

– Нет. Это Дана была. Богиня воды. Она очень добрая и хорошая…

– Ага. Настолько хорошая, что чуть тебя в реке своей не утопила, – проворчал я.

– Она не хотела… Просто ей так грустно было, я утешить ее пыталась, да только не сразу поняла, что не подойти мне к ней. А когда в реку попала, я будто с ней слилась. Все ее мысли почувствовала.

– Ну и что же у нее за мысли?

– Она горевала о том, что выгонят их скоро. Сначала из этих мест, а потом все дальше гнать будут, пока не затеряются они совсем, пока не исчезнут. А как только исчезнут ИХ места, так и людям они уже помогать не смогут…

– Ага. И вредить тоже не смогут, – все еще ворчливым тоном сказал я. – Может быть, без них тоже неплохо было бы…

Дана остановилась и сорвала повязку с глаз. Она стояла и смотрела на меня, словно на умалишенного.

– Ты в своем уме? – покрутив пальчиком у виска, спросила она. – Ну-ка бери свои слова обратно! Лес живой, река живая, все вокруг – живое. Все дышит, слышит, видит и наблюдает. И что с того, что ты не видишь водяных, да домовых? Думаешь, раз не видишь, значит, ничего и нет? Есть они! Все видят и слышат!

– Ну и что? – спокойно спросил я, засунув руки в карман. Торопиться было некуда, самую жуткую часть пути мы уже преодолели. – Ну и что, что они есть? Зачем они людей себе забирают? Зачем всходы уничтожают? Зачем людям вредят?

– Не вредят они людям! – гордо расправив грудь и подняв кверху носик, сказала Дана. – Люди сами себе вредят! Вот такие, как ты. Наговорят всего, а потом обижаются: «чего это, мол, с ними всякая ерунда происходит»? Язык свой во рту держать надо!

– Это все тебе русалка сказала?

– Не русалка, а ДАНА!

– Ну, пусть будет так…

– Нет. Она сказала, что чует много боли, слез и крови… И что скоро, пеплом покроются наши поля… И…

– Хватит, – остановил я сестру. – До дома всего несколько шагов. Не стоит говорить об этом при родных…

Дана кивнула мне, развернулась и, всхлипывая, побежала к дому. Я смотрел ей вслед, думая обо всем, что она сказала. Новая вера, кровь, слезы… Как все это обернется? Правду ли сказала русалка или просто пугала? Коснется ли отца то, о чем говорил незнакомец? У меня не было ответа ни на один вопрос. Новый день пугал меня неизвестностью. Злость во мне ширилась, нарастала, мешалась со страхом и заполняла изнутри, вытесняя остальные чувства.