Весна. Крещение

Я увидел их, возвращаясь от реки домой. В кармане штанов уже лежала Русалочья слеза, а в ведрах плескалась ледяная водица.

Пятеро статных крепких дружинников гарцевали по деревне на лихих конях. На поясе у каждого дружинника висел тяжелый меч в ножнах, плечи укрывали тяжелые богато украшенные плащи, а на головах – шеломы, поблескивающие в лучах пробуждающегося солнца.

Я смотрел на них и не мог оторвать взгляда. Все в них дышало здоровьем, решимостью и веселостью. Они перекидывались шутками и смеялись, широко открывая рты. Золотые локоны, выбившиеся из-под головных уборов, придавали лицам, покрытым ровной щетиной бороды, молодости и живости. Кони чужаков никак не хотели стоять на месте, они все переминались с ноги на ногу, готовые в любой момент ринуться вперед.

Все внутри меня напряглось, я застыл как вкопанный. Что делать? Бежать? Идти к ним? Они стояли около нашего дома, ждали чего-то. Нутро кричало мне об опасности, а я все стоял, не решаясь сделать хоть что-то. Род сказал мне уходить, как только они придут, только уходить я должен был вместе с Даной, оставшейся дома.

– Эй, хозяин! Выходи, разговор есть! – громко крикнул один из дружинников. Судя по одежде и расшитым позолотой ножнам, он значился среди них старшим.

Из дома вышел мой отец. Он расправил плечи, вдохнул полной грудью и поднятием руки поприветствовал приезжих. Я поставил ведра и побежал ближе к избе, стараясь пока держаться в тени изредка попадающихся по пути деревьев. Страх за отца словно тисками сжимал мое сердце. Я все время видел перед глазами картину расправы дружинников над моим отцом. Не для этого ли Род рассказал мне, как добыть Русалочью слезу?

– Вот я вышел, – спокойно ответил отец. – Чего ты хотел?

– Да… Встречают тут далеко не с распростертыми объятиями, – смеясь, ответил дружинник. – Я на тебя зла не держу, ты не думай. Ужо передали вам, видать, зачем мы к вам явились, так?

Отец ничего не ответил. Я напрягся, в ожидании вспышки гнева со стороны дружинника, но тот лишь громко рассмеялся. Его спутники натянуто улыбались. Никто не обращал на меня внимания, мне удалось подойти ближе, чтобы рассмотреть гостей в мелочах.

Из всех пяти всадников говоривший с моим отцом выделялся больше других. С его лица, усеянного сетью мелких морщин, не сходила добродушная улыбка. Он громко и часто смеялся, поднимая голову к небу. Но было в нем и что-то еще, чего я не мог пока описать. Он казался мне старше, мудрее своих соратников. Он обладал завораживающей статью.

– Меня Святозаром звать! – крикнул он моему отцу. – И мы пришли сюда не со злыми намерениями. Мы хотим поведать вам об иной вере. О лучшей вере, выбранной нашим князем, нашим владыкой.

– Так уж просто «поведать»? – с сомнением спросил отец. – Или все же навязать?

Святозар весело рассмеялся, схватившись рукой за живот. Он спрыгнул с лошади, кинул уздечку ближайшему всаднику и не спеша направился к моему отцу. Походка Святозара не предвещала беды. Он шел расслабленно, не напрягая рук, не хватаясь за меч. На губах сияла добрая улыбка. Отец же был напряжен. Я видел это в каждом его движении, в позе, в недобром взгляде из-под низко опущенных бровей. Как только Святозар оказался на расстоянии вытянутой с мечом руки, отец движением ладони остановил его.

– Ну, так что? – грозно спросил отец. – Поведать или все же навязать?

– Слушай, колдун, – добродушно ответил Святозар, – Я сюда не ругаться пришел. Мое дело маленькое – поведать людям о чудесах новой веры. Чего ты боишься, колдун? Нас тут всего пятеро. У нас, правду сказать, есть мечи, да только и вы не безоружны. Разве ж все мужики деревни не справятся с пятью дружинниками? Ни в жисть не поверю! Не одни ж бабы, да дети у вас живут. А мы с твоим домом вот чего задержались… Нам бы перед встречей с людом отдохнуть, сил набраться, заморить червячка, так сказать. Есть тут, где б расположиться?

– Откель знаешь, что я колдун? – прищурившись, спросил отец.

– Сколько я людей видывал, а обычный крестьянин на себя шкуру медведя напяливать не станет. Можно было бы в тебе воина опознать, да и для воина ты одет чуднó. Остается одно – колдун. Так что с ночлегом?

– Все хаты людьми полны. Ежели б вас двое было, так еще можно пристроить, а пятерых… Отдельно только селиться. Да только и отдельно вас вряд ли кто приютит. Люд у нас недоверчивый, не привыкли мы чужакам доверять. Есть одно место… Да только ежели не боитесь ничего.

Святозар громко расхохотался. Остальные дружинники тоже захохотали, громко вскинув головы и спугнув при этом птиц отдыхавших на ветках ближайших деревьев. Захлопали крылья, полетели перья. Спрятанная за зеленой листвой, закричала ворона.

– Мы ничего и никого не боимся, – гордо сказал Святозар, выпятив вперед широкую грудь. – Не верим ни в черта, ни в Дьявола, ни в нечисть, ни в домовых, да леших. Сказками своими мужиков пугать будешь, а мы тут от самого Владимира. И только он над нами властен!

– Хорошо же… Есть на окраине деревни дом пустой. Никто из местных никогда не решится туда сунуться, а тем более – жить там.

– Это почему же?

– Там злая ведьма свой век доживала. Долго мучилась, да, говорят, так там и осталась. Ходит теперь по дому. Люди там и шаги слышат, и шепот, и видят такое, от чего поседеть можно. А еще, говорят, ночью в ее хате свет горит, а в свете видно, как там великан шныряет.

– Байки все это, я уверен! – отмахнулся Святозар.

– Я лишь предупреждаю, – пожал плечами отец. – Сам не проверял, да и не собираюсь. Ежели не боитесь, так это для вас лучшим местом будет.

– Спасибо, колдун. Еще вот чего. Мы приехали издалека, налегке. Нам бы наполнить животы. Будь братом, угости чем не жалко.

– Сын принесет. Он вас отведет пока к дому, потом принесет.

– Премного благодарен тебе, колдун, – сказал Святозар, ловко запрыгивая на коня.