Глава 2
Город Призраков

Татен-рио-алвово, пятый месяц девятого года после отбытия принцессы Тэры в Укьу-Гондэ (за двенадцать месяцев до предполагаемого отправления новой флотилии льуку к берегам Дара)

Когда весна вступила в свои права, холмистая область на восточном берегу моря Слез, известная как Татен-рио-алвово, Город Призраков, пробудилась к жизни.

Приближаясь к морю Слез, Призрачная река теряет юношеский задор и быстроту разбега, которую набрала от тающих снегов в горах, замедляется, разливается широко и течет с важной величавостью, пристойной зрелому возрасту. Задолго до того, как она достигает обширного озера в конце пути, большая часть ее вод всасывается в почву, обращая местность вдоль восточного берега моря Слез в гигантское болото.

Называемые Курганами холмы, образующие Город Призраков, вырастают из этой топкой поймы. Покрытые густым слоем сочной травы, они напоминают исполинских лохматых зверей, которые прилегли отдохнуть. Между отдельными курганами, там, где болота перемежаются участками сухой земли, видны заросли кустарников и даже целые рощицы деревьев, обрамленные цветами всех оттенков радуги, обещающих по осени урожай ягод. В пестрой тени растений порхают птицы и рыщут звери.

Зима для маленького отряда беглецов выдалась тяжкая. Воду добывали, растапливая нарубленный в озере лед. По счастью, на окраинах Курганов было достаточно сухой травы и хвороста для разведения костров. Поначалу Радзутана боялся, что дым привлечет преследователей, но Сатаари развеяла его опасения – никто не рискнет приблизиться к Городу Призраков: ни льуку, ни агоны, ни танто-льу-наро, ни даже боги.

Хотя охотники из Сатаари и Радзутаны были, прямо скажем, так себе, агонские дети под предводительством несгибаемого Налу, близкого друга Танто и Рокири, взяли на себя обязанность по обеспечению отряда провиантом. В этом предприятии им на руку сыграло то, что настоящие охотники никогда не посещали Курганы, а потому здешние звери и птицы не боялись человека. Даже в разгар зимы Налу и его отряд добывали зайцев, полевок, впавших в спячку ящериц и змей, а Радзутана и Сатаари откапывали коренья и клубни, находили запасы орешков, отложенных лунношкурыми крысами близ Курганов. В общем, беглецам удавалось удерживать призрак голодной смерти на расстоянии. По большей части.

Пять маленьких тел лежали на окраине Курганов, почти скрытые буйной весенней растительностью. Теперь, когда насекомые и звери снова пробудились к жизни, мертвые дети вскоре претерпят пэдиато савага – путешествие, которое закончится их воссоединением с родителями на спинах облачных гаринафинов.

А печаль… Что ж, она как снег весной – не способна устоять перед настоятельными требованиями жизни, необходимостью двигаться дальше.

Несколько раз на протяжении зимы Радзутана предлагал переместить лагерь поглубже в Курганы, где, по его мнению, было значительно проще добывать еду, нежели здесь, на самой границе с солончаками. Но Сатаари и слышать об этом не желала, да и дети-агоны, включая благоразумного Налу, не видели в этом никакого смысла. Со временем Радзутана отступился и махнул на эту идею рукой.

Но с приходом весны он возобновил свои настоятельные просьбы. Догадки, которые ученый высказал еще зимой, подтверждались. Богатство Курганов по части растительности и дичи более не вызывало сомнений. Решение представлялось Радзутане очевидным: чтобы избежать трагедии минувшей зимы, надо углубиться непосредственно в Курганы, построить там хижины, вырыть ямы для хранения припасов и потратить бо`льшую часть лета и осени на заготовку провизии к зимнему сезону.

Однако Сатаари упрямо качала головой, объясняя, что уплаченная ею Пра-Матери кровавая дань дает им право обитать лишь у самого края Курганов, но не проникать вглубь. Проторить тропу в Город Призраков означает приговорить к гибели весь отряд. Большинство детей-агонов согласно кивали, только Танто и Рокири пожимали плечами. Для них природа этого места оставалась загадкой.

– Почему вы ведете себя так, словно тут полно лавы или ядовитых миазмов? – в отчаянии спрашивал Радзутана. – Почему льуку и агоны никогда не селятся здесь, хотя это просто идеальный оазис?

– Потому что нам не дозволено тут жить.

– Это ничего не объясняет! Город Призраков – это… священное место?

– Нет, то есть да. – Сатаари отрицательно помотала головой, а потом кивнула. – Вернее, не совсем.

Сбитый с толку, Радзутана попробовал зайти с другого конца.

– Он… проклят?

Сатаари согласно кивнула, затем мотнула головой, после чего кивнула снова.

– Боюсь, я ничего не понимаю, – вздохнул ученый.

– Из-за этого места мы живем в жалкой Шестой эпохе, – ответила молодая шаманка. В голосе ее слышались одновременно благоговение и отвращение, почтение и ужас.

– Про эпохи человечества я знаю, – проговорил Радзутана. – А вот о курганах Татен-рио-алвово никогда не слышал.

– Потому что это печальная история, ее редко рассказывают, – пояснила Сатаари.

Они развели небольшой костер, а набору крошечных барабанчиков, сделанных из позвонков змеи и мышиных шкурок, предстояло заменить настоящие кактусовые барабаны. Когда дети собрались у питаемого сухой травой огня, дающего много дыма, Сатаари начала танцевать, петь и рассказывать.

Агоны и льуку верили, что мир родился из первозданного хаоса после совокупления Все-Отца и Пра-Матери. Но подобно тому, как родители в степи не могут рассчитывать на то, что каждый их отпрыск доживет до совершеннолетия, так и первые божества отнюдь не полагали, что их творение окажется вечным.

– Мир смертен так же, как и его обитатели, – заявила Сатаари.

Радзутана, Танто и Рокири вытягивали шеи, завороженно слушая ее.

– Льуку и агоны не были самыми первыми людьми. Боги переделывали мир снова и снова. Прежде Афир и Кикисаво существовали также и другие.

Во время Первой эпохи человечества мир был плоским, как только что выделанный кусок пергамента для голосовых картин, и сухим, словно пески в Луродия Танта. Люди – они не были похожи на человеческие существа современной поры – стояли на месте, пустив корни в землю, как побеги кактуса. Пить они могли только росу, а дышать не умели совсем: если и испускали вздохи, то исключительно под воздействием ветра. Для существования им требовался лишь солнечный свет, и, застыв в своих растительных позах, они, слегка покачиваясь, лениво воздавали хвалу богам.

Богам этот мир показался обделенным движением, а населяющие его люди – слишком самодовольными. Тогда они послали орла с горящей ветвью в клюве, и тот принялся устраивать один пожар за другим до тех пор, пока весь мир не сгинул в море огня.

Ведя повествование и танцуя, Сатаари носками ног чертила на земле фигуры. Удивленные Радзутана и пэкьу-тааса узнавали их: то были уменьшенные изображения исполинских фантастических конструкций, которые они видели с воздуха в солончаках по пути сюда.

– Во Вторую эпоху человечества боги опробовали другой подход. Они затопили Укьу-Гондэ, и великий океан покрыл весь мир. На этот раз человеческие существа были сотворены гибкими, как рыбы. Они плавали по миру-океану, охотясь на мелких рыб и креветок, хрустели на зубах крабами и ракушками. Разговаривать люди не могли – как можно производить мыследыхание, когда легкие полны водой? И их увенчанные плавниками конечности не были приспособлены держать орудия, чтобы творить голосовые картины.

Боги нашли этот мир чересчур молчаливым, слишком уж похожим на живую смерть. Тогда они послали кита с зубами-сосульками. Всюду, где он проплывал, оставались затвердевающие следы и застывающие волны, которые отказывались рассеиваться. Так кит плавал, пока весь мир не превратился в один сплошной кусок льда.

В Третью эпоху человечества боги вновь переделали мир, опустив на землю облака и создав человеческие существа в птичьем обличье. Каждое племя пело по-своему, и чириканье, щебетанье, квохтанье и трели неизменно ублажали слух бессмертных. Но потом иные из птиц-людей стали слишком дерзкими и не захотели оставаться навечно в подлунной сфере, а решили взлететь повыше, и от устроенной ими какофонии звезды сошли с назначенных им мест.

Боги, не способные сладить с беспорядком, решили уничтожить этот мир, послав в него тысячи и тысячи молний. Одной ослепительной вспышкой испепелили они облака и крылатых людей.

Когда наступила Четвертая эпоха человечества, боги задумали наказать своих смертных сородичей за дерзкую попытку дотянуться до звезд. Они сотворили мир из костей и навоза, и люди возродились в образе насекомообразных существ, вечно копошащихся среди смерти и гнили. Одержимые неутолимым голодом, эти люди пожирали все, к чему прикасались, невзирая на вонь и грязь, но никогда не чувствовали сытости.

Богам не пришлось даже сильно стараться, чтобы положить конец этой эпохе, потому как вскоре люди сами расправились с миром. Пожрав абсолютно все, они оказались в темной пустоте, возникшей после исчезновения всего сущего.

Учитывая печальный опыт неудачных предыдущих попыток, в Пятую эпоху человечества боги создали для людей настоящий рай. Все там было продумано самым тщательным образом, всего было ровно в меру: богатой почвы и пресной воды, освежающего ветра и согревающего солнца. Из родников в земле били молочные ключи, мед плескался в благоуханных тихих озерах. Телята и ягнята охотно ложились к ногам людей, фрукты и орехи были такими питательными, что сытость наступала почти моментально. Жутковолки и саблезубые тигры не трогали людей, питаясь исключительно падалью. Наши предки жили тогда в довольстве и изобилии, с каждым годом рожая все больше детей. Никому из стариков не было нужды уходить в зимнюю бурю, а отцы и матери не душили новорожденных, чтобы остальным детям хватило еды.

Боги рассчитывали, что люди смогут прижиться в мире, где все хорошо, и станут возносить благочестивую хвалу своим создателям.

И поначалу все именно так и было. Но по мере того, как людей становилось все больше, сердца их теряли покой. Постепенно люди заскучали и от лени своей принялись создавать причудливые изобретения: подражая способностям богов, они строили говорящие умо-зарубки из груд костей, камней и бревен, стремясь превзойти величие Все-Отца…

– А те исполинские каменные картины, которые мы видели, – это и есть умо-зарубки из прошлых эпох? – спросил Радзутана.

Не удостоив его ответом, Сатаари продолжала:

– …и развлекали себя песнями, стихами и бесконечными легендами, норовя превзойти мудростью Пра-Матерь. Люди верили, что, предприняв определенные усилия, окажутся и сами способны сравняться с богами, позабыв, что они суть всего лишь промежуточное звено в бесконечных попытках богов приблизить творение к идеалу.

Человеческая раса становилась все более честолюбивой и алчной. Вместо того чтобы жить щедрыми плодами земли, как то предначертали боги, люди стремились ее поработить. Поскольку хищники, наводнения и бури не досаждали им, они пришли к заключению, что можно перестать кочевать и пора накапливать богатства. Сбившись в большие племена, они разделили землю на участки, воздвигнув на границах каменные ограды, и теперь любой фрукт, орех или клубень с каждого участка принадлежал тем, кто провозгласил его своим. Селились люди в шатровых городах, приросших к одному месту, а овец и коров собирали в загоны, чтобы те не могли больше привольно пастись и бродить, где им вздумается. Люди перегораживали реки плотинами и запрудами, чтобы рыбе некуда было деться, кроме как попасть к ним в котел. Они строили все более сложные здания и машины, знаменующие силу человечества, но отвращающие его лицо от богов.