Глава 8
Ловушка

Горы Края Света, девятый месяц девятого года после отбытия принцессы Тэры в Укьу-Гондэ (за восемь месяцев до предполагаемого отправления новой флотилии льуку к берегам Дара)

До намеченной даты возвращения Аратена оставалось три дня.

Ожидая его, Тэра постоянно летала ко входу в долину и молилась, чтобы со старым воином все было хорошо и чтобы он принес свежие новости про ее детей. Вот и сейчас принцесса вновь отправилась туда.

Внезапно Га-ал фыркнул, раздул ноздри и поднялся на лапах, выглядя при этом встревоженным. Потом зверь изогнул шею и посмотрел на наездницу. В его лишенных зрачков глазах отражался ужас.

– Что такое? Снова саблезубый тигр? – спросила Тэра и с опаской оглянулась вокруг.

Га-ал тряхнул головой и снова фыркнул. Сколько бы принцесса ни гладила его, зверь отказывался успокоиться. Изогнув змееподобную шею, он подтолкнул Тэру одним из рогов, побуждая ее к действию.

– Хочешь домой? Что ж, ладно.

Тэра подчинилась Га-алу, научившись доверять умению гаринафинов слышать то, что не улавливает человеческое ухо. Когда они вернулись в лагерь, она увидела, что все снуют туда-сюда, готовя Алкира к полету, растягивают на гаринафине боевые сети и надежно закрепляют припасы и оружие.

– Я рискнул использовать Алкира, чтобы предупредить тебя, – пояснил Таквал. – Будем надеяться, что даже если гаринафины льуку услышат безмолвный крик Алкира, они не смогут сообщить о нем своим всадникам.

– А что случилось? Нас обнаружили?

– Я заметил преследователей сразу за грядой и как можно скорее прилетел обратно. Нам нужно немедленно убираться отсюда.

– Но Аратен еще не вернулся! – возразила Тэра, и голос ее зазвенел от страха и тревоги. Верный старый тан был их единственным связующим звеном с внешним миром и ее единственной надеждой разузнать что-либо про детей.

– Медлить нельзя, иначе мы все погибнем. – Таквал был непреклонен.

– А что, если Аратен со своим отрядом вернется после того, как Кудьу захватит долину?

Он ничего не ответил. Но его решительный вид (точь-в-точь такой же был у Таквала, когда он заявил, что Тэре и остальному флоту нужно уходить, а он останется сражаться с городом-кораблем льуку) без слов сказал ей все.

«Им предстоит отдать свои жизни, чтобы купить нам время».

Грудь сдавило, и потребовалось усилие, чтобы вдохнуть, но Тэра понимала, что муж прав. Ей всегда претило приносить жертвы, но в последнее время упрямство принцессы подточила боль: множества жизней оказались загубленными по ее вине.

«Следует смотреть на вещи шире, и ни в коем случае нельзя поддаваться сантиментам».

Они снялись с места ближе к полудню, покинув лагерь у хребта Ноги, служивший им домом на протяжении нескольких месяцев.

Однако беглецы не успели даже выбраться из долины, когда поняли, что оказались в ловушке. Патруль льуку, который заметил Таквал, был лишь крохотной частью огромного войска, окружившего долину и отрезавшего все выходы из нее. В каком бы направлении ни сунулись мятежники, повсюду они замечали внизу отряды гаринафинов. Дабы сберечь подъемный газ, звери передвигались на лапах, ковыляя по горной местности. Таквал вел свою группу близко к земле, совершая резкие повороты, в надежде, что их пока еще не заметили.

В конце концов у них не осталось иного выхода, кроме как идти на посадку.

– Нас предали, – сказал Таквал, сдавленным от ярости и досады голосом.

– Как? Кто?

Они с Тэрой переглянулись. Учитывая время атаки, ответ напрашивался сам собой.

– Но почему льуку не напали раньше? Аратен наверняка должен был привести их сюда после первой своей вылазки…

Тэра почувствовала, как кровь стынет у нее в жилах. Ей вспомнился последний разговор с Аратеном: вопросы, которые он тогда задавал, и его странная реакция на ее ответы…

– О боги, – прошептала принцесса. – Он выведал у меня время открытия нового прохода в Стене Бурь.

Скорее всего, Кудьу не собирал никаких шаманов и предсказателей, чтобы рассчитать дату. Зачем утруждаться, когда есть способ намного проще: втереться в доверие к жене Таквала, сообщив новости про детей, найти лазейку в ее сердце, вызвав одновременно чувство вины и благодарности, а затем прощупывать почву, кормя принцессу ложью и подталкивая ее в нужном направлении до тех пор, пока она сама не выболтает секрет?

– Но почему? – прошептала Тэра, покачнувшись, как от сокрушительного удара. – Почему Аратен так поступил?

– Не стоило мне быть таким доверчивым, – сквозь зубы процедил Таквал. – Следовало хорошенько усвоить урок после предательства Вольу!

Нет средства заглянуть в глубины человеческого сердца. Кто знает, может быть, Аратен согласился служить льуку, поскольку его вынудили к этому, хотя не исключено, что старый тан сделал сие добровольно, в расчете получить выгодный пост при новом порядке Кудьу. Предательство, как и любовь, предстает в тысяче тысяч самых разных обличий.

В голове у Тэры была каша, сомнения обступали ее со всех сторон, совсем как окружившие их льуку. Во что можно верить? Неужели все, что говорил Аратен, было ложью?

И, практически не отдавая себе в этом отчета, принцесса начала молиться богам Укьу-Гондэ. Внезапно самобичевание Таквала и проклятия, адресованные их спутниками, агонами и дара, гнусному изменнику, померкли в ее сознании. Она снова стояла на широкой равнине под бескрайним небом, где воздух наполнял прозрачный божественный свет. Могучие бури бушевали над степью внизу: огромные смерчи танцевали и пели, задавали вопросы и указывали направления; искривленные ветви непокорных кустарников и эфемерные вспышки молний разделяли мир на тысячи тысяч черно-белых фрагментов.

Тэра молилась о том, чтобы обрести ясность мыслей, и скорее ощутила, чем услышала низкий рокот далекого грома. Правда оросила ее сердце, словно капли живительного дождя.

– С Танто и Рокири все хорошо! – объявила она, резко выдохнув, когда вынырнула из другого мира. – И с другими детьми тоже.

Таквал и прочие в замешательстве воззрились на нее.

– Неужели вы не понимаете? – воскликнула принцесса. – Если бы Кудьу действительно наложил лапы на наших детей, в этой уловке не было бы нужды. Он мог бы захватить нас и выведать все, что мы знаем, угрожая причинить вред ребятишкам. Единственная причина, по которой льуку разыграли хитроумную комбинацию с Аратеном, заключается в том, что замысел Тоофа и Радии увенчался успехом.

При этих ее словах надежда вспыхнула в сердце у каждого из беглецов. Но радость их длилась совсем недолго.

– И как же нам теперь остановить флот вторжения, если Кудьу известно, когда именно его следует отправлять? – в смятении вопросила Тэра.

Сами, Типо и другие ее соратники из Дара беспомощно переглянулись. Неужели принцесса сама загубила все своей неосмотрительностью и их жертвы оказались напрасными?

– Тольуса цветет в разгар зимы, – сказал Таквал. – И в тот момент, когда обстоятельства складываются наихудшим образом, удача начинает поворачиваться к нам лицом. Обещаю, если мы выберемся отсюда живыми, то не остановимся до тех пор, пока Татен и города-корабли не сгинут в пламени.

Солнце клонилось к закату. Для Аратена и его карательного отряда близилось время нападать.

Еще до полудня старый тан убедился, что Таквал, Тэра и прочие беглецы стоят лагерем в долине, в том самом месте, где он их оставил. Вместо немедленной атаки Аратен распорядился выждать до тех пор, пока преследователи не окружат место, полностью отрезав любые пути отступления.

Всю вторую половину дня тан держал своих гаринафинов таким образом, чтобы их не было видно: они отдыхали в тени невысокого гребня, опоясывающего долину. Он знал о привычке Таквала ежедневно летать в дозор и рассчитывал захватить его гаринафинов, когда те уже истратят часть подъемного газа, тогда как их собственные скакуны будут полны сил. Разумеется, гаринафинов у льуку намного больше, никакого сравнения с парой крылатых зверей, которыми располагал Таквал, но на всякий случай лучше подстраховаться.

Подобная осторожность импонировала его новому хозяину, Кудьу Роатану. Тот вообще был по натуре человеком подозрительным, а уж когда его обманули Тооф и Радия, и вовсе стал параноиком. Даже после того, что Аратен сделал для льуку в долине Кири, пэкьу не до конца доверял этому перебежчику-агону. Хотя именно Аратен предложил план, как обманом вытянуть из Тэры необходимые сведения, Кудьу продолжал удерживать семью тана в заложниках, дабы обеспечить его преданность. Чтобы рассказ Аратена выглядел более правдоподобно, Кудьу лично нанес тому раны, и страшные шрамы помогли убедить Таквала и прочих в верности старого соратника.

Аратен вздохнул. Когда Тэра неосмотрительно выболтала тайну, он едва не выдал себя: так стыдно было ему злоупотреблять доверием принцессы. Но он все-таки сумел справиться с угрызениями совести и не повел себя глупо. В любом случае однажды совершенное предательство ведет ко все новым и новым изменам. Обратного пути уже нет.

Тан старался убедить себя, что у него просто-напросто не было выбора. Ну как могут Таквал и Тэра всерьез верить, что способны победить Кудьу Роатана, самого могущественного пэкьу за всю историю степных народов? После разгрома тайного лагеря в долине Кири власть Кудьу над племенами агонов сделалась еще более незыблемой, чем во времена его прославленного отца Тенрьо Роатана.

Аратена не прельщала перспектива разделить судьбу других пленников из долины Кири, которых отправили на каторжные работы в Татен. Если хорошенько поразмыслить, то станет ясно: на самом деле он оказывает агонам услугу, захватывая пэкьу-самозванца и его супругу из варварской страны Дара, – это единственный способ обеспечить мир, дать его народу выжить, пусть даже в качестве рабов. (Разумеется, это был также шанс для самого Аратена и его сторонников доказать свою преданность Кудьу и, возможно, стать полноценными льуку. Однако старый тан предпочитал трактовать свои эгоистичные поступки в более благородном и даже героическом свете.)

Вот уже над горами на западном краю горизонта осталась только половинка солнца. Аратен дал воинам знак подготовить гаринафинов и выстроиться в боевой порядок. Пришло время раз и навсегда покончить с мятежниками.

– После сегодняшней победы, – шепотом сообщил он своим приспешникам, – вас всех могут произвести в наро-вотаны.

– И мы сможем поздравить тебя с принятием в клан Тасарику! – льстиво добавил один из соратников.

– Если это будет угодно великому пэкьу, – ответил Аратен с улыбкой.

Неожиданно у них над головами пронеслись две тени, направляясь на запад. Ощутив волну воздуха, поднятого ударами мощных крыльев, тан прищурил глаза и пригнулся.

«Что происходит?»

– Гаринафины! Гаринафины улетают! – разразились криками его приспешники.

Аратен поднял взгляд и выругался. Таквал и Тэра наверняка заметили его и лишь выжидали благоприятного момента, чтобы перехватить инициативу.

Следовало отдать должное отважному пэкьу и его жене. Они, вероятно, всю вторую половину дня следили за Аратеном, стараясь захватить его врасплох. Вместо того чтобы принять последний бой в долине, мятежники понадеялись превратиться из добычи в охотника и прорваться через кольцо окружения, дабы искать спасения в опускающейся на землю ночи.

– За ними!

Карательный отряд поднялся в воздух. Вскоре четыре гаринафина с полными экипажами бросились в отчаянную погоню за двумя гаринафинами мятежников. Большинство наездников Аратена составляли льуку, которые были временно переданы ему под командование. Откровенно говоря, старый тан сомневался в том, что они станут беспрекословно повиноваться его приказам: ведь он всего лишь агон-перебежчик, чья преданность под большим вопросом. По счастью, его собственная команда была составлена из агонов, сдавшихся Кудьу вместе с ним. Эти воины разделили судьбу со своим таном и сделают все, что он скажет.

Хотя Алкир и Га-ал несли тяжелый груз из людей и поклажи, оба они рассекали воздух с казавшейся неестественной легкостью и постепенно отрывались от преследующих их гаринафинов. Учитывая, что Га-ал был слишком стар, даже чтобы считаться полноценным боевым скакуном, это выглядело подозрительно: столь выдающееся достижение несколько смутило Аратена.

Солнце между тем уже почти скрылось за горизонтом, а как только опустится тьма, у мятежников появится реальная возможность ускользнуть.

Ужас сдавил сердце тана. Он умолял Кудьу оказать ему честь, отдав под его начало отряд гаринафинов в этой последней атаке, в надежде лично захватить Таквала и Тэру и снискать вящую славу. Но теперь Таквал выбрал его, сочтя наиболее слабым звеном в кольце окружения, и, если беглецы сумеют ускользнуть, всю вину непременно возложат на Аратена. Чересчур подозрительный Кудьу может даже решить, что он такой же обманщик, как Тооф и Радия…

«Нет… Этого допустить никак нельзя!»

Тан закричал в рупор, побуждая своего крылатого скакуна лететь быстрее. Но гаринафин и так уже тяжело дышал.

Пришло время для отчаянных мер.

Аратен повернулся и сделал заранее оговоренный знак одной из всадниц. Та освободилась от сбруи, пробралась вперед по сеткам и встала рядом с ним.

– Ты уверен, вотан? – прокричала она ему в ухо.

Он энергично кивнул.

Женщина пролезла мимо него и вскарабкалась на длинную изогнутую шею гаринафина. Боевой скакун, приученный льуку к полному подчинению, никак не отреагировал на столь необычный маневр. Примостившись среди рогов, наездница при помощи веревок из сухожилий надежно привязала себя. Затем достала из-за спины мешочек и осторожно вылила его содержимое на веки гаринафина.

Аратен обернулся, желая убедиться, что все члены команды крепко держатся в сбруе. Учитывая то, что им сейчас предстояло пережить, это было жизненно важно.

Женщина полностью опустошила мешочек и замерла в ожидании.

Гаринафин взвыл. Кожа у него на веках зашипела и пошла волдырями, от раненой плоти поднимался легкий дымок. В приступе боли зверь резко мотнул головой и бешено забил крыльями.

Концентрированный сок жгучего кактуса иногда использовался льуку в качестве оружия или инструмента для пыток. Попав на чувствительные веки гаринафина, он вызывал неимоверную боль. В сочетании с тольусой кактусовый сок провоцировал у боевых скакунов приступ невероятной силы и ярости: в течение некоторого времени зверь не обращал никакого внимания на раны и усталость и был способен прилагать невероятные усилия, совершая действия, далеко выходящие за пределы его обычной выносливости. Разумеется, после применения столь сильного средства бедное животное, полностью истощив силы, как правило, умирало.

Искалечить или погубить таким образом одного из боевых гаринафинов льуку неизбежно означало навлечь на себя гнев Кудьу. И единственным способом избежать расправы было доставить пэкьу плененных Таквала и Тэру.

Команда Аратена держалась изо всех сил, когда их скакун резко рванул вперед, оставив остальных гаринафинов далеко позади. Судорожно дыша, с колотящимся сердцем, он бешено махал крыльями, не обращая внимания на боль и увечья.

Постепенно он нагнал спасающихся бегством агонских гаринафинов. С трудом удерживаясь, ибо встречный ветер так и сбивал их с ног, наездники обрушили на мятежников, которые сгрудились на спинах животных, нахлобучив шлемы из черепов, целый шквал камней из пращей и дротиков. Поскольку перед льуку стояла задача взять бунтовщиков живыми, применять огонь было нельзя. Некоторые из метательных орудий угодили в цель, и команда Аратена разразилась ликующими криками. Пораженные агоны падали или содрогались от удара камней, но больше никак на нападение не реагировали. Старый тан надеялся, что раны, нанесенные беглецам, окажутся не смертельными – он строго-настрого запретил своим людям целиться в голову.