Отзывы на книги автора «Кадзуо Исигуро»

Эта книга, заключающая в себе немало загадок и полунамёков, заставляет задуматься над тем, всё ли в порядке в современном обществе.
Кадзуо Исигуро рисует мир недалёкого будущего или симулякр нашего мира, где людей разделяет возможность генных усовершенствований, а лучшими друзьями для привилегированных детей становятся роботы. В результате между «усовершенствованными» индивидами и всеми остальными начинает расползаться пропасть. Но, как мы вскоре убедимся, всё имеет свою цену, и цена эта может оказаться непомерной.

Одним из таких искусственных друзей становится Клара - успешная модель, наделённая уникальными способностями. Она невероятно наблюдательна, подмечает даже самые незначительные детали и эмоции. Клара умеет копировать манеры людей с удивительной точностью. За эти качества её и выбрали в качестве ИП (искусственной подруги) для девочки-подростка Джози. Клара и Джози быстро поладили. Мама Джози не ошиблась с выбором ИП.

Впрочем, каждого робота отличает какая-нибудь черта, присущая только ему или ей. Прогресс в области искусственного интеллекта позволяет создавать искусственных друзей, которые почти как люди. Почти?
Робот Клара кажется человечнее и добрее многих людей, с которыми её свела жизнь.
Она бескорыстно хочет помочь порученной её заботам девочке, а не решить собственные проблемы.

Попав в дом к Джози, Клара вскоре понимает, что девочка тяжело больна. Старшая сестра Джози умерла от болезни, очевидно ставшей следствием произведённых над ней генных модификаций.
Джози тоже прошла процедуру «улучшения» или форсирования. Её родители - люди ответственные и обеспеченные - желают ей только добра. Разве задача хорошего родителя не в том, чтобы дать своему ребёнку больше, чем ему или ей когда-то дали собственные родители?
В мире, в котором Джози предстоит жить, нет другого способа добиться успеха. Без помощи генных манипуляций Джози останется аутсайдером в высококонкурентном социуме.
Очевидна критика автором тёмной стороны современного общественного порядка.
От людей требуется всё больше усилий, чтобы не отстать от жизни и соответствовать придуманной, а нередко и надуманной, планке успеха. Ради этого можно даже рискнуть здоровьем ребёнка. Можно даже пойти на этот риск повторно.
Возможности образования даже для талантливых детей, если они не «улучшены», крайне ограничены.
А ведь достаточно только захотеть и не будет ничего невозможного? Разве не это повторяли много лет разные инфлюэнсеры и авторы мотивационных книг?
Воздух во вселенной Исигуро пропитан безысходностью. Словно предчувствие того, что старания героев в итоге кончатся неудачей или окажутся бессмысленными.

Наверняка решение «улучшить» Джози далось дорогой ценой её родителям и было принято под грузом социальных установок. И всё же выбор у них был, что доказывает семья, живущая по соседству.
Перед родителями девочки встаёт вопрос, которым, вероятно, задавались и другие члены этого нового дивного мира. Насколько их дети уникальны? Можно ли полностью воссоздать всё, что составляет их сущность? Манеру говорить, улыбку, поворот головы, все те химические процессы, которые отвечают за реакции на внешние факторы и формируют внутренний мир.
Способен ли кто-то, внешне почти неотличимый от Джози, заменить дочку для мамы?
Или же есть какой-то компонент личности, какой-то элемент, который, как ни старайся, нельзя обнаружить и зафиксировать? А без этого вся конструкция рушится.
А может, особенными наших близких делает не что-то в них, а что-то в нас?

– Мистер Капальди считал, что в Джози нет ничего совсем особенного – того, что не продолжается. Он сказал Маме, что искал, искал и ничего такого не нашел. Но я сейчас думаю, что он искал не там, где надо. Что-то совсем особенное, но не внутри Джози. Оно было внутри тех, кто любил ее.

В мире, с которым Клара постепенно знакомится, люди проводят колоссальное количество времени за своими дощечками.
Привилегированные дети учатся через дощечки и социализируются строго по плану.
Однако, по всей вероятности, это лишь вершина айсберга. Мы почти ничего не знаем о бытии простых людей, тех, у кого нет возможности приобрести ИП для своих детей или жить в экологически благоприятных районах.
Создаётся впечатление атомизированного и недружественного мира, где, даже при благоприятных стартовых возможностях, надо отстаивать место под Солнцем.
Солнце, которое настолько влиятельно, что даже вошло в заголовок…
Клара верит в его силу. Если могущественное светило, дающее энергию, пожелает, то оно поможет Джози. Нужно постараться его умилостивить.
Клара трогательна в своём упорстве и в своей вере, такой, казалось, необычной для рационального искусственного интеллекта.

Нужно отдельно остановиться на загадках, которые я упомянула вначале. В первую очередь, несколько скомканный финал, который можно трактовать двояко.

Мы видим всё глазами Клары. Но её не всегда можно считать надёжной рассказчицей, особенно после одного случая.

Я слушала аудиокнигу в хорошей начитке. Уверена, что обратила внимание далеко не на все подводные камни и ключики к покрытым слоем тишины событиям.

Роман - неспешный, написан в приглушённых тонах. В нём нет громких звуков или кричащих эмоций. Повествование слегка напоминает викторианский роман в декорациях современной антиутопии.
Отсутствие громких эмоций - это в целом плюс, но для меня стиль письма Исигуро, убеждаюсь в этом во второй раз, слишком медлительный. Часть диалогов между персонажами казалась неестественной. К тому же эта история оставила у меня тревожное послевкусие. Ставлю высокую оценку за авторскую задумку и ценную возможность поразмышлять. Эмоционально книга для меня на «тройку».

Подводя итог, это заслуживающий внимания роман c неоднозначным финалом, поднимающий важные социальные вопросы.

Кадзуо Исигуро вырос в настолько важную шишку, что может себе позволить не плясать самому от рамок жанра, а щёлкать бичом и заставлять жанры подстраиваться под него. Какие только игры мы только уже не видели в его романах, пришла пора и классического фэнтези с драконами, рыцарями и колдовством. Пардон, я сказала "классического"? Имела в виду, что Исигуро, бесспорно, станет классиком. А фэнтези у него как раз такое сумрачное и нежанровое, что до конца так и не веришь ему, даже когда какой-нибудь поганенький эльф вцепляется в задницу одного из главных героев. Это всё лишь антураж и обёртка.

Хотя, наверное, если представить себе реалистичное до натурализма фэнтези, то оно и будет такое. С растёртыми до крови плечами от лямок грязных сумок, с вечно усталыми старичками, с постоянной грязью, потом и недосыпом, с малым количеством геройства и сплошными статистами,с непониманием глобальных процессов, которые так хорошо видно снаружи, с высоты птичьего полёта, но совершенно не понять от лица маленького муравьишки, одного из тысячи. Исигуро не даёт нам воспарить над всей картиной мира и сюжета, поэтому мы вынуждены медленно и мучительно плестись на черепашьей скорость за главными героями, которые ищут свою правду, но всё больше и больше замедляются, так как боятся её найти.

"Погребённый великан" — само собой, это не только физическое мёртвое тело, закопанное где-то на просторах мутноватого художественного полотна, но и метафора. В этом романе "погребённым великаном" стала коллективная память целого народа, которые явно сделали что-то нехорошее, о чём мы не узнаем до самого конца, а потом предпочли об этом не вспоминать. Конечно, всему виною волшебная хмарь, которая туманом опустилась в норы ( о боги, как это ужасно - норы! люди живут в норах, Кафка аплодирует) и постепенно растворила память человечишек. Причём не только ту, большую и страшную память о чём-то великанском, но и мелкую: поцелуи, объятья, семейные связи, что ты ел на завтрак и как звали твоего соседа. Да и был ли он, сосед-то (из-за угла высовывается Горький и показывает на пальцах мальчика и знак вопроса, но мы его игнорируем)? Человечишки с памятью золотой рыбки плавают в тумане на чистых инстинктах: пожрать, согреться, поспать пока у главных героев не приближается экзистенциальный едва ли не предсмертный кризис, который чуть-чуть разгоняет хмарь. И отправляются они горемыки вспоминать на свою беду, хоть и страшно. Но если не вспоминать, то что делать? Дальше существовать на правах животных?

Исигуро не зацикливается на одной только проблеме забвения, коллективной памяти и яркой аллюзии к сами знаете чему (да знаете-знаете, далеко ходить не надо). Отношения, семья, долг и верность на полутонах раскрываются вокруг основной проблемы. Мне бы, если честно, не хотелось об этом говорить на конкретных примерах, потому что спойлеры будут портить книгу. её нужно пройти страница за страницей, продираясь через хмарь, удивляясь - или уже не удивляясь от усталости - всякой волшбе и прочей небывальщине. "Мучительное фэнтези" – да, пусть будет такой псевдожанр без негативных подсмыслов.

Клара - новый андроид в витрине магазина, ожидающий, как Чебурашка, своего друга, своего подростка, рядом с которым она выполнит свое предназначение - станет Идеальной Подругой. Андроидов покупают для «форсированных» детей. Детей, прошедших генетическое редактирование, которое позволит стать им более эффективными и приспособленными к миру высоких технологий. Если, конечно, выживут.

Из-за ослабленного здоровья и учебы эти подростки ведут уединенный образ жизни и Идеальная Подруга или Друг становятся для них не только средством от одиночества, но и тренажером для общения. Или жестоких забав.

Джози увидела Клару в витрине, и это была любовь с первого взгляда. Но надолго ли. Люди так непостоянны в своих чувствах.

У Клары энциклопедический ум и большие возможности к обучаемости, но, работая на солнечных батареях, к самому Солнцу у нее отношение, как к божеству, которое своей особой энергией может исцелять. То, что на первый взгляд кажется недоработкой, на самом деле важный этический момент. Вера Клары в высшую силу, которая дает ей надежду на помощь, определяет ее духовное развитие и способность к жертвенности.

Прося помощи у Солнца, Клара считает своим долгом устранить загрязнение из воздуха, но прогресс достиг загрязнения не только окружающей среды, но и общественной идеи, лишая на уровне закона права на будущее тех, кто отказывается пройти коррекцию. Общество, более развитое интеллектуально, атрофируется в гуманности, всё больше погружаясь в генетический нацизм.

«Клара и солнце» не просто история про то, что “зайку бросила хозяйка”. Клара больше, чем просто “домашний питомец” для развлечения болезненной девочки. И именно этот скрытый мотив ее появления в доме Джози сам Исигуро ставит перед читателем главной задачей для размышлений, но и дает возможность самому выбирать акцент, сделав его главным по умолчанию.

Книги об искусственном интеллекте часто в своей основе имеют главную мысль, выделенную жирным шрифтом - человечность. Умные, но бесхитростные адроиды смотрят на мир с наивностью пятилетнего ребенка, и в их глазах отражение поступков людей выглядит особенно неприглядно.

Скажи мне, как ты обращаешься со своим андроидом, и я скажу, кто ты.

Прочитано в Книжном бункере.

А если у подножия того холма, на котором стоит мой дом, вы остановитесь ненадолго на Мосту Сомнений и оглянетесь назад, на бывший наш «веселый квартал», то, если еще не совсем стемнело, сумеете, наверно, разглядеть цепочку старых телеграфных столбов с оборванными проводами. Столбы эти уходят вдаль и постепенно исчезают во мраке, окутывающем ту дорогу, по которой вы только что прошли. И возможно, вы обратите внимание на странные темные гроздья на верхушках столбов – это птицы, весьма неудобно устроившиеся там на ночлег и словно ждущие, когда же снова будут натянуты провода, на которых они когда-то сидели, как ноты на нотных линейках.

Все же приятно знать, что порой и сейчас премии дают именно за достойную литературу, а не за... какие-то другие сомнительные достижения, скажем так, не углубляясь в тему. И вот Исигуро яркий пример этого. С каждый его прочитанной книгой влюбляюсь в стиль и слог автора все больше и больше, хотя вроде я и не большой любитель созерцательности, размеренности, флера грусти и меланхоличности, но вот некоторые умельцы, такие как он, все же умудряются что-то зацепить внутри меня, чего я и сама, пожалуй, не ожидала там найти. Художник зыбкого мира... Именно так можно назвать и самого автора, он не пишет, рисует, и его картины действительности подернуты туманной дымкой, в них нет четкости, ясности, есть вопросы, но нет ответов. Главный герой романа, от чьего лица и ведется повествование, знаменитый художник, уже вышедший на пенсию Мацуи Оно. И на первый взгляд кажется, что все его заботы ныне это выдать замуж младшую дочь Норико, чья юность пришлась на военные годы, что помешало ей вовремя вступить в брачный союз. Но, размышляя о насущных проблемах, господин Оно бродит по воспоминаниям всей своей жизни и потихоньку приоткрывает нам завесу над тем, что его на самом деле волнует...

Сложные темы поднимает автор. Это и ответственность отдельных граждан за то, что творила его страна в определенный период. Это и непонимание одним поколением другого, когда молодым проще обвинить стариков в содеянном и вынести им однозначный приговор, ведь легко рассуждать уже опосля. Я не впервые сталкиваюсь с такими вопросами и такой проблематикой, но там мне было сложно дистанцироваться, так как речь шла о Германии и Великой Отечественной войне. Здесь же, наблюдая уже со стороны, война хоть по сути и та же и в тот же временной период, но я уверена, что для большинства моих соотечественников также как и для меня это абсолютно другая война, так вот наблюдая уже несколько отстраненно, ответить на поднимаемые автором вопросы сложнее. Кто виноват? Кто предатель, а кто истинный патриот? Какова цена ошибки, если ты искренне верил что поступаешь правильно? На все это накладываются еще и особенности абсолютно чуждой для нас культуры. Например, многие, кто был во время войны на каких-то ключевых постах, предпочел покончить жизнь самоубийством, чтобы искупить не только свою персональную вину, но и вину страны, вину нации. Для нас это дикость, а вот для героев романа вполне логичный, а то и частенько заслуживающий уважения поступок.

Но, конечно же, и тему искусства автор не обошел стороной, не зря же главный герой не военный, не политик, а именно художник. Какова ответственность творца, если его произведения вдохновляли на то, что теперь порицается? Стоит ли признавать свои ошибки, если тогда ты верил, что поступаешь единственно верно? И как жить в новом мире тем, кто был на вершине старого? Исигуро помимо всего прочего просто идеально, на мой взгляд, подобрал название своему роману. Что такое этот зыбкий мир? Одна из техник классической японской живописи? Мир ночных городов с их куртизанками, веселыми домами, питейными заведениями и их завсегдатаями, красота которого разрушается с первыми лучами солнца? Или это мир, уходящий от любого пожилого человека, ускользающий у него между пальцев, когда на смену привычным вещам и традициям приходят новшества и нововведения, технические новинки и новые веяния моды, которых уже не понять и не принять? И только ли столь глобальные потрясения как войны, заставляющие менять привычный жизненный уклад, создают для человека его персональный зыбкий мир или он в любом случае есть у каждого в конце его жизненного пути?..

Возможно, далеко не всегда легко разобраться с ошибками всей своей жизни, но, несомненно, только так можно сохранить достоинство и получить удовлетворение. И кроме того, я уверен: не так уж это позорно, если свои ошибки ты совершил, свято во что-то веруя. На мой взгляд, куда постыднее обманом скрывать свое прошлое или быть попросту неспособным признать собственные ошибки.

В рамках ежегодно и самостоятельно проводимой благотворительно-интеллектуальной программы «Нобелевские вирши в каждый дом» столкнулся (ну а как было не столкнуться) с британским прозаиком, Нобелевским лауреатом по литературе 2017 года, великолепным и блистательным カズオ・イシグロ, или как его более привычно в наших краях называют – Кадзуо Исигуро. Я вообще-то не сторонник того, чтобы читать всех нобелевских полученцев – не каждый сможет осилить стихи Транстремера, «Моменты тишины в ожидании перезарядки оружия во время расстрела» Имре Кертеса или те самые G Am7 Em7 C от недавнего лауреата Боба Дилана. Но Исигуро как-то всегда манил, и дело даже не в том, что светоча британской литературы из Нагасаки был всегда на слуху, ну просто как-то вот всегда хотелось что-то у него прочитать, хоть ту же «Не отпускай меня». Но руки не доходили и не доходили. А тут такой повод – не каждому же (гитаристу) Нобелевскую премию дают.

Начал я с последнего труда подданного Британского Императора – «Погребенный великан». И как начал – так не мог оторваться. Я очень редко пишу такое про книги. Будучи существом низменным, я обычно зачитываюсь бульварными романами или легкими жанрами. Помню, как пропускал остановки, читая Майкла Крайтона. Или специально садился в автобусы с долгим маршрутом, чтобы подольше посмеяться над достаточно сортирным юмором ван де Рюита. А тут другая история. Хочется лечь на диван, включить над собой одну единственную лампу (посадить под лампу кота аля «настало время для историй») и погрузиться в этот дивный, старый мир. «Погребенный великан» - красивая (хочется сказать благородная) притча о тех временах, когда по миру еще бегали рыцари и драконы. Но вот в чем фокус – жанрово произведение постоянно трансформируется: философский и мягкий ход постоянно ускоряется и радует (а также удивляет) читателя элементами боевика, триллера, детектива и даже хоррора. Получается, что как будто ты пришел в мишленовский ресторан (2 звезды), тебе принесли что-то очень сложное, молекулярное и непонятное (весом 12,5 грамм), но вместе с этим принесли ведро картошки фри с кетчупом. Вот примерно вот так. Это так удивительно и прекрасно, что такое «нобелевское» произведение не чурается подобных историй. Хоть в ладоши хлопай.

Вообще, по поводу доступности Исигуро - она прямо-таки поражающе открытая. Я не хочу ничего плохого сказать, скажем, про Джона Кутзее (это трехзвездочный мишленовский ресторан) или про Леклезио (это тайный, несуществующий, покрытый тайнами пятизвездочный мишлено-бриджстоуновский ресторан), но там можно расплакаться иногда от беспомощности – настолько все непонятно и сложно. А у японского (вот и проговорился, а то вы, наверное, и не догадывались) мастера пера – все понятно и усвояемо. Это ли не важный шаг литературы навстречу своему писателю? Все может быть.

С Исигуро есть еще одна интересная мысль – не успел я закрыть книгу, как (еще одна редкая штука), мне захотелось тут же прочитать что-то еще исигуровского. То ли вокруг совсем стало много плохих книг и писателей, то ли просто как-то британский корифей зашел мне. Хотя, я честно признаю, мне дай в руки Дэна Брауна, так я радоваться буду и кричать, и танцевать. А тут другой зверь, специфический. Как лысая кошка. Вот, кстати, единственно верная и правильная коннотация. Читать Исигуро – все равно что гладить лысую кошку. Непривычно, но очень приятно (хотя и странно, и ничего вообще не понятно). Где, кстати, можно отправить резюме в Швецию, людям кто премии вручает? Очень хочется вручить премию Джейми Оливеру, почему бы и нет, раз там такая пьянка пошла.

Ах да, смешная шутка. Тот редкий случай, когда Харуки Мураками не получил Нобелевскую премию (он фаворит у букмекеров последние лет 5) из-за какого-то англичашки. Тут напрашивается японская поговорка. Пускай будет вот эта - "Когда дикие гуси парят в вышине, даже черепашки стучат лапками" (вы можете сделать грозную лицо и с рыком прокричать ГАНГА ТОБЕБА ИШИГАМЕ МО ДЖИДАНДА – это вот оно и будет).

Не знаю, что это значит. Исигуро знает. Все.

コフィート

Книга начинается классически и даже медитативно: стареющему Мацуи Оно надо выдать замуж младшую дочь, засидевшуюся в девках. Формат монолога пожилого протагониста отсылает к «Стону горы», а нервотрёпка с «миаи», процессом помолвки, уже была показана в «Снежном пейзаже». Красоты японской природы, описанные Исигуро, баюкают читателя. Однако, чем дальше в лес, тем очевиднее становится, что в книге ребром поставлен острый вопрос, который, пожалуй, только писатель-экспат и смог бы задать. Насколько я понимаю, чёрным по белому у японских писателей не принято писать, что Япония до сих пор не призналась в совершённых преступлениях во время Второй мировой. Про то, что в целом война ужасна – да, про отдельных нелицеприятных личностей – да, а вот чтобы попытаться описать коллективную вину…

У Мацуи Оно была весьма бурная молодость. Его талант как художника раскрылся одновременно с распространением национализма в стране, и, как патриот, он тоже хотел приложить руку к грядущим изменениям. От портретов гейш в нежном полусвете фонариков юный художник переметнулся к агиткам и плакатам нацистского режима. Всё из лучших побуждений – чтобы отошли от руля власти жирные политиканы, чтобы не голодали дети, чтобы город не пах сточными канавами. Но поражение Японии в войне внесло свои коррективы. Разлетелись бывшие соратники и ученики, закрылись кафе, в которых когда-то обсуждались пламенные идеи, а репутация господина Оно оказалась запятнанной из-за сотрудничества с фашистами.

Пожилой господин Оно оказывается в ситуации, когда нужно выдавать замуж младшую дочь и убедить семью потенциального жениха, что отец невесты не военный преступник. А надо ли вообще это делать – отрицать прошлые взгляды и извиняться? Сачико, старшая дочь, считает, что нет. Насколько я поняла, она не признаёт влияние отца на формирование националистского мировоззрения в те годы. Получается, что карьера у папы была не такая уж и успешная, всего лишь третий в правом ряду деятель искусства. Его хождения по старым друзьям и неловкие извинения в гостинице не нужны, никому он не сдался со своими взглядами. Ведь многие умозаключения господина Оно построены на том, что соседи помнят каждый его чих, что общественность бдит и следит. А по мнению Сачико, всем всё равно – он же не политик, не бизнесмен, всего лишь художник. Вполне понятно, почему эти слова его обидели – старшая дочь, может, хочет только успокоить отца, но попутно отрицает самые основные принципы его мировоззрения и право на профессиональную гордость.

Господин Оно считает, что извинения были необходимы. Мне тоже так кажется. Неоднократно в романе показано, что он действительно обладал способностью вдохновлять других, создавать особый идеологический климат. Он мог эффективно продвигать людей по службе и дёргать за ниточки, чтобы открыть то или иное заведение. Он хотел вправить мозги ученику, донеся на него в высшие инстанции, а в итоге случайно отправил его в застенки, покалечив физически и психологически. Вместе с ушлым и стильным Мацудой они помогали продвигать идею вторжения в Китай – а это не абы что, ужасы оккупации Нанкина даже после простой статьи в Википедии остаются в памяти надолго. Из книги видно, что Мацуи Оно – человек в общем-то недальновидный и наивный, он действовал из лучших побуждений и был немного пьян от собственного влияния. Но непонимание того, что контекст совершаемых поступков может оказаться совсем другим, не освобождает от ответственности. Тут очень даже есть, за что извиняться.

Художник зыбкого мира – это переходящее знамя. Мори-сан, учитель главного героя, определяет себя именно так. Объект его творчества, культура старинных увеселительных кварталов, исчезает, меняется, уходит в прошлое. Юный на тот момент господин Оно взбунтовался против такой концепции, мол, не хочу я тратить время на что-то эфемерное, я должен творить в настоящем и о настоящем. Но настоящее превратилось в прошлое, цунами японского милитаризма схлынуло, оставив после себя навеки изменённый рельеф соседних наций. Теперь на Оно посматривают немного искоса, в мире проамериканской экономики и настроений он не у дел. И кто теперь художник зыбкого мира, спрашивается? Мне понравилось, что Исигуро не даёт чёткого ответа, на какой запрос должно отвечать искусство, чтобы быть истинным и ценным. Ни Мори-сан с поклонением прошлому, ни Мацуи Оно с погоней за настоящим не остались на плаву.

Форма романа требует напрячься, но она интересна. Ловко отображён ход мыслей пожилого человека, для которого хронология воспоминаний вообще не важна. Параллели между разными поколениями учеников и учителей очевидны: каждое новое поколение творцов задирает нос и отрицает наработки прошлого. Хоть бы раз кто-то в вечном споре услышал другую сторону. Одна стилистическая малость, манера господина Оно обращаться с дочерьми, встала мне поперёк горла. Видно, что он их в принципе-то любит, печётся об удачных замужествах, благосостоянии и так далее, но походя отсыпать пёрл мудрости типа «ну вы же женщины, что с вас взять» – это запросто. Внука же господин Оно всячески балует и приговаривает, «ты же мужчина». Бытовой японский шовинизм во всей красе! Исигуро, тем не менее, даёт надежду, что ситуация меняется.

В целом, этим и удивителен роман – тонким балансом. Поднята больная тема, но не без доли изящества. Мельком описаны тёмные моменты в истории Японии, но без демонизации каждого участника прошлых событий. Всё плохо, но будущее всё-таки есть – ведь на смену старой гвардии придёт свежее поколение, полное надежд и готовности наломать новых дров.

“Нет, - думала я, - он все-таки ужасный зануда!” Уже три дня Исигуро не давал мне покоя своей книгой. Но обзывалась я не на него, не подумайте, а на его главного героя. Я признаю, в нем есть выправка, своеобразный лоск, он интересный собеседник. Так почему же я снова и снова прихожу к чувству неприятия. Ведь, казалось бы, должна восхищаться человеком столько преданным своему делу. Так почему же не получается? Но давайте по порядку.

Американец покупает старинное английское поместье. Его корни и история - вот за что он выложил кучу американских баксов. Он покупал Историю. Вместе с обстановкой ему достался дворецкий Стивенс. Настоящий потомственный английский дворецкий, чья жизнь принадлежит этому дому, он всю её отдал ему. Остальной персонал (27 человек) уволился. Теперь перед Стивенсом стоит непростая задача - составить такой график работы, при котором порядок в доме мог бы поддерживаться силами четырех человек. Через год становится очевидным, что как воздух необходим пятый. Возможно им согласится стать мисс Кентон, которая двадцать лет назад работала здесь экономкой, и с которой все эти годы мистер Стивенс состоял в дружеской переписке?
А тут как раз новый хозяин предлагает отпуск и деньги на бензин для путешествия по родной стране. Впервые за многие годы Стивенс покинул стены Дарлингтон-холла.

В пути он предается воспоминаниям и размышлениям. И читатель будет единственным свидетелем его монолога, не считая коротких дорожных встреч. Чем больше я его слушала, тем чаще цитировала милого и нелепого Новосельцева из “Служебного романа”. Я не раз в сердцах ворчала себе под нос: “Сухарь - вот вы кто!” И вот едет мистер Стивенс по живописным дорогам Англии и пытается оправдать собственную жизнь, доказать, что прожил её со смыслом, убедить себя, что всё было сделано правильно. Он служил в Великом доме, служил хорошо. Ему есть, что вспомнить. Бернард Шоу с восхищением рассматривал начищенную им вилку. Чистить вилки - тоже надо уметь.

Много времени он потратил для определения, что есть достоинство, но к чему-то определенному так и не пришел. (Хотя на мой взгляд ничего в этом сложного нет. Достоинство - это определенные манеры плюс кодекс чести). А знаете почему? Потому что нельзя сохранить достоинство человеку без своего мнения. А у Стивенса его нет. Нельзя всю жизнь достойно поддакивать. Вместо мнения у Стивенса слепое следование распоряжениям. Он напичкан ими, как плюшевый заяц, и такой же бесхребетный. Безупречный профессионал, бесцветная личность. Достоинство дворецкого выражается в умении невозмутимо обтекать, когда над тобой потешаются гости хозяина. Меня коробит от самого слова - хозяин. Оно собачье. И цель жизни Стивенса - при любых обстоятельствах, не смотря ни на что, вежливо помахивать хвостом.

Может ли он и себя причислить к Великим дворецким? Вот отец его, по его мнению, был Великим. Случай с его отцом, как образцом величия, которым он восхищался, привел меня в ужас. В поместье, где служил отец Стивенса, приехал с визитом генерал, по глупому приказу которого, была поведена позорная военная операция, в ходе которой погиб родной брат Стивенса. Отец тяжело переживал потерю. Хозяин, понимая щекотливость ситуации, предложил ему на это время отойти от дел. Но нет! Как же без него? Прием провалится! А тут еще у генерала заболел камердинер, так Стивенс-старший лично прислуживал ему 4 дня, выслушивая бесконечные хвастливые бравады. Он был таким Великим дворецким, что генерал даже не догадывался, как сильно он на самом деле его ненавидит. Для меня нет в этом никакого величия и достоинства. Нет его! Есть слепой фанатизм. Я все понимаю, но уважать не могу.

“Нет, - думала я, - он все-таки ужасный зануда!” Уже три дня Исигуро не давал мне покоя своей книгой. Но обзывалась я не на него, не подумайте, а на его главного героя. Я признаю, в нем есть выправка, своеобразный лоск, он интересный собеседник. Так почему же я снова и снова прихожу к чувству неприятия. Ведь, казалось бы, должна восхищаться человеком столько преданным своему делу. Так почему же не получается? Но давайте по порядку.

Американец покупает старинное английское поместье. Его корни и история - вот за что он выложил кучу американских баксов. Он покупал Историю. Вместе с обстановкой ему достался дворецкий Стивенс. Настоящий потомственный английский дворецкий, чья жизнь принадлежит этому дому, он всю её отдал ему. Остальной персонал (27 человек) уволился. Теперь перед Стивенсом стоит непростая задача - составить такой график работы, при котором порядок в доме мог бы поддерживаться силами четырех человек. Через год становится очевидным, что как воздух необходим пятый. Возможно им согласится стать мисс Кентон, которая двадцать лет назад работала здесь экономкой, и с которой все эти годы мистер Стивенс состоял в дружеской переписке?
А тут как раз новый хозяин предлагает отпуск и деньги на бензин для путешествия по родной стране. Впервые за многие годы Стивенс покинул стены Дарлингтон-холла.

В пути он предается воспоминаниям и размышлениям. И читатель будет единственным свидетелем его монолога, не считая коротких дорожных встреч. Чем больше я его слушала, тем чаще цитировала милого и нелепого Новосельцева из “Служебного романа”. Я не раз в сердцах ворчала себе под нос: “Сухарь - вот вы кто!” И вот едет мистер Стивенс по живописным дорогам Англии и пытается оправдать собственную жизнь, доказать, что прожил её со смыслом, убедить себя, что всё было сделано правильно. Он служил в Великом доме, служил хорошо. Ему есть, что вспомнить. Бернард Шоу с восхищением рассматривал начищенную им вилку. Чистить вилки - тоже надо уметь.

Много времени он потратил для определения, что есть достоинство, но к чему-то определенному так и не пришел. (Хотя на мой взгляд ничего в этом сложного нет. Достоинство - это определенные манеры плюс кодекс чести). А знаете почему? Потому что нельзя сохранить достоинство человеку без своего мнения. А у Стивенса его нет. Нельзя всю жизнь достойно поддакивать. Вместо мнения у Стивенса слепое следование распоряжениям. Он напичкан ими, как плюшевый заяц, и такой же бесхребетный. Безупречный профессионал, бесцветная личность. Достоинство дворецкого выражается в умении невозмутимо обтекать, когда над тобой потешаются гости хозяина. Меня коробит от самого слова - хозяин. Оно собачье. И цель жизни Стивенса - при любых обстоятельствах, не смотря ни на что, вежливо помахивать хвостом.

Может ли он и себя причислить к Великим дворецким? Вот отец его, по его мнению, был Великим. Случай с его отцом, как образцом величия, которым он восхищался, привел меня в ужас. В поместье, где служил отец Стивенса, приехал с визитом генерал, по глупому приказу которого, была поведена позорная военная операция, в ходе которой погиб родной брат Стивенса. Отец тяжело переживал потерю. Хозяин, понимая щекотливость ситуации, предложил ему на это время отойти от дел. Но нет! Как же без него? Прием провалится! А тут еще у генерала заболел камердинер, так Стивенс-старший лично прислуживал ему 4 дня, выслушивая бесконечные хвастливые бравады. Он был таким Великим дворецким, что генерал даже не догадывался, как сильно он на самом деле его ненавидит. Для меня нет в этом никакого величия и достоинства. Нет его! Есть слепой фанатизм. Я все понимаю, но уважать не могу.

Книга грустная. Вот просто грустная, и даже добавить тут нечего.

Главный герой - потомственный дворецкий в старой-доброй Великобритании. Человек, который не мыслит своей жизни без службы "высоким господам", для которого служба - и есть вся его жизнь, и самим собой, по собственному признанию, он бывает лишь в одиночестве, и то не всегда. У него есть амбиции, но это амбиции в служении более достойному господину, и в этом он видит собственное достоинство. Для него нет ничего, кроме его работы, он не приспособлен к жизни в социуме, не знаком даже с концепцией дружеской беседы и на протяжении всей книги изучает "искусство подтрунивания", и это кажется ему действительно трудным навыком, который надо тренировать и развивать.
Вся жизнь так и проходит мимо, происходят "поворотные моменты судьбы", но он слишком занят, подавая своему хозяину портвейн или накрывая на стол, чтобы хоть что-то заметить, и считает такое беззаветное услужение высшей добродетелью человека своего положения.
Весьма печальная картина. Когда он рассказывает о каких-то вехах своей жизни, становится понятно, как мало он придаёт им значения, отводя лишь незначительную часть внимания потере близкого человека или другому немаловажному событию, ведь столовое серебро было хорошо начищено в тот день.

Что касается "британского романа от японского автора", тут придётся не согласиться местами. Прочитав большое количество английской литературы, запоминаешь её отличительные черты, детектив ли это будет, роман или юмористическое произведение. Автор очень старался передать характерные особенности как стиля письма, так и быта старой Англии, но всё же, на мой взгляд, совершил несколько "ошибок" в этой передаче, например, в общении хозяина и гостей с дворецким. Может, новый господин-американец и мог бы так себя вести, но не лорд "старого образца".

Но в целом книга оказалась хороша. Пожалуй, к автору стоит присмотреться повнимательнее.

Книга грустная. Вот просто грустная, и даже добавить тут нечего.

Главный герой - потомственный дворецкий в старой-доброй Великобритании. Человек, который не мыслит своей жизни без службы "высоким господам", для которого служба - и есть вся его жизнь, и самим собой, по собственному признанию, он бывает лишь в одиночестве, и то не всегда. У него есть амбиции, но это амбиции в служении более достойному господину, и в этом он видит собственное достоинство. Для него нет ничего, кроме его работы, он не приспособлен к жизни в социуме, не знаком даже с концепцией дружеской беседы и на протяжении всей книги изучает "искусство подтрунивания", и это кажется ему действительно трудным навыком, который надо тренировать и развивать.
Вся жизнь так и проходит мимо, происходят "поворотные моменты судьбы", но он слишком занят, подавая своему хозяину портвейн или накрывая на стол, чтобы хоть что-то заметить, и считает такое беззаветное услужение высшей добродетелью человека своего положения.
Весьма печальная картина. Когда он рассказывает о каких-то вехах своей жизни, становится понятно, как мало он придаёт им значения, отводя лишь незначительную часть внимания потере близкого человека или другому немаловажному событию, ведь столовое серебро было хорошо начищено в тот день.

Что касается "британского романа от японского автора", тут придётся не согласиться местами. Прочитав большое количество английской литературы, запоминаешь её отличительные черты, детектив ли это будет, роман или юмористическое произведение. Автор очень старался передать характерные особенности как стиля письма, так и быта старой Англии, но всё же, на мой взгляд, совершил несколько "ошибок" в этой передаче, например, в общении хозяина и гостей с дворецким. Может, новый господин-американец и мог бы так себя вести, но не лорд "старого образца".

Но в целом книга оказалась хороша. Пожалуй, к автору стоит присмотреться повнимательнее.