Цитаты из книги «Гадание по журавлям»

Торопливо позавтракав, я вышел на улицу. Облака, похожие на так любимые мною в детстве лимонные пирожные-меренги из кондитерской на Большой Морской, казались ненастоящими. Вокруг почти все выглядело искусственным. В детстве, узнав, что Американский континент находится на другой стороне земного шара, я вообразил себе перевернутый мир, где все происходит наоборот. Именно такой Америка и оказалась в реальности. Здесь были иные нравственные, культурные и даже, казалось, физические законы.

Как медик я знал, что когда семя попадает в женское лоно, включается сложнейший биохимический механизм, приводящий в конечном итоге к рождению нового человека. Теперь я вынужден был полагать, что не менее сложные процессы происходят там, куда нет доступа ученым, вооруженным даже самыми современными приборами.

Когда острое лезвие совершило первый надрез на животе, обозначившийся тонкой полоской выступившей крови, мир для меня сузился до небольшого пространства, освещенного ярким лучом хирургической лампы, и все, находящееся вне этого ничтожно малого участка вселенной, перестало существовать. С каждым движением скальпеля обнажалось потаенное человеческое нутро, мир, не предназначенный для глаз, в этом по-прежнему было что-то от таинства, хотя подобное священнодействие я совершал почти каждый день.

Подойдя ближе, девочка увидела, что из позолоченной рамы, откуда ей прежде блаженно улыбался Николай Чудотворец, теперь хитрым прищуром смотрит «дедушка Ленин». Времена чудес на Руси прошли.

Из многочисленных прочитанных мною статей о карме я сделал вывод, что мир полон незримых причинно-следственных связей, и случайности здесь исключены. Так кто он – добрый ангел на дороге путника или коварный попутчик, имеющий собственные интересы? Трогательная беззащитность и добрая улыбка Михаила не позволяли поверить в его злокозненность. Но разве не самый безобидный на вид персонаж в результате оказывается хитрым негодяем?

Происходящее жестоко потрясло французов, считавших свою страну второй по мощи мировой империей. Тем удивительнее для меня было их терпеливое смирение, когда вермахтовские колонны торжественно печатали шаг на фоне Триумфальной арки. Я понимал желание спасти Париж от разрушения, которое легко было представить после показательных немецких бомбежек, но из глубин души восставало во мне русское окаянство, способность собственноручно предать пламени столицу, чтобы она не досталась врагу.

Тайна Каина – это загадка всех войн человеческих, секрет зависти и гордыни. Говорится, что Каин убил Авеля потому, что жертва того была принята Богом более благосклонно. За этой аллегорией кроется осуждение желания человека собственными руками исправить то, что ему не нравится в божьем мире. Борьба с несправедливостью всегда сопряжена с жертвами – и вся человеческая история тому доказательство.

Я ожидал, что мое вхождение в когорту самых осведомленных людей на планете будет ознаменовано чем-то вроде чудного и жутковатого масонского ритуала посвящения, который мне довелось пройти несколько лет назад. Но все оставшиеся буднично перешли в соседнее помещение – небольшую уютную комнату с книжными шкафами и камином – и расселись вокруг круглого стола.

Прежде я никогда не задумывался о своей любви к России, как не размышляют дети о привязанности к матери. Разуму моему, возможно, казалось, что место – это всего лишь география, мечталось повидать мир, страны, города, людей… Но сердце твердило иное. Весенний Париж был бесподобен в своей бело-розовой дымке цветения, тогда как на родине сейчас еще царили холод и снег, пронизывающий до костей мартовский ветер. Однако я все отдал бы, чтобы оказаться там.

В тот день она затащила меня в кино на очередной современный блокбастер с предсказуемым сюжетом. Мне такие фильмы и прежде казались частью грандиозного вселенского обмана. Сидя в кинотеатре, ты сопереживаешь главному герою, ассоциируя себя с ним, и когда тот, повергнув всех врагов, добивается своей цели и остается жив, испытываешь эйфорию победы. Но случись что-то подобное на самом деле, ты был бы там, в той толпе едва промелькнувших на экране или вовсе оставшихся за кадром лиц, что пали в очередной надуманной битве со злом. Теперь же, воочию повидав несколько революций и войн, я и вовсе находил подобную развлекательную подачу человеческих страданий и страстей отвратительной.