Цитаты из книги «Гадание по журавлям»

Больно приземлившись бывалой попой на груду мусора, девочка, еще не осознавая, что произошло, принялась искать медвежонка. Максимка оказался совсем рядом, она схватила его, ощупала, нежно прижала к лицу, зарываясь носом в короткий плюшевый мех, хранящий родной запах дома. Воспоминания о доме заставили ее оглядеться кругом – пора было возвращаться, а теперь эта задача стала явно сложнее, чем прежде.

Выбравшись наконец на открытое пространство, девочка распахнула глаза и увидела внизу перед ногами небо – летнюю атласную синь со взбитыми перинами облаков. Чуть не шагнув прямо в манящие пушистые объятия, она замерла от ужаса и восторга – там, где маленькая ножка коснулась воды, под бело-синими небесами обнажилась таинственная и опасная чернота чрева старого пруда, едва не поглотившая их с Максимкой. Представив, что могло случиться, Марфа сильнее стиснула податливое ватное тельце. Максимка плавать не умел, впрочем, как и сама Марфа.

Молодые наивно полагают, что у стариков нет плотских желаний. На самом деле старость – это все тот же мятежный и алчущий дух, запертый в немощном малопривлекательном теле. Конечно, постоянные физические тренировки и крайний аскетизм, необходимые при моем образе жизни, скостили мне пару десятков лет, но этого было недостаточно, чтобы чувствовать себя вправе желать Оливию.

– Возможно, психологи и экстрасенсы с двух сторон закидают меня камнями за такое утверждение, но то, что мы называем подсознанием, сном, трансом, астралом – все это разные уровни одного и того же пространства, где формируется и лишь затем частично материализуется наша реальность. Если ты и мог узнать что-то о местонахождении Адели или о своих истинных чувствах, то только таким образом.

Зазвонил телефон, и на экране высветилась фотография Анны. Благодаря мобильной связи близкие теперь могли терзать друг друга в любое время дня и ночи почти из любой точки планеты. Тягучее контральто подруги настигло меня в самый неподходящий момент, но я терпеливо выслушал ее предложение провести вместе выходные, раздумывая, как поделикатнее отказаться.

В отличие от моего настроения, поздний летний вечер был ясен и светел: начались белые ночи. По Невскому сплошным потоком струились туристы – инородные частицы в крови города, обычно вызывающие раздражение. Но сейчас толпа была как нельзя более кстати: мне хотелось почувствовать себя среди живых людей, поскольку бесплотные образы из прошлой жизни постепенно тесно населили мое сознание.

Хирургическое мастерство – это в значительной степени память тела, а не сознания. Я мог мысленно применять практически любые операционные техники, но для не натренированных еще пальцев они были так же сложны, как и прежде. Минуя этюды Черни, Моцарта не сыграешь. К тому же все мои новые-старые знания в области хирургии относились к другому веку и другим странам, что тоже постоянно приходилось учитывать.

Шеф пошевелил бровями, пожал плечами, затем развел руками, невербально демонстрируя сложные эмоциональные процессы, вызванные моим решением. – С вами, русскими вечная проблема, – проворчал он, – внешне вы выглядите абсолютно так же, как европейцы или американцы. А внутри отличаетесь от нас больше, чем японцы или китайцы.

Признаться, когда зачинщица и подельница моих детских шалостей вдруг превратилась в невероятную красавицу и я последним из мальчишек нашего класса наконец-то узрел это чудо, романтическая идея о том, что «мы вечно будем вместе», меня посещала. Но Анну не интересовали сантименты – обретя ошеломляющую женственность, она по-прежнему оставалось язвительной и ершистой девчонкой. Ей нравились спортсмены-старшеклассники, она бегала к ним на свидания, а я незаметно превратился в наперсника и вечного лучшего друга.

Мне припомнилось, как в раннем детстве я боялся чудовища, жившего в темном пыльном пространстве под шкафом в моей комнате. Я никогда не жаловался на него родителям, поскольку знал, что они меня не защитят. Взрослые же не верят в это ужасное существо, как тогда они смогут его прогнать? Нынешняя ситуация выглядела похожей: я не мог поделиться с самыми родными людьми своими страхами, поскольку все мои опасения лежали за гранью их мировосприятия.