Басурман

Дома тишина, только воробьи трещат где-то внизу, у кормушки. Мерцает елка, кошки спят уютными клубочками. А я читаю старинный роман о приключениях еще более давних.

Длинная витиеватая история никак не может начаться, петляя во времени и пространстве, заполняется множеством героев, осыпает старым жемчугом ушедших слов и оборотов. «Построил лицо сообразно случаю» - в записную книжку и вечное пользование. «В чаду дружеских ласк» - изумительно же. А сколько всяких жуковин, решеток с ершами, тапканов, пупыт и санников! Пять минут читаешь, пятнадцать рыщешь в интернете. Стиль, слог, речь, причуды наших предков сами по себе удовольствие.

Но главное – история. Москва еще деревянная. Но Аристотель Фиорованти уже разработал проект Успенского собора, Софья Палеолог привезла плоды византийской учености (и попугая), Федор Курицын на свою голову увлекся дипломатией, философией и религией, по Руси бродит первая ересь (теперь и у нас как в Европе!), а Афанасий Никитин вернулся из Индии. И все это на фоне собирательства земель и бурного государственного строительства. Лес рубят, щепки пищат, но все же упорно пытаются выжить и даже наладить личную жизнь.

Лекарь (но и дворянин) Антон Эренштейн прибывает ко двору властителя дикой Московии, Ивана III. Его определяют на постой к боярину классического разбора, тот со всем семейством ждет чучелу заморскую, страшного клыкастого колдуна. Басурмана фактически отселяют в отдельную половину дома, двор разгораживают тыном, слугу выделяют по принципу «кого не жалко». В общем, ужас и смятение. Вот только приезжает не чудище, а ангелический юноша с высокой душой и рыцарскими идеалами. Что будет дальше – уже понятно. Любовь, коварство, политика, попытки взаимопонимания и поэзия старинной прозы. Как же странно все было, как давно.

Примеч. жуко́вина. 1. старин. перстень с камнем, укреплённый в гнезде лапками, сходными с лапками жука.

Просто удивительно, как на основе сухого факта, упомянутого в летописях, автору удалось создать такой насыщенный и колоритный роман. Что в нем подлинно, а что нет - разбираться историкам, но рядовой читатель может открыть в нем для себя массу интересных вещей.

С одной стороны - сюжет может показаться донельзя банальным. Трагичная история любви между "басурманом" (дворянином по происхождению, лекарем по призванию) Антоном и боярской дочерью Анастасией. "Ромео и Джульетта" на русский манер. Но за этой историей стоит нечто более масштабное.

Например, как дети могут платить за грехи своих отцов. Ошибка молодости, неосторожное поведение, которое вроде бы уже и забылось, всплывает для немецкого барона Эренштейна через много лет и заставляет его заплатить по всем счетам: отдать своего первенца когда-то униженному им итальянскому лекарю, отречься от этого ребенка, потерять потом и второго сына, а в итоге, помутившись рассудком, закончить свою жизнь в монастыре. Но как бы ни пытался автор убедить меня в том, какой барон Эренштейн подлец, я ему не верю. Не верю, и все тут. Да,он подлец вначале, обидел сирого и убогого, да, он подлец потом, когда грозил убить собственного сына, если бы тот вздумал заявить всем о своем происхождении, но месть этого сирого и убогого лекаря перечеркнула все остальное. Лишать человека ребенка, разрывать любящую семью - не слишком ли жестокое наказание? Каждый рассмотрит эту ситуацию по-своему. Но однозначного ответа так и не найдется. И неслучайно судьба сведет этих двух персонажей в конце их жизни в монастыре, чтобы оплакать жертву их гордыни, злобы и ненависти.

Еще один огромнейший плюс в пользу данного романа - описания. Эти потрясающие описания строящейся Москвы, природы. И вот этим описаниям хочется верить на все 100%. Древняя Москва - это не только город с бессчетным количеством храмов, куполов, башен и теремов, это еще и убожество, нищета, дикость, которой не коснулось влияние Запада, пепелища после недавних пожаров. Автор не поклоняется перед западом, но и не идеализирует русский быт Средневековья. Помимо всего прочего, повествование буквально наполнено духом той эпохи: языковая стилизация, фрагменты фольклора и документов, из-за чего первое время довольно затруднительно читать данное произведение, продираясь через дебри незнакомых слов и выражений.

Ну и отдельного внимания заслуживает образ Иоана III. Хочу заметить, что это один из немногих персонажей, который понравился практически полностью. Сложная противоречивая натура, которая восхищает и отталкивает одновременно. С одной стороны - жестокий тиран, скупой, кровожадный, которого ничто не останавливает на пути к власти, с другой стороны - "собиратель Руси", который жизнь свою отдаст за государство и не мыслит себя без него.

Народ? Где он? Подай мне его, чтобы я мог услышать его ропот и задушить, как тебя душу... Есть на свете русское государство, и все оно, божьею милостью, во мне одном..."

Остальные персонажи (ну за исключением, может, боярина Образца и врача Антонио Фиоравенти) несколько однобоки. Нет полутонов. Либо слишком положительные, порой аж до приторности (к примеру, Антон), либо полностью отрицательные (боярин Мамон). А такого все-таки не бывает. И это, на мой взгляд, единственный минус данной книги.

Интересное и живое произведение о судьбах людей, сочетающее в себе тонкое соединение истории и вымысла.

После этой книги хочется посетить Москву, погулять по старым улицам города, поглазеть на Кремль, побывать в Успенском соборе, отыскать речушку Яузу и пр. и пр. Впрочем, можно и не в Москву, можно и в какую-нибудь Тверь, Новгород, в старый город, где остались частички строений тех, былых времен Иоанна III. Вы только почитайте, как сладко пишет Лажечников о том золотом времени:

«Да, Русь была тогда полна чарования! Родные предрассудки и поверья, остатки мира младенческого, мифического; духи и гении, налетевшие толпами из Индии и глубокого Севера и сроднившиеся с нашими богатырями и дурачками, царицы, принцы, рыцари Запада, принесенные к нам в котомках итальянских художников: все это населяло тогда домы, леса, воды и воздух и делало из нашей Руси какой-то поэтический, волшебный мир.
Духи встречали новорожденного на пороге жизни, качали его в колыбели, рвали с дитятею цветы на лугах, плескали в него, играючи, водой, аукались в лесах и заводили в свой лабиринт, где наши Тезеи могли убить лешего Минотавра не иначе, как выворотив одежду и заклятием, купленным у лихой бабы, или, все равно, русской Медеи. Духи поселялись в глаза, чтобы взглядом испортить кого, падали рассыпною звездою над женщиною, предавшеюся сладким, полуночным грезам, тревожили недоброго человека в гробу или, проявляясь в лихом мертвеце, ночью выходили из домовища пугать прохожих, если православные забывали вколотить добрый кол в их могилу. Все необыкновенные случаи, все недуги и сильные страсти были делом духов».

Так же полюбились мне многие персонажи в романе: Аристотель с инженерной мыслью и божественным огнем в глазах, воевода Образец насквозь пропитанный русской культурой и поверьями, чудаковатый путешественник Афанасий Никитин, строгий но добродушный князь московский Иван III и, конечно же, трудолюбивый Онтон-лекарь.
Роман был бы сух, если бы не юмор вроде этого:

«Пребывание басурмана в палатах Образца одело их каким-то мраком; казалось, на них начерчен был знак отвержения. Зато все в доме кляло и ненавидело поганого немчина; каждый день ходили новые слухи о связи его с нечистым или о его худых делах. То видали, как бес влетал к нему через трубу падучею звездою, или таскались к нему по ночам молодые ведьмы. То наказывали отцам и матерям прятать от него детей, особенно пригожих; он-де похищает их, чтобы пить их кровь, от которой молодеет и хорошеет. То поверяли друг другу за тайну, что он заговорил Мамону железо на случай судебного поединка, что он вызвал нечистый дух из Ненасытя в виде жабы, которую держит у себя в склянице для первого, кто ему не понравится; что, проходя мимо церкви, боится даже наступить на тень ее. Видали нередко, как дьяк Курицын, Величайший из еретиков, посещал его, когда люди ложатся спать, и проводил с ним целые ночи в делах бесовских и как в полночь нечистый вылетал от него из трубы дымным клубом. Умирали холоп или рабыня в доме – виноват был басурман; хворала домашняя скотина – хозяин-домовой не полюбил басурмана».

Смартфоны, телевизоры, интернеты – на кой они нам, когда есть волоковое окно!

«Заметьте, волоковое окно есть особенная характеристическая принадлежность русского народа. Еще и в наше время принудьте мещанина, крестьянина сделать у себя на зиму двойные рамы: он хоть и сделает их, но все-таки оставит одно окно свободным, которое может отдвигать и задвигать, когда ему вздумается. Без этого окна он у себя дома, как в тюрьме: ему грустно, ему душно; он скорей согласится выбить стекло. Что ему до мороза, железному сыну севера? Окутанный снегами, он и в жестокий мороз отворяет свое дорогое окошечко и через него любуется светом божиим, ночным небом, усыпанным очами ангелов, глазеет на мимоходящих и едущих, слушает сплетни соседей, прислушивается с каким-то умилительным соучастием к скрипучему оттиску шагов запоздалого путника по зимней дороге, к далекому, замирающему в снежной пустыне звону колокольчика - звукам, имеющим грустную прелесть для сердца русского».

В целом очень атмосферный роман, хотелось бы еще что-нибудь почитать в таком духе, что бы так же о нашем, о русском, да взаправду и с увлекательным сюжетным движением романа.