Мати тоже не спросил ее ни о чем, но она помнила его удивленный, непонимающий взгляд. Как он, по сути еще совсем мальчишка, понял, что они – не пара. А вернее – не понял, что его мама делает рядом с этим, таким возрастным, мужчиной. Не понял, даже не зная всего того, что она узнала вчера.

Уже дома она внезапно подумала о Шимоне. Как? Как он мог организовать это знакомство и подумать, что у них может что-то получиться? “Устроенный, солидный и интересный”. Именно так он его охарактеризовал, умолчав о возрасте и семейном положении своего друга . Ну, возраст – это вторично и в конце концов – возраст читаем, даже, несмотря на то, что Цвика выглядит намного моложе. А его семья? Как он мог предположить, что она, Лиля, способна завести роман с женатым человеком? Ведь он заходил к ним в дом, видел их отношения в семье. И вот же, не ошибся. И винить тут некого. Она сама пошла на это, не задав ни единого вопроса о его семье. Так что, Шимон тут не при чем. И Цвика – он тоже не обманывал ее, просто молчал. И, скорее всего, ответил бы прямо, если бы она его спросила. А она не спросила, свято доверяя Шимону, который устроил их знакомство. Значит, Шимон ещё как причём. Что он думает о ней сегодня, зная ситуацию?

И вот – почти полгода они вместе. Так мало и так много. Так мало, чтобы узнать человека, но вполне достаточно, чтобы к нему привязаться. И да, его присутствие внесло дополнительные краски в ее жизнь: ожидание звонков, долгие разговоры, совместные выходы. Вроде бы, ничего особенного – вылазки за город несколько раз, посиделки в кафе и те две ночи на севере, в маленьком домашнем отеле. Концерт в монастыре и вино, купленное там же, которое они распили при следующей встрече. А самое главное – та атмосфера, которая окутывала ее при их общении: атмосфера тепла, спокойствия, защищенности и комфорта. Наверное , все это называется одним коротким словом: химия.

И вот теперь ей предстоял выбор: разрушить или сохранить эти никуда не ведущие отношения. Встать в позу женщины с чувством собственного достоинства или улететь на несколько дней за границу на весенние каникулы. Иметь друга или остаться матерью-одиночкой уже такого взрослого сына, у которого своя кампания и свои выходы. Здесь, в этой стране открытых и теплых людей, ни за кем не стоит очередь. Ещё год с лишним – и она закончит учебу, получит такой важный для нее диплом и, скорее всего, перейдет работать в школу. Здесь, в ульпане, несмотря ни на что, она порой ощущала себя не в своей тарелке. Кто она такая, чтобы преподавать взрослым людям? Какая-то самозванка, сама приехавшая совсем недавно и попавшая на это место по протекции. Другое дело – преподавать иврит детям. Это ее стихия, и это ее цель – перейти на работу в школу. И тогда… Тогда у нее вообще не будет ни малейшего шанса познакомиться с кем-то. Она не верила в случайные встречи в ее возрасте: это все возможно в возрасте Мати: какие-то вечеринки, тусовки с друзьями и друзьями друзей. Или на крайний случай – работа в коллективе. Это не ее случай. Ее коллективом будут дети и учителя.

А, собственно, почему таким важным стало для нее быть с кем-то? После развода она прожила одна десять лет. А ведь там, в своей среде, среди людей, говорящих с ней на одном языке, ей было намного проще познакомиться и найти себе пару. И сбыть мечту: родить сестренку Матюше. Десять лет ей это даже не приходило в голову. Возможно, после предательства мужа атрофировалась какая-то область мозга, отвечающая за сферу отношений, и она, застыв и превратившись в ледышку, пребывала в этом состоянии, считая его нормальным. Десять долгих лет, лучших лет такой прекрасной поры, которая называется так просто – молодость. Поры, которую она посвятила учебе, работе и, конечно, своему малышу.

И вот – полгода, всего лишь полгода, за которые Цвике удалось ее отогреть, заставить понять ценность отношений в паре, не делая, вроде бы, ничего особенного для этого. И сейчас ей было страшно это потерять. Хотя, ее никто не поставил перед выбором. Никто не сказал – решай, подходит ли тебе существующая ситуация.

Видимо, ни Шимон, ни Цвика не считают, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Всем хорошо, а это главное. Нужно уметь наслаждаться моментом – основной девиз жителей страны. Можно все, если это происходит по обоюдному согласию. И если она завтра скажет Цвике, что они расстаются, он навряд ли это поймет. И спросит на своем ломаном русском, растягивая концы слов: а что случилось?

Была бы рядом Лора, она бы все расставила на свои места, а так ей даже не с кем посоветоваться. Разве, что с Эдной.

Эдна позвонила сама.

– Слушай, у меня соседи отдают такой милый комод, два кресла и журнальный столик. Ты, вроде, говорила, что хочешь что-то прикупить в квартиру. Цвет – вишня и в очень хорошем состоянии. Хочешь?

– Да, но…, – начала она.

– О доставке не беспокойся. Их сын по строительству работает, так что есть и машина, и рабочие. Привезут и поставят. Давай адрес и готовь место.

И действительно – привезли и поставили. И состояние оказалось отличным, только пару царапин на журнальном столике, которые легко прикрыть чем-то.

Мати одобрительно покивал – квартира потихоньку стала превращаться в уютное жилище. А царапины – ерунда, можно закрасить фломастером.

Лиля долго благодарила Эдну по телефону, а потом неожиданно для себя пригласила ее к себе на шабат.

– Мати уходит, посидим, поболтаем. Испеку что-нибудь.

– Конечно приду, но ты там особо не заморачивайся. Сладкое вредно.

Она испекла шарлотку, купила несколько видов орешков: миндаль, кэшью, фисташки – непременное угощение на столе израильтян.

Эдна пришла с вином и керамическим горшком с незнакомым Лиле растением – плотные ниспадающие листья сиреневого цвета.

– Вот, ты как-то говорила, что хочешь дома организовать оранжерею. Пусть это будет началом. А вино… Не знала, какое ты любишь – красное или белое. А потому взяла розовое.

Она огляделась.

– Очень приятная квартира и кухня просторная, и салон огромный. Сколько комнат?

– Три с половиной.

– Прекрасно, жаль только, что не твоя. Но – не все сразу. Потихоньку. А комодик, что я тебе сосватала, смотри, как встал, как будто родился здесь. И кресла вполне приличные. В общем, с обновкой!

– Спасибо, нам ещё обживаться и обживаться. Занавески, светильники и вообще – по мелочам.

– Не заморачивайся чересчур, у нас так многие живут: и без занавесок, и без светильников, и без этих ваших ковров – засмеялась Эдна. – Такой израильский стиль.

Они пили вино, ели шарлотку, презрев чью-то дурацкую доктрину, что сладкое вредно.

– Беру свои слова назад, – сказала Эдна. – Это я насчет сладкого. Вредно наступать на свои желания. А печешь ты бесподобно. И вообще – минимум теста, сплошные яблоки. И по-моему, тут есть корица. Угадала?

Лиля рассеянно кивнула.

– Хочешь кофе?

– Можно и кофе, но лучше чай.

Они пили ароматный чай – не из этих дурацких пакетиков, в которых, по мнению папы, была сплошная труха. Нет, она покупала на рынке развесной и заваривала по всем правилам.

– Что-то ты сегодня другая, – заметила Эдна, ловко подцепив еще кусочек шарлотки. – Все в порядке? Родители? Мати? Или с кавалером проблемы? Давай, рассказывай.

– Нечего рассказывать особенно.

– Поссорились, – понимающе прищурилась Эдна. – Бывает. Помиритесь.

– Нет, это другое.

И Лиля неожиданно для себя рассказала все: и про восьмое марта, и про семейное положение Цвики, и про дочек и больную жену.

– А шестьдесят лет ему было в прошлом году, – добавила она чуть слышно.

Эдна молчала, занятая остатками шарлотки. Потом отодвинула тарелку:

– Спасибо. Было очень вкусно. Вот теперь можно все разобрать по полочкам. Восьмое марта – да, у нас это не праздник и ожидать в этот день цветы или подарки нелепо и смешно. Так что, эту тему – в сторону. Но! Мужчина первый раз приглашенный в дом к своей женщине, мог бы прийти с цветами. Вывод – или скупой, хотя… Букет цветов – это такая мелочь. Значит, просто не приучен, не понимает. И это не слишком радует, учитывая его возраст. Нескромный вопрос. Вы, по-моему, полгода вместе? И что он тебе подарил за это время? Ничего? Себя? Маловато, милая. Маловато.

Последнее слово Эдна произнесла по слогам тоном, не допускающим возражений.

– Ну, и последнее, оно же главное. Статус. Его статус женатого мужика. О котором он тебе полгода ничего не говорил. Но это же было очевидно. Для меня, во всяком случае. Мужчина, живущий один, уже давно пригласил бы тебя к себе домой на конец недели. Или на какое-то торжество. Не верю, что за полгода у него в семье не было дней рождений. Две дочки, зять, трое внуков. Ладно, оставь дни рождения. Просто представить тебя своим девочкам мог бы? Мог. И должен. И это не обсуждается. А почему? Ответ на поверхности.

И знаешь, милая, какая идея пришла мне в голову? Он был уверен, что ты в курсе событий. Что Шимон, прежде, чем брать твой телефон, осветил тебе картинку, и ты… Ты пошла на это с открытыми глазами. А потому не задавала ненужных вопросов. Логично? Даже очень.Так что, твоего Цвику особо и упрекнуть не в чем. Немного нарцисс, немного скуповат, немного гедонист… В общем, всего понемногу, как у каждой особи мужского пола. А вот Шимон твой – это тот ещё фрукт. Да, я помню все, что он для вас сделал. И что? В Израиле принято помогать вновь прибывшим, кто, чем может. А у него просто есть возможности. И вот этим поступком он перечеркнул все свои добрые дела. Он был просто обязан тебя предупредить. А так – вроде все хорошие и милые, а ты… Ты в свои тридцать с лишним оказалась в тупике. Да, дорогая моя, в полном тупике, – Эдна с нажимом повторила эти слова, не дав Лиле вставить ни слова. – А что делает человек, попав в тупик? Правильно! Разворачивается на сто восемьдесят градусов и идет обратно. К выходу, к свету.

Эдна обвела глазами салон.

– А вот не налюбуюсь, как комод удачно вписался, да и кресла не лишние. Обивка в прекрасном состоянии. У нас тут люди не задерживаются ни с мебелью, ни с машинами, ни с квартирами. Меняют, отдают, продают, двигаются дальше, одним словом.

– Мы решили, что нашу мебель из багажа должны забрать родители. Это их вещи, свои, привычные, из Москвы. Ну, а я работаю, приобрела бы что-то со временем.

Эдна задумчиво кивнула.

– Понятно, что приобрела бы. Но я сейчас не об этом. Что-то новое приходит в нашу жизнь только тогда, когда мы освобождаемся от старья. Иначе – дорога перекрыта, да и места нет. Для вещей – в квартире, для людей – в сердце. Вот такая философия, моя дорогая. А тупик – он тоже разным бывает. Бывает таким, что и выход искать не хочется: так хорошо, светло, приятно и уютно. Мне почему-то показалось, что это не твой вариант. Да, за эти полгода преподавания и общения я немного поняла ваших, особенно женщин. Такие все крутые феминистки : сама-сама. Не виню, упаси господь – вас так воспитали. Все такие независимые и самостоятельные, не дай Бог мужчине в чем-то уступить. А попросить… Да это вообще немыслимо. Вот и имеете то, что имеете. А ведь Цвика твой мог бы поинтересоваться: может, надо купить что-то в дом после отъезда родителей. Да-да, взять тебя в магазин, чтобы ты выбрала всякие пустяки для дома. Хотя бы так, по мелочам. Где, ты говоришь, он живет?

– У него дом в Раанане.

– Ааа, в Раанане. Так вот, девочка моя, даже если бы он тебе холодильник купил, с ним бы ничего не случилось. Уж поверь мне на слово.

– У меня есть, хозяйский, и стиралка тоже. Это родителям пришлось все покупать.

Эдна тяжело вздохнула.

– О холодильнике я так, для примера. Просто возрастные мужчины, имея такую молодую подругу, берут на себя часть ее расходов, если вообще не все. И это не твоя меркантильность, это его выражение заботы и любви. У вас совершенно невообразимая разница в возрасте. Не обижайся, я бы лично не смогла. И пусть он моложавый и современный, это дела не меняет. Так вот, при таком раскладе – ты его подарок. Молодая, устроенная, и вообще – красотка. Я уж не говорю, какая хозяйка. Шарлотка твоя мне покоя не даёт.

– Так, возьми еще кусочек.

– Да, ты что. Я умею вовремя остановиться, а иначе…

Эдна выразительно подняла глаза к потолку.

– А вот чай еще попью. С лимончиком, если можно. Это для меня лучший напиток.

Они пили свежезаваренный чай, переведя тему и болтая о работе и учениках.

А потом Эдна глубоко вздохнула:

– Давай так. Я тебе ничего не говорила, ладно? Все равно каждый решает все сам. А чтобы решать, надо понимать простую истину: всегда есть выбор. И этот выбор должен быть правильным.

– Вот мне сейчас и предстоит выбор, – тихо начала Лиля.

– Интересно, и какой же? – Эдна посмотрела заинтересованно.

– Цвика предложил на Песах поехать за границу на несколько дней.

– О, вот это уже развитие сюжета какое-никакое. А знаешь, поезжай. На месте все станет понятнее. Это тебе не выходы на пару-тройку часов раз в неделю. Там вы будете по двадцать четыре часа в сутки вместе и многое станет понятным и без моих нравоучений. И вообще, дорогая, прости, что я тебе тут наговорила всякого-разного. Наверное, не имела права. И куда?

– Пока ничего конкретного, предложил мне подумать. А что мне думать. Я нигде не была. Так что, мне все равно куда.

– И правильно. Не суетись и не намекай. Сам пригласил – пусть сам и решает. Ладно, моя девочка, побежала я, спасибо за такой теплый прием. Жаль, что Мати не увидела.

– Да он с ребятами, то ли на море поехали, то ли в теннис играют.

– Отлично, значит – есть друзья. Ваша семья – вообще пример удачной абсорбции, про вас книгу можно писать.

– Ага, – усмехнулась Лиля. – Вот только с жанром надо определиться.

–Ой, только не думай, что твой жанр так отличается от всех остальных. По большому счету – у всех все одинаково. А разное – это нюансы; мелочи, иначе говоря. И если ты думаешь, что у кого-то все распрекрасно, как в сказке, то ты сильно заблуждаешься.

Эдна обняла Лилю на прощание, и она вдруг ощутила: это не просто коллега, с которой можно поболтать на тему работы и их учеников. Нет, это подруга, которой можно рассказать так много, обсудить и посоветоваться.