Сигареты

“Сигареты” Мэтьюза напоминают мне кластерные отверстия – из тёмных скрытых недр на тебя смотрит куча зияющих ртов-входов в маленькие туннели, которые в этом недре причудливо и таинственно переплетаются; увидеть весь лабиринт ты можешь, только вспоров брюхо всей системе.

От романа я осталась в оглушительном восторге, как если бы мне дали по голове сковородой, но удар не причинил боль, а спровоцировал бы озарение. Но оговорюсь сразу, оценка типа “понравилось/не понравилось” к литературе такого рода для меня трудно применима. Она существует в другой системе координат. Там либо джекпот, либо банкрот.

Судите сами. Если разобрать сюжет на составляющие, то мы получим историю про измены, обманы, предательства, афёры, беспорядочный секс, садомазохизм, психические заболевания и целый спектр всяческих отклонений от нормы. А я не фанат всего вышеперечисленного. Но Мэтьюз пишет так, что смыслы в сюжете ничего не весят. Он с тем же успехом мог описывать жизнь божьих коровок. Америка 60-х нам досталась для шику – чтоб можно было кокетливо накинуть скачки и искусство аки элегантную шубку на плечики истории.

То, как Мэтьюз складывает слова в предложения, как переплетает текст и метатекст, как формирует сюжет – оглушает. Он освежающе неконвенционален. До бумаги он доносит едва ли половину текста – остальное оседает росой и туманами между его сознанием и пишущей машинкой. Это превращает роман и его метафоричность в изысканный литературный деликатес уровня Вирджинии Вульф.

Мэтьюз накидывает сюжет на время рваными разноцветными лоскутами, и тебе довольно долго даже в голову не приходит, что эти лоскуты могут сложиться в цельную картину. Техника построения нелинейного повествования и многослойного сюжета филиграна. Мэтьюз – это какой-то дьявольский Паганини от литературы.

Книга непростая, но Мэтьюз, любитель вздёрнуть текст на дыбу, сделал её максимально приближенной к читателю, сохранив при этом свой элегантный мастерский нонконформизм. Короче, красавчик.

Америка 1960х. Тринадцать представителей среднего класса развлекаются, как могут. Скачки, коллекционирование предметов искусства, садомазохистские игрища. Немного измен, немного депрессии, очень много сарказма. Взболтать, но не смешивать.

Писать о «Сигаретах» всё равно, что описывать хаос. В романе нет главных героев и сюжетные линии выписаны очень условно. Персонажи то и дело сталкиваются между собой, и порой это рождает сильнейшее притяжение, а порой отбрасывает их в разные стороны. Чудеса молекулярно-кинетической теории в действии.

Cвою тринадцатую книгу Мэтьюз построил по принципу секстины. Retrogradatio cruciata в прозе – вау! Потенциальному читателю, с трудом переварившему информацию о том, что Хээри Мэтьюз был членом УЛИПО, и в ужасе вспоминающему принципы броуновского движения, вдохновившего писателя поиграть с системой персонажей, это явно не прибавит энтузиазма в отношении романа. Забейте. Как «Бесконечная шутка» не сводится к лежащим в её основе треугольникам Серпинского, так и «Сигареты» нарастили достаточно мяса, чтобы не зваться просто «экспериментальным конструктом».

В попытке описать, что же именно ожидать от «Сигарет», книгу сравнивают с романами Джейн Остен, Олдоса Хаксли, Вирджинии Вулф и даже Пола Остера. При желании список легко продолжить: критика избыточного буржуазного потребления явно роднит произведение с текстами Перека (кстати, именно ему «Сигареты» и посвящены), а высмеивание пороков – со всем известной «Ярмаркой тщеславия» Уильяма Теккерея. У меня же текст настойчиво ассоциируется с «Учеником философа» Айрис Мёрдок и «Семейными парами» Апдайка. Похожий тон, плюс-минус те же интонации и тот же анатомический театр, в котором автор абсолютно безжалостно препарирует своих героев и отстранённо предлагает посмотреть, что же у них внутри. Смотреть придётся через замочную скважину, но нам, литературным вуайеристам, так даже интереснее.

Озабоченные родители сводят трудных детей с ума.

Начало шестидесятых, Нью-Йорк и респектабельные пригороды, богемно-буржуазная среда - образованный, не чуждый искусства и умеющий извлекать из него дивиденды средний класс. Невозможно выделить главных героев из полутора десятка персонажей, принадлежащих к нескольким семьям, связанным отношениями дружбы-вражды и родства. Они равноправны, и в момент, когда оказываются в центре внимания, ты-читатель не сомневаешься, что именно вот эта история основная, ради нее все затевалось. Но тут фокус смещается и следующая пара оказывается не менее значимой.

Повествование нелинейное, каждая из глав описывает отношения между двумя персонажами, во всех случаях: дружбы-вражды, любви-ненависти, родства - изрядно приправленных финансовыми интересами. В каком-то смысле "Сигареты" - апофеоз проникновения материального фактора в отношения Люди делают деньги друг на друге, помогают или отказывают в помощи, оставляют наследство учат как заработать, обводят вокруг пальца, играют, спекулируют, препятствуют дроблению капитала. В романном пространстве это многое определяет, создает дополнительный канал причинной обусловленности.

В целом не та среда, где люди нанимаются на любую работу ради куска хлеба, у каждого из них, даже ведущего намеренно скромную жизнь в отрыве от буржуазных ценностей, где-то есть подушка безопасности, на которую в крайнем случае можно рассчитывать. Хэрри Мэтьюз словно намеренно выводит персонажей из-под теплого читательского сочувствия, гарантированного героям-в-трудных-обстоятельствах, однако это и не очередной роман про то, как "богатые тоже плачут". Определить тематику не так просто, но я попробую.

Вынесенное в эпиграф "озабоченные родители сводят трудных детей с ума"; vita brevis ars longa (искусство дольше, чем жизнь); лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным, но если тебе не повезло быть больным - то лучше богатым; взаимозависимость в таких разных супружеских, детско-родительских, сиблинговых и отношениях руководства-подчинения; депрессия, психосоматика, сексуальные перверсии. И все, что нам нужно - это только любовь (ну, когда проблемы нижних этажей пирамиды Маслоу решены).

Почему равнодушный к сыну отец любил дочь, пока та была маленькой? Почему, когда она выросла, принялся манипулировать ею, используя финансовые рычаги? А когда ушла и добилась успеха самостоятельно, почему вместо того, чтобы радоваться и гордиться, стал искать в ней подвоха скрытой враждебности? Почему красотка, прирожденный лидер и успешная манипуляторша выбрала объектом первой любви самого неподходящего мальчика, и самый болезненный удар по самолюбию получила от него? Почему между одними братом и сестрой отношения преданной нежности, а в другой такой паре - как между посторонними?

Ответа Мэтьюз не дает, да и никто не дал бы, но ему удается создать атмосферу удивительного эмоционального соучастия. Роман посвящен памяти Жоржа Перека, старшего товарища по УЛИПО и авторитетной для автора фигуры, и в особенностях его построения заметно влияние "Жизни, способа употребления" и "Исчезания" - та же фрагментарность раздробленного мира, из которой, вопреки основополагающему принципу постмодернизма "разбивать, не созидая", собирается общая картина. Но там, где у Перека прохладная отстраненность навеки обожженного детской трагедией человека, Мэтьюз любит своих персонажей, и его нежностью к ним невольно проникаешься ты, читатель.

Спросите меня, зачем читать "Сигареты" и я отвечу: чтобы познакомиться с шедевром интеллектуальной литературы, чтобы встретиться с отличным новым переводом Максима Немцова, чтобы по цене одной книжки получить пятнадцать классных (помните, материальный фактор тут играет роль) историй. И еще я люблю как работает со словом Шаши Мартынова, которая здесь редактор.