У меня с японской литературой отношения сложные, а разрекламированного Мураками я пробовала читать несколько раз, и бросала, так как у меня каждый раз возникало желание пойти и вскрыть себе вены от чувства всеобщей безысходности и депрессивности. Тем не менее, Япония как страна особой культуры (не всегда нам понятной) мне очень интересна, и книги всяких гаэдзинов про быт и традиции Японии я читала и читаю с большим интересом. В ЖЖ я в свое время запоем прочитала несколько блогов, где жизнь в Японии описывается с точки зрения иностранца, безумно интересно.
Эту книгу (не скажу нелюбимого, пусть лучше будет непонятого мной) Мураками я взялась читать, так как здесь Мураками выступает не в роли писателя, а в роли публициста и интервьюера. Прошло 20 лет, и мы уже подзабыли события 1995 г. когда члены секты Аум Синрике провели в токийском метро зариновую атаку, в результате которой несколько десятков человек погибло, а несколько тысяч так или иначе пострадали от ядовитого газа. Вот с ними то и решил встретиться и поговорить Харуки Мураками. Но все оказалось не так то просто:
Если честно, работа выдалась куда сложнее, чем мы предполагали. В самом начале мы легкомысленно считали, что собрать материалы для книги не составит большого труда — с учетом такого огромного количества пострадавших. Но на самом деле все оказалось не так просто.
Списки жертв существовали лишь в юридических инстанциях: суде и прокуратуре. Разумеется, в интересах самих пострадавших доступ к этим документам для посторонних глаз был закрыт. То же самое можно сказать и про списки госпитализированных. С трудом нам удалось узнать имена людей, попавших в больницы, по газетным статьям в день происшествия. Но то были одни имена, без адресов и телефонов.
Первым делом мы составили список известных 700 госпитализированных, и работа закипела. Но удалось установить личности лишь около 20 % людей из этого списка. Так, например, очень часто встречалось имя «Итиро Накамура». Не имея других данных, установить, что это за человек, было практически невозможно. Но, пройдя и этот этап, мы смогли отыскать примерно 140 человек, большая часть которых, однако, отказалась от интервью под разными предлогами: «не хотим больше вспоминать этот кошмар», «не хотим иметь дело с синрикёвцами», «писакам доверия нет» и т. п. В частности, нас поразили недоверие и антипатия к средствам массовой информации — они превосходили все наши предположения. Нередко телефонную трубку бросали, едва слышали название издательства. В конечном итоге, дать интервью согласилось лишь около 40 % от этих 140 с лишним человек.
Часть из согласившихся дать интервью потом отозвали свое согласие, и их воспоминания в книгу не вошли. Мураками с сожалением упоминает об этом, но он вынужден соглашаться с пожеланиями потерпевших. Обратила внимание на такой момент:
Со временем, по мере арестов почти всех главных действующих лиц секты «Аум Синрикё»[3], страх населения перед этой организацией ослаб, но люди зачастую отказывались, считая, что причиненный им вред не так силен, чтобы об этом говорить. Может, это просто была отговорка. Поди проверь… В нескольких случаях сам пострадавший был не против дать интервью, но его отговаривали окружающие: мол, с нас довольно и того, что было. И это был веский аргумент — мы лишались новых свидетельств. Из всех профессий среди «отказников» наиболее часто оказывались государственные служащие и работники финансовых структур.
Главная причина малого количества опрошенных женщин — в том, что невозможно установить личность человека только по имени. А, кроме того — хотя это лишь мое личное предположение, — молодых девушек сдерживал фактор предстоящего замужества. Несколько человек призналось, что родственники были против интервью, но они все-таки согласились.
Таким образом, несмотря на официальные заявления о 3800 жертвах, потребовалось немало времени и усилий, чтобы отыскать около шестидесяти пострадавших, согласных дать показания.
Вот чешу репу и никак не могу понять, как факт нахождения в метро во время терракта может повлиять на перспективы замужества. Конечно, мне знакомы факты (очень часто имели место в СССР, особенно в маленьких городах с "деревенской" ментальностью), где девушки, подвергшиеся сексуальному насилию сей факт скрывали, так как общественная мораль с установками "кобель не захочет...", "сама виновата" склонна была винить в таких случаях жертву едва ли не больше насильника, и это действительно могло стоить девушке шансов выйти замуж. Но тут то чего бояться? Эх, загадочная японская душа...
Терракт в метро произошел в не совсем обычный день, 20 марта был понедельник, а во вторник был крупный праздник, выходной. То есть в "предпраздничье", когда не все люди работали, а взяли выходной, загрузка метро оказалась хоть и высокой, но все таки значительно меньше обычной, иначе количество пострадавших было бы на порядок выше.
В каждом интервью помимо рассказа о событиях самого трагического дня (я встаю во столько-то, еду по той линии, потом пересаживаюсь, потом еще раз пересаживаюсь), и последствиях самой газовой атаки (они были разные, от легкого недомогания до летального исхода или серьезных последствий для здоровья), очень интересно было читать про самих потерпевших, так как там очень интересные для нас, неучей, сведения о быте, традициях и культуре Японии. На что хочу обратить внимание - рабочий график и традиции японцев. То, что японцы чертовы трудоголики - известно всем, или почти всем. Нередки смерти от переутомления на рабочем месте, или самоубийства не в силах перенести потерю работы, или невозможность справиться с каждодневным стрессом. Уже и правительство законодательно пытается ограничить длительность нахождения на рабочем месте, но вот сами японцы упорно продолжают пахать как папы карлы. Ну вот несколько случаев для демонстрации:
1) Приезжать на работу за 1-1,5 до начала рабочего времени - в порядке вещей (один из потерпевших очень переживал, что из за атаки приехал аж вовремя, а не за час до начала как обычно.
2) Многие пострадавшие после терракта отпахали потом полный рабочий день, и только потом с "комутохеровато" были вынуждены обратиться к врачу. Некоторые, кому стало плохо уже на работе (один из симпотомов отравления зарином - проблемы со зрением), ужасно переживали, что вынуждены пропустить рабочий день, и что их работу придется выполнять коллегам. В свою очередь, не все коллеги отнеслись с пониманием, так как по японскому менталитету никакие террористы и никакое отравление не может служить оправданием для пропуска работы.
3) Одна девушка была вынуждена уволиться с работы, и потом лечилась дома полгода, так как работать на компьютере не могла из-за проблем со зрением и головных болей. Причем, фирма предложила ей не увольняться, а просто взять отпуск на нужное время с сохранением жалования (!!!), но девушка предпочла уволиться, так как ей было неудобно перед фирмой получать такие (незаслуженные по ее мнению) привилегии (!!!).
4) Похожий случай - мужчина из-за посттравматического синдрома не мог ездить в метро, и компания предложила пользоваться ему (там было какое-то непроизносимое японское слово) я так поняла каким-то альтернативным видом корпоративной развозки, он опят же отказался - неудобно.
5) Из за дичайшего рабочего графика в метро токийцы предпочитают не читать (как у нас), а поспать, вырвать хоть 10-15 минут чтобы подремать. Спят и сидя, и стоя. Девушкам, правда, приходится еще бдить чтобы их, пардон, не лапали (очень распространенная проблема, есть даже специальные "женские" вагоны).
Что еще хочу отметить - японцы, конечно не роботы, и ничто человеческое им не чуждо, но свои эмоции они предпочитают держать при себе. В рассказах о трагедии они избегают пафоса, патетики, восклицаний, обвинений - просто деловитый рассказ о том, что случилось.
В общем, я не пожалела что прочитала эту книгу. Мураками как публицист оказался вполне на уровне, а иностранным читателям книга может быть интересна не только как свидетельство об известном терракте, а просто как книга рассказывающая о повседневной рутине простых японцев.
Ну и бонусом - вот вам карта токийского метро (я как то читала, как там устроена схема транспорта, там без поллитра не разберешься). Ну вот даже взгляда на карту достаточно, чтобы потом с умилением думать о моем родном киевском метро, таком простом и понятном).
