Цитаты из книги «Безбилетный пассажир»

остальные высокопоставленные чины из ЦК. Они подходили к иконам, осеняли себя крестным знамением – и делали это вполне искренне. Все-таки на высокие должности отбирали очень способных людей.

Совсем распустился»! – возмутился зам. главного идеолога. И велел меня наказать. И наказали. Запретили показывать фильм за границей, полгода продержали на полке, а потом выпустили вторым экраном (только в периферийных кинотеатрах и только на утренних сеансах). Прошло много лет. Наступили иные времена. И, когда хоронили моего друга Леву Оникова (он раньше был инструктором ЦК), в церкви на отпевании были и бывший министр, и бывший завсектором, и бывший зам. главного идеолога, и осталь

А когда готовый фильм посмотрели высокие чины в ЦК, заместитель главного идеолога сказал, что фильм чересчур мрачный. Ну и ему тут же наябедничали, что все говорят, что Данелия еще и в церкви венчался (венчаться в церкви считалось диссидентской акцией).

передает. Когда начинаешь работу с ним, думаешь: сколько мучений! А когда закончили – пустота. Вот бы тебе такого друга, такого режиссера». Спасибо, Женя.

А недавно в одной газете я прочитал письмо Леонова к сыну: «Съемки у Данелия закончили, несколько дней еще озвучивания, и все. Что за фильм получится – не знаю, грусть какая-то в нем сидит, хоть и комедия. Назвали – «Слезы капали». Гия всегда о тебе спрашивает, привет

И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно-несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы», – эти слова Николай Васильевич Гоголь словно о Жене написал.

Сценарий мы писали втроем три месяца. Сначала в Ялте, потом в Болшеве, потом в Малеевке. Дисциплину не нарушали, работали по шестнадцать часов. Когда поставили слово «конец», Конецкий сказал: – Не примут. Мы прошлись бдительным оком по сценарию и вынули несколько эпизодов, которые, как нам казалось, явно делали его «непроходимым». Для редактуры оставили один эпизод в качестве собачки. (Как в анекдоте про художника: на любой картине он в правом углу рисовал собачку. Комиссия, когда принимала работу, спрашивала: «А зачем собачка»? – «Для уюта». – «Не нужна собачка, уберите»! Он горько вздыхал и замазывал собачку. А не было бы собачки, комиссия к чему-нибудь другому бы придралась.) «Собачкой» у нас был эпизод с кагебэшником.

предыдущего пути и не знаешь, что будет потом. А там, в поезде, ты снова встретишь тех, кого хочешь встретить… Мне повезло, я хочу встретить многих.

Мой друг Олег Жагар говорил, что жизнь человека состоит из драки и любви. Любовь – это любовь, а драка – это работа. Для женщины главное – любовь, для мужчины – драка. И я почти целиком посвятил себя драке. Когда работал, ни о чем другом думать не мог, и очень мало внимания уделял своим детям – Ланочке, Кольке, Кириллу… Многих, о ком я пишу в этой книжке, уже нет. Для меня самое страшное – что нет Кольки, моего Коленьки. Часто думаю – увидимся мы еще или нет? Так хочется увидиться. И извиниться. Перед ним, перед родителями, перед другими… Мне почему-то кажется, что еще увидимся, что эта жизнь – не начало и не конец. Набоков писал, что жизнь – только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями. А мне кажется, жизнь – полустанок: ехал в поезде, сошел на полустанке, потом поедешь дальше. Только, пока ты на полустанке, ты не помнишь

Тбилиси в Москву: «Дорогой папа, потерял карманные деньги. Целую, Гия». Телеграмма из Москвы в Тбилиси: «Зашей карман. Папа». Отец