Книга Гая Себеуса «Тайна царской короны» - достойное продолжение двух предыдущих сборников сказок: «Кудрявые сказки для полдня и полночи» и «Сказки о временах, когда кони были крылатыми».
Причём по мере выпуска очередного сборника, сказки этого автора «взрослеют» по качеству, становятся не только более увлекательными и более «кудрявыми» по сюжету, но и более профессиональными по исполнению с чисто литературной точки зрения.
Тематически они задуманы как сказки, представляющие определённый народ – скифов, существовавших ещё до нашей эры.
У автора получилась очень удачная стилизация, потому что со скифами в нашей литературе связано много тайн, всяческих недомолвок, секретов. А это превосходный посыл. Ведь кто у нас главный любитель всяческих «секретов и секретиков»? Конечно, дети.
Так что у сказок, которые имеют, например, вот такой зачин: «Когда что-то теряется, мы огорчаемся. А может быть, напрасно? Вот я расскажу вам историю, которая наверняка убедит вас в том, что это совсем не повод для огорчения! …Потеряла однажды ламия свой глаз…» - есть отличная предпосылка для того, чтобы не только быть дочитанными до конца, но и надолго сохраниться в памяти!
В сказках много колорита: здесь и скифский нож-акинак, и короткие сапожки-скифики, и шапки с широким оплечьем, характерные для этого народа.
А вот описание скифского обычая: «Забил отец быка, сварил его мясо, а шкуру расстелил на площади посреди селенья. И сел на неё с заломленными руками, о горе своём рассказывает. Сразу собрались вокруг все соседи. Каждый, кто мог помочь в поисках мальчика, подходил, брал кусок мяса и, встав одной ногой на шкуру, клялся привести на подмогу своих друзей и родственников. Ведь подобная беда могла случиться с каждым».
Историческая достоверность здесь художественно вплетена в волшебное повествование. Это производит впечатление очень высокой степени правдоподобности. Себеус пишет так, будто ощущает собственные скифские пра-пра-корни!
Удаются автору и причудливые, очень таинственные, романтичные выдумки: «Моноцеросы в меловых пещерах, как птицы, гнездились. Лапы у них были как ноги человечьи, а клюв губами заканчивался. Которыми очень удобно было высасывать птичьи яйца, лягушачью икру и …мозги из черепов. …Сытые моноцеросы умели издавать своими трубчатыми губами такие печальные мелодии, что овцам-то – ничего, а люди до беспамятства заслушивались. Пели эти твари чистыми женскими голосами. Пели о жизни, о смерти и о таинственных перекрёстках. Что за перекрёстки это были, никто не знал. Но песни были очень печальные, поэтому все слушатели обыкновенно плакали, а после …память теряли!»
Автор – настоящий сочинитель, в лучшем смысле этого слова.
Ведь чаще многие авторы склонны перепевать уже кем-то однажды описанное. Даже стеснительное название дали этому факту: «аллюзии». Придумать нечто своё, собственное, никем, никогда не высказанное, очень трудно!
Себеус использует аллюзии (как без этого!), но к чести его, следует сказать, он многое сочиняет так, как никто до него ещё не сочинял! Посмотрите, как автор подаёт мысль о том, что нельзя красть: «Нельзя трогать чужое добро! Схватишь чужую судьбу! Потом не отвяжешься!»
Никакого надоедливого морализаторства! Только глубокая метафора и причудливый материал для наблюдений и неизбежных выводов.
Для его сказок характерна глубинная народная мудрость: «Ни одно событие в мире не происходит без причины. Так же, как и ни один поступок не остаётся без последствий. Все они, как завитки металла в её таинственной гривне, связаны друг с другом…»
Сказки мелодичные, складные, напевные: «Конь его пару раз споткнулся, сам он тройку раз промахнулся, воды из ручья от голода напился и под кусток спать завалился».
Читать такие сказки приятно, особенно вслух. Чтобы насладиться не только смыслами, но и мелодикой речи.
Причём по мере выпуска очередного сборника, сказки этого автора «взрослеют» по качеству, становятся не только более увлекательными и более «кудрявыми» по сюжету, но и более профессиональными по исполнению с чисто литературной точки зрения.
Тематически они задуманы как сказки, представляющие определённый народ – скифов, существовавших ещё до нашей эры.
У автора получилась очень удачная стилизация, потому что со скифами в нашей литературе связано много тайн, всяческих недомолвок, секретов. А это превосходный посыл. Ведь кто у нас главный любитель всяческих «секретов и секретиков»? Конечно, дети.
Так что у сказок, которые имеют, например, вот такой зачин: «Когда что-то теряется, мы огорчаемся. А может быть, напрасно? Вот я расскажу вам историю, которая наверняка убедит вас в том, что это совсем не повод для огорчения! …Потеряла однажды ламия свой глаз…» - есть отличная предпосылка для того, чтобы не только быть дочитанными до конца, но и надолго сохраниться в памяти!
В сказках много колорита: здесь и скифский нож-акинак, и короткие сапожки-скифики, и шапки с широким оплечьем, характерные для этого народа.
А вот описание скифского обычая: «Забил отец быка, сварил его мясо, а шкуру расстелил на площади посреди селенья. И сел на неё с заломленными руками, о горе своём рассказывает. Сразу собрались вокруг все соседи. Каждый, кто мог помочь в поисках мальчика, подходил, брал кусок мяса и, встав одной ногой на шкуру, клялся привести на подмогу своих друзей и родственников. Ведь подобная беда могла случиться с каждым».
Историческая достоверность здесь художественно вплетена в волшебное повествование. Это производит впечатление очень высокой степени правдоподобности. Себеус пишет так, будто ощущает собственные скифские пра-пра-корни!
Удаются автору и причудливые, очень таинственные, романтичные выдумки: «Моноцеросы в меловых пещерах, как птицы, гнездились. Лапы у них были как ноги человечьи, а клюв губами заканчивался. Которыми очень удобно было высасывать птичьи яйца, лягушачью икру и …мозги из черепов. …Сытые моноцеросы умели издавать своими трубчатыми губами такие печальные мелодии, что овцам-то – ничего, а люди до беспамятства заслушивались. Пели эти твари чистыми женскими голосами. Пели о жизни, о смерти и о таинственных перекрёстках. Что за перекрёстки это были, никто не знал. Но песни были очень печальные, поэтому все слушатели обыкновенно плакали, а после …память теряли!»
Автор – настоящий сочинитель, в лучшем смысле этого слова.
Ведь чаще многие авторы склонны перепевать уже кем-то однажды описанное. Даже стеснительное название дали этому факту: «аллюзии». Придумать нечто своё, собственное, никем, никогда не высказанное, очень трудно!
Себеус использует аллюзии (как без этого!), но к чести его, следует сказать, он многое сочиняет так, как никто до него ещё не сочинял! Посмотрите, как автор подаёт мысль о том, что нельзя красть: «Нельзя трогать чужое добро! Схватишь чужую судьбу! Потом не отвяжешься!»
Никакого надоедливого морализаторства! Только глубокая метафора и причудливый материал для наблюдений и неизбежных выводов.
Для его сказок характерна глубинная народная мудрость: «Ни одно событие в мире не происходит без причины. Так же, как и ни один поступок не остаётся без последствий. Все они, как завитки металла в её таинственной гривне, связаны друг с другом…»
Сказки мелодичные, складные, напевные: «Конь его пару раз споткнулся, сам он тройку раз промахнулся, воды из ручья от голода напился и под кусток спать завалился».
Читать такие сказки приятно, особенно вслух. Чтобы насладиться не только смыслами, но и мелодикой речи.