Как хорошо известно полярникам и альпинистам, при падении температуры воздуха работоспособность человека снижается задолго до наступления амнезии, не говоря уже о гипотермии или обморожении. Энергия, необходимая для быстрой и целенаправленной работы, уходит на поддержание тепла в организме. Мэнсон рассказал мне, что инженеры в штаб-квартире Americold тщательно рассчитывают рабочие планы с учетом такого снижения производительности. Постоянный фоновый дискомфорт от холода – онемение пальцев рук и ног, насморк и слезящиеся глаза – отвлекает. Холод также снижает периферийное зрение, скорость реакции и координацию. Исследователи винят в этом отчасти замедление нейронной связи, но в основном тот факт, что, когда мозг сосредоточен на телесном дискомфорте, он не может сконцентрироваться на чем-то еще. Если сравнить сотрудников холодильного склада, то они будут двигаться и думать медленнее и с большей вероятностью нажмут не те кнопки на погрузчиках и сенсорных экранах, чем их коллеги на складе сухих товаров.

Этот эффект, похоже, действует во всем мире природы: скорость, ловкость и острота ума напрямую коррелируют с температурой тела через скорость метаболизма. Холоднее почти всегда означает медленнее и глупее. Одно из недавних исследований показало, что теплокровные морские хищники, такие как тюлени и киты, обычно скапливаются в самых прохладных частях океана не потому, что находят прохладу приятной, а скорее потому, что в таких условиях их морская добыча «медленная, глупая и холодная» – и поэтому ее легче поймать.

Даже если на человека не охотятся киты-убийцы, провалы в холоде могут быть смертельно опасны, как показано в самом громком литературном произведении о холодильном складе. Одна из глав романа Тома Вулфа «Полный мужчина», написанного в 1998 году, посвящена борьбе молодого Конрада Хенсли, когда он стоически переносит говяжьи голени, замороженные в восьмидесятифунтовые кирпичи, во время ночной смены в морозильном отделении компании Croker Global Foods в Ричмонде, штат Калифорния. За первые несколько месяцев работы Хенсли уже видел, как падают его коллеги. Один из них «вывихнул спину, практически ничего не делая, и теперь не может ходить», – вспоминает он, прежде чем отправиться на смену. На прошлой неделе Джуниору Фраю, раздробило лодыжку паллетой, скользнувшей по льду». Той ночью, после нескольких часов, проведенных в «холодном сером сумраке» того места, которое Хенсли окрестил «морозильным отделением для самоубийц», его коллега слишком быстро поворачивает свой домкрат, выходит из-под контроля на морозном полу и едва не убивает их обоих.

В одном из обучающих видеороликов сотрудник компании Americold по имени Джейсон Картер рассказывает о своей собственной поучительной истории – «пятнадцатисекундной ошибке», которая привела к семи с половиной часам в травматологическом отделении. Это была суббота выходного дня Дня труда, и он погрузил на свой вилочный погрузчик слишком много паллет. «Я зацепился за брус, ударился затылком и врезался в экран своего компьютера», – объяснил он. «Я сломал тридцать семь различных костей и обе глазницы – мои дети очень переживали из-за этого».

Мэнсон рассказал мне, что за последние годы значительно улучшились и безопасность, и моральный дух. Табличка у входа гласит, что на объекте прошло 1045 дней без происшествий. «Тем не менее, это сложная среда», – сказал он. «Здесь не все голубое небо и розы».

Как только я был признан готовым приступить к своей первой смене в Americold, меня представили моему приятелю, старожилу по имени Джимми Амбрози. Вместе мы прошли последнюю проверку техники безопасности и сделали несколько разминочных упражнений. Затем я последовал за ним в комнату 1, пробираясь сквозь занавес из толстых виниловых полос, отделяющих стыковочную зону от холодильников. «Добро пожаловать в Диснейленд!» – крикнул Амбрози, когда я заглянул в ряд узких щелевых каньонов, стены которых были выложены йогуртами Stonyfield Farm, Dannon Light + Fit, COCOYO non-dairy и Oikos Greek. «Чуть меньше семи тысяч позиций на паллетах, и мы заполнены на девяносто пять процентов. Полагаю, что сейчас здесь находится продукции на сто миллионов долларов», – подсчитал он. В супермаркете обычно можно встретить больше йогурта, чем я съел бы за год. Здесь было больше йогурта, чем я мог бы съесть за всю жизнь: тысячи и тысячи картонных коробок, упакованных в толстые картонные кубы на деревянных поддонах, каждый куб был обернут полиэтиленовой пленкой и уложен на стальные стеллажи, достигающие трех этажей до потолочной балки и уходящие вдаль, насколько хватало глаз.

Освещение потребляет энергию и излучает тепло, поэтому в холодильных и морозильных камерах без окон царил вечный синевато-серый мрак. По ледяному бетонному полу расплывались лужи более глубокого синего света, проецируемого светодиодными прожекторами, установленными на каждом погрузчике, чтобы предупредить других о появлении из глубин каньона. Каждый раз, когда погрузчик давал задний ход, хор гудков пронзал непрекращающийся рев огромных вентиляторов. Все вокруг казалось тусклым и приглушенным, даже воздух казался плотным

Он также пах забавно: характерная, слегка металлическая базовая нота, которую я узнал, как основной запах искусственной криосферы. Все, кто работает в холодильных камерах, знают этот запах, даже если им трудно его описать. «Невозможно объяснить его тому, кто не работал там в течение восьмичасовой смены», – сказал мне один ветеран индустрии. «Просто пахнет как-то странно». «Это приятный запах – по крайней мере, он не противный», – сказал Адам Фейгес, который вырос в семейном бизнесе по хранению холода, прежде чем продать его компании Americold. «Это картон, дерево, пенопластовая изоляция, масло и то, о чем я всегда думал, как о запахе холода».

В компании Americold первые девяносто дней новые сотрудники занимаются складированием – перемещением свежепоставленных скоропортящихся продуктов в холодильную или морозильную камеру – и комплектованием, то есть вытаскиванием их оттуда, так что я начал именно с этого. На стеллажах хранятся паллеты глубиной три и высотой шесть, и продукция должна выгружаться в том порядке, в котором она поступила. На предприятие в Онтарио обычно поступает 120 грузовиков в день, и, поскольку оно работает более или менее в полную силу, убирать новые поддоны часто означает сначала перетасовать старые, как на парковке. Гарнитура Амбрози подсказывала нам, что и где нужно забрать, а мы с помощью сканера регистрировали конечный пункт назначения каждой паллеты.

«Система, которая у нас есть, не настолько умна», – говорит Амбрози. «Она не подскажет вам, в каком порядке собирать паллеты, чтобы добиться максимальной эффективности, или сбалансировать весовую нагрузку и сжатие». Он пообещал, что через некоторое время я разберусь с этим. «Вы должны соотнести ярусы и высоты», – объяснил он, имея в виду вертикальное и горизонтальное расположение коробок, которые мы укладывали на каждый поддон. «Это все индивидуальное решение, но мы можем использовать различные шаблоны».

Чтобы сделать эту ежедневную игру в складскую Дженгу еще более сложной, некоторые продукты нельзя класть рядом друг с другом. В холодильнике вы должны убедиться, что продукты, содержащие аллергены – сою, орехи, молочные продукты, пшеницу, – не соприкасаются; в морозильной камере – все в порядке. Органические продукты не должны лежать под обычными; сырые продукты не должны лежать поверх приготовленных. «Необходимо думать о запахе», – добавляет Мэнсон. «Лук и морепродукты могут быть довольно сильными». Соус для пиццы и пепперони также обладают резким запахом: всего нескольких часов, проведенных за замороженными пиццами Schwan's Big Daddy's Pepperoni и Freschetta Supreme sausage, хватило, чтобы моя шерстяная шапочка и меховой воротник пальто воняли несколько дней. Как и натуральные волокна, хлеб и сыр имеют свойство впитывать запахи, которым они подвергаются, как и мороженое, которое даже нельзя хранить в одном помещении с пиццей.

«Мороженое – это совершенно другой уровень сложности», – говорит Мэнсон. «Оно состоит в основном из воздуха, поэтому его нельзя укладывать в штабеля, потому что оно будет сжиматься»[*3] Убедиться, что продукты в нижней части поддона не будут раздавлены весом тех, что находятся выше, – еще одно условие успешной укладки, равно как и обеспечить равномерный вес готового куба, чтобы не было риска опрокидывания погрузчика.

Задавшись целью получить удостоверение криосферщика, я был в восторге, когда на выполнение первого задания по сбору у меня ушло всего 24 минуты и 40 секунд из отведенных штабом 29:32. Но менее чем через полчаса пребывания в морозильной камере меня охватил холод. Пальцы на руках и ногах онемели, нос не переставал течь. «Новые ребята затыкают нос салфетками», – говорит Амато. «Вы видите парней, которые хотят работать, но они просто не могут справиться с холодом». У мужчин с волосами на лице вырастали миниатюрные сосульки на усах и бородах; одному парню в очках приходилось каждые несколько минут останавливаться и вытирать конденсат со своего дыхания. Мне сказали, что все болеют в первые месяцы работы; простуды, кашель и «морозильный грипп» – круглогодичное явление в индустрии холодильных складов.

Хотя идея о том, что работа на холоде может привести к простуде, интуитивно понятна, ученые только сейчас выяснили ее причину. До недавнего времени в общем подъеме респираторных заболеваний зимой винили тот факт, что в прохладную погоду люди проводят больше времени в закрытых помещениях, обмениваясь вирусами. Это, вероятно, один из факторов, но холод также несет прямую, а не косвенную ответственность за то, что мы болеем, благодаря ранее неизвестному иммунному механизму: клеткам в наших ноздрях, которые способны обнаруживать прибывающие микробы и выпускать рой крошечных противовирусных пузырьков, чтобы окружить и нейтрализовать их. По словам бостонской команды, стоящей за этим открытием, при температуре сорок градусов клетки ноздрей выделяют значительно меньше и менее мощных защитных пузырьков, чем при температуре семьдесят пять градусов, что облегчает вирусам успешное заражение.

Несмотря на это недавнее открытие, многое еще предстоит узнать о влиянии работы на холоде на здоровье человека и о том, как люди приспосабливаются к жизни в криосфере, естественной или искусственной. На протяжении многих лет исследователи, изучавшие арктических исследователей, лесорубов, шахтеров и работников холодильных складов, постоянно обнаруживали, что воздействие холода приводит к учащению пульса и повышению кровяного давления, поскольку сердце работает интенсивнее, чтобы перекачивать загустевшую от холода кровь по суженным холодом кровеносным сосудам.

Холодный стресс можно буквально измерить в крови операторов вилочных погрузчиков: ученые обнаружили, что уровень гормона норадреналина в плазме крови после работы в морозильной камере значительно выше по сравнению с аналогичным периодом работы на складе с естественной средой. Мышцы сокращаются, а сухожилия напрягаются на холоде, что делает их более склонными к растяжениям и разрывам; вдыхание холодного воздуха может вызвать спазмы бронхов, провоцируя астму или даже хроническое легочное заболевание, известное как эскимосское легкое. Есть даже некоторые доказательства того, что низкие температуры наносят психологический вред, усиливая чувство одиночества, отверженности и отчуждения. После пятнадцати лет пребывания в сибирском ГУЛАГе, включая «одиночное заключение во льдах», русский писатель Варлам Шаламов пришел к выводу, что «главное средство для развращения души – это холод».

С другой стороны, все больше исследований посвящено тому, как воздействие холодных температур улучшает чувствительность к инсулину и контроль уровня сахара в крови. Хотя упоминания о пользе для здоровья погружения в холодную воду появились еще в Древнем Египте, в последнее десятилетие ледяные ванны и так называемое «дикое плавание» стали предметом как медицинских исследований, так и шумихи в социальных сетях как некая панацея от всех бед. Денис Блонден, квебекский ученый и бывший персональный тренер, чьи исследования посвящены терапевтическому воздействию холода, рассказал мне, что, когда он сажает людей в специально разработанный охлаждающий костюм на три часа, они испытывают метаболический эквивалент средней тренировки. «Сочетание мышечных сокращений, вызванных дрожью, и стимула, который вы получаете от холода, действительно улучшает вашу способность справляться с глюкозой в крови», – сказал он. «Есть некоторые изменения и в липидном профиле, но пока нет достаточных данных об этом».

И все же, несмотря на растущее количество доказательств пользы холода, Блондин предостерег меня от вывода, что работа в морозильной камере Americold автоматически сделает меня здоровее. Участники исследований Блондина проводят свои три часа при низкой температуре, сидя неподвижно, впитывая полезные свойства холода без необходимости гнать сиропную кровь по суженным сосудам или напрягать сжатые холодом мышцы. Амато, Джимми и остальные мои новые коллеги проводят свои восемь часов в почти постоянном движении. По словам Блондина, скорее всего, верно и то, и другое: «Вы можете подвергаться повышенному риску, если работаете в холодной среде, и холод может быть полезен».

Даже вопрос о привыкании к холоду сложен. Десятки исследований показывают, что после многократного воздействия низких температур и квебекские почтальоны, и японские ныряльщики за жемчугом приучили свой организм лучше работать на холоде. Другие исследователи утверждают, что то, что они меньше дрожат и чувствуют себя теплее, объясняется не какой-то физиологической адаптацией, а тем, что частое воздействие холода приглушает его предупреждающий сигнал в их мозгу, подобно тому, как вы можете со временем приглушить зуд от комариного укуса.

Могу сказать, что с течением времени я совершенно не привык к холоду. Более того, дискомфорт казался накопительным: чем дольше я находился на складе Americold, тем больше мне хотелось оттуда выбраться. Карлос, круглолицый оператор погрузчика, сказал мне, что ему проще просто не греться. «Даже зимой я включаю кондиционер в машине, когда еду домой», – сказал он. «Для парней, которые приезжают на автобусе, это ад». Амато, который поначалу утверждал, что работа на холоде – это «как гигантский пакет со льдом – все болячки уходят», признался, что ему все равно приходится проводить час или два в морозильной камере, и это довольно неприятно. «Не думайте об этом», – посоветовал он мне. «Вы должны сосредоточиться на том, что делаете, иначе вы ошибетесь с выбором или пойдете не туда».

В конце своей первой смены, разрываясь между радостью от скорого возвращения к температуре окружающей среды и затаенным желанием получить одобрение, я спросил Амато, возьмет ли он меня на работу. «И вот почему, – ответил он. «У вас не очень красный нос».

Помимо системы подбора товарищей и групповых упражнений на перерывах в комнате для зарядки аккумуляторов погрузчиков, которая является самым жарким местом на всем предприятии, основным способом, которым Americold пыталась защитить меня от дискомфорта и опасностей холода, было снабжение специально разработанной одеждой. Я пробирался по складу в тяжелых ботинках, комбинезоне с мягкими нагрудниками, шапке, перчатках и огромной куртке. На одежде был логотип Americold, но все это было сделано компанией RefrigiWear, которая изобрела концепцию гардероба для холодильных камер и до сих пор доминирует в этой категории. Куртка – жесткий, квадратный черный нейлоновый анорак с воротником из искусственного меха, серебристой светоотражающей полосой по центру и встроенным эластичным поясом – была потенциально наименее лестным предметом одежды, который я когда-либо носил. Но мне было все равно, ведь на этикетке было напечатано, что в нем будет комфортно при температуре до минус пятидесяти градусов.