Отзывы на книги автора «Эрих Мария Ремарк»

Книга - исповедь.

Эрих Мария Ремарк, когда я слышу имя этого автора, в моем сознании сразу возникают такие фразы, как «выворачивает душу», «тяжелые времена», «потери и приобретения». Знакомство с этим замечательным писателем я откладывала очень долго по той простой причине, что мне всегда было страшно читать его произведения. Чем оправдан этот страх, я и сама не знаю, по большей мере, наверное, темами, которые затрагивает Ремарк.

«Ночь в Лиссабоне» – это искренняя, эмоциональная и очень глубокая книга, в которой рассказывается история двух эмигрантов, которым предстоит провести вместе одну ночь. Роман представляет собой некий душевный разговор двух совершенно незнакомых людей, которых объединили похожие проблемы.

Один рассказывает, другой слушает.
На примере Шварца, мы видим, на что способен человек, лишь бы его просто выслушали. Одиночество всегда ищет спутников и никогда не обращает внимание на то кто они. История, которую рассказывает Шварц – это длинный тернистый путь, путь скитальца нашедшего и в конце потерявшего счастья. Это история сильной любви.

Это сложное произведение, поднимающее огромное количество проблем: личных, социальных, мировых.…
В романе рассказывает обо всем: о счастье, потерях и горестях, любви, верности, предательстве, одиночестве, раскаянии, борьбе.

Когда читаешь книгу то мгновенно погружаешься в историю рассказчика, представляешь себе каждое место, обстановку в которой все происходило и вместе с героем переживаешь, радуешься и грустишь о потерях и безысходности.

После прочтения этой книги много узнаешь о том, как жили люди в годы войны, что им предстояло пережить и как они смогли это выдержать. И в итоге книги понимаешь, что многих на плаву держала именно любовь, она была маяком, который спасал в трудные времена и заставлял двигаться вперед.

«Ночь в Лиссабоне» - сильный, эмоциональный роман, выворачивающий наизнанку человеческую душу.

Вечером мои мысли красивы, как твои вертикальные губы, утром -всё не то, всё не так, но сейчас уже день, попробуем (и) днём (но рецензия всё равно появится вечером). Надо только помнить, что бог с ней, с красотой, но как минимум, в каждой рецензии должна быть изюминка или хотя бы маленькая мыслишка (а в идеале: то и то).
(Итак) и в своей последней книге Ремарк остался верен себе, вернее сказать, своей идее себя и своего миропонимания. Эрих Мария честно возненавидел войну, честно и не без скептицизма оценивал «немецкий дух» своего народа, влюбился в постимпрессионистскую живопись и богемно-авантюрно-тусовочный образ жизни. Получился, в результате всего этого, этакий новый тип творца: Ницше-наоборот с удивительно неугасаемым вектором (вечного) романтизма.
До того как оказаться в штатах главный герой романа пробыл, прячась от нацистов, два года (!) в подвале Брюссельского музея, по ночам выходя «походить» среди экспонатов (почему-то сразу вспоминается какой-то американский фильм, типа «Ночь в музее».. а здесь –два года ночей), так что не мудрено: «За то время, что я пробыл в Брюссельском музее, я усвоил одну истину: вещи начинают говорить, только когда на них долго смотришь», -это ещё герою повезло, американец вон, там вообще войну устроил).
Не обошлось в романе и без «классически-западных» штампов, типа: «-Вот он! - воскликнула Наташа, когда я вошел в плюшевый холл. - Сразу же дадим ему водки». –Хорошо, без балалайки).
Где-то после середины текста герой говорит героине: -«А с тобой неизвестно, что лучше: когда тебя любишь, кажется, что это вершина всего, а потом, когда лежишь с тобой в постели в полном покое, кажется, что полюбил тебя еще больше. -Ногти у меня почти высохли. Но ты рассказывай дальше». –кайф же.
А ближе к концу снова (вдруг): «-У меня ужасное ощущение, Наташа, что я тебя люблю. А мы столько положили сил, чтобы этого избежать». –с ума сойти, это что, он вспомнил (что он должен быть не «прямолинейным»: нельзя просто так взять и влюбиться и далее просто так хэппиэндничать, непременно надо или пострадать, или подепрессировать, а в идеале: и то и другое).
Император ВАВА говорит об этой книге:
Степень парлептипности 0,39. Степень густоты (крови) 0,29.

В книжном базаре так весело рассказывали, как Ремарк стеснялся своих первых провальных романов, что даже любопытно стало на них взглянуть. Лично для меня эта книга не так уж и провальна, в отличие от многих других мною прочитанных, хотя и приятных время препровождением не назову. Мне было интересно только в начале, пока русский не представился, было прямо таки как-то чувственно и любопытно. Вообще, начало книги построено по принципу перечисления, мы как бы обозреваем быстро сменявшееся прошлое, достаточно частый прием в литературе (почему-то вспомнилась "Госпожа Бовари"). Позже автор старался вплести максимально много философии, как западной, так и религиозной восточной, но получалось слишком поверхностно, как-то подростково. К финалу я потеряла всякий интерес к истории, и никого из героев для себя не отметила. Вообще, в голове отметились только Гэм и русский, а так же сцены с картами.

- Всё, - я больше не могу, - заявила под Новый Год одна моя знакомая. - Я его ударю, или матом пошлю, или не знаю, что сделаю...
Есть у неё поклонник, а у него - страстная любовь. Посему он с утра до вечера забрасывает её смсками и письмами, звонит по двадцать раз на дню, шлёт подарки и настаивает на ежедневных встречах. Барышня уже не знает, куда деваться. А все вокруг её гневно осуждают - "у него же такая любовь!"
"Сначала он мне нравился, - рыдала она у меня на плече, - но теперь я видеть его не могу. Он всё делает, как мне неудобно. Вообще меня не слышит и не видит. Не могу я соответствовать тому идеалу, который он создал в своём воображении. Я хочу нормальных человеческих отношений".
Да простят меня страстные поклонники хорошего немецкого писателя Эриха Марии Ремарка, но этот житейский казус я постоянно вспоминала, читая его письма. Вообще я не большая любительница писем, и во многом солидарна с рецензией telans . Но попутал бес, вернее, достали некоторые экзальтированные поклонницы Ремарка, гневно осуждающие "суку, которая не оценила ТАКУЮ любовь". Перипетии романа Ремарка и Дитрих я более-менее знала, к Марлен привыкла относиться с почтением, и концы с концами у меня не сходились. Теперь сходятся.
Есть очень большая разница между жизнью и литературой. То, что очень красиво и волнующе смотрится на бумаге, может безмерно раздражать в жизни. Не говоря уже о том, что из красивых слов автоматически не следуют красивые поступки. Обсуждать письма Ремарка немного неловко: не для того они написаны. Но раз уж текст опубликован, пару слов скажу.
Первое, что неприятно меня удивило, слащавость. Нет, я понимаю, что сама в письмах к любимому существу пользуюсь всякими смешными словечками, обсуждаю ерунду и обсасываю всякие детали, интересные только двоим (или мне одной). Но как-то уж совсем это невыносимо:

Выше, еще выше! Волна голубая, волна зеленая! Летите — летите с пеной, с белой пеной в гривах! Ах, эта вечная оседлость! Беспокойство — вот удел наш и наше счастье. И если я с таким отчаянием взываю к тебе… — кто бы вернул мне счастье взывать, чтобы желаемое тысячекратно исполнялось… ибо только в тебе исполнение всех желаний, любимая Фата Моргана Господня…

Господи Иисусе, вот если бы можно было сношаться по телефону! Это был бы прогресс. Я не изменяю, немыслимое дело! Я погиб самым грандиозным образом! И слава Богу! Ось жизни моей!

Второе: абсолютная бессодержательность. Мыслей ноль. Ремарк считает Дитрих дурой? Это он зря, достаточно почитать её книгу. Может, она не светоч мысли и не величайший философ нашего времени, но далеко не глупа.
Третье, я никак не могла отделаться от ощущения, что один человек приписывает другому свои мысли:

Я думаю, нас подарили друг другу, и в самое подходящее время. Мы до боли заждались друг друга.

Мы просто невероятно подходим друг другу. Мы в равной степени анархичны, в равной степени хитры, понятливы и совершенно непонятливы, в равной степени люди деловые и романтичные (не говоря уже о беспредельной, восторженной преданности китчу во всех его проявлениях), мы в равной степени любим прекрасные драматические порывы и столь же безудержный смех, мы в полном восторге от того, что в любое время видим друг друга насквозь и точно так же в любое время запросто можем попасться на удочку друг другу, мы…

Вот это «мы» бесконечно смущает. Как и попытка рассказать другому человеку, какой он. И главное, всё это выглядит, как набор слов, ничего не объясняющий. Ремарк в своих письмах вообще всё время ускользает, прячется за слова. Много красивостей:

Все постепенно слилось в одну премерзкую тоску, на которой я повис, как на парашюте

за которыми не видно обычных человеческих переживаний. Всё гипертрофировано, все невероятно преувеличено, словно автор писем стоит на сцене и читает душераздирающие монологи, словно актёр он, а вовсе не Дитрих.
Надо сказать, и в романах своих Ремарк наименее убедителен в любовных сценах, в описаниях отношений. Но на фоне пафосных писем это даже удобоваримо.

Можно ли стать своим среди чужих, если ты чужой среди своих?

Главному герою по счастливому стечению обстоятельств удалось эмигрировать в безопасную Америку, укрывшись от фашизма. Ему сложно поверить, что можно строить свою жизнь без ежедневной оглядки на опасность. У него мало, что осталось, даже имя носит не то, что было при рождении. Но все равно каждый день ему приходится преодолевать разные препятствия и сталкиваться с темной стороной жизни, не все рады эмигрантам, трудно найти работу. Но наш герой не теряет стойкости духа, в каких-то моментах он циничен и кажется, что его уже трудно удивить.

Способна ли вновь в сердце расцвести любовь? И есть ли надежда ее сохранить? Или лучше ни к кому больше не привязываться, ведь люди то и дело уходят или умирают…

Я поняла, что очень соскучилась по книгам Ремарка. Понравилось, что в этой книге есть не только грусть и тлен, ведь тема весьма непростая, но и юмор, который порой придает сил двигаться дальше. Герои живые и создается ощущение, что принимаешь участие во всех событиях, переживаешь за них, как за друзей. Сильная история о людях, которые потеряли многое, но смогли сохранить искру жизни. Важная тема о ценности жизни, ужасах войны и вере, что все еще возможно чувствовать жизнь во всех красках.

Жаль, что роман не закончен, но хочется верить, что героя ждет счастливая жизнь… Но судя по заметкам и наброскам, которые есть в конце книги, автор готовил ему печальную участь

Вот стою я перед вами, один из сотен тысяч банкротов, чью веру и силы разрушила война… Вот стою я перед вами и чувствую, насколько больше в вас жизни, насколько больше нитей связывает вас с нею… Вот стою я перед вами, ваш учитель и наставник. Чему же мне учить вас? Рассказать вам, что в двадцать лет вы превратитесь в калек с опустошенными душами, что все ваши свободные устремления будут безжалостно вытравлять, пока вас не доведут до уровня серой посредственности? Рассказать вам, что все образование, вся культура, вся наука – не что иное, как жестокая насмешка, пока люди именем господа бога и человечности будут истреблять друг друга ядовитыми газами, железом, порохом и огнем? Чему же мне учить вас, маленькие создания, вас, которые только и остались чистыми в эти ужасные годы?
Чему я могу научить вас? Показать вам, как срывают кольцо с ручной гранаты и мечут ее в человека? Показать вам, как закалывают человека штыком, убивают прикладом или саперной лопатой? Показать, как направляют дуло винтовки на такое непостижимое чудо, как дышащая грудь, пульсирующие легкие, бьющееся сердце? Рассказать, что такое столбняк, вскрытый спинной мозг, сорванный череп? Описать вам, как выглядят разбрызганный мозг, размозженные кости, вылезающие наружу внутренности? Изобразить, как стонут, когда пуля попадает в живот, как хрипят, когда прострелены легкие, и какой свист вырывается из горла у раненных в голову? Кроме этого я ничего не знаю! Кроме этого я ничему не научился!
Или подвести мне вас к зелено-серой географической карте, провести по ней пальцем и сказать, что здесь была убита любовь? Объяснить вам, что книги, которые вы держите в руках, – это сети, которыми улавливают ваши доверчивые души в густые заросли фраз, в колючую проволоку фальшивых понятий?
Вот стою я перед вами, запятнанный, виновный, и не учить, а молить вас хотелось бы мне: оставайтесь такими, какие вы есть, и не позволяйте раздувать теплое сияние вашего детства в острое пламя ненависти! Ваше чело еще овеяно дыханием непорочности – мне ли учить вас! За мной еще гонятся кровавые тени прошлого – смею ли я даже приблизиться к вам? Не должен ли сам я сначала вновь стать человеком?

На творчество Ремарка мне, как обычно, очень тяжело написать отзыв, но также тяжело не восхищаться им. Эта книга о простых людях с непростой судьбой. О «потерянном поколении», о людях, которые отправились на войну, защищать придуманные идеалы, которые потом обернулись крахом всех иллюзий. Им, избежавшим смерти в отчаянной мясорубке войны, нет места и в мирной жизни. Каждый, из описанного Ремарком военного братства, связавшего совершенно разных людей, как по характеру, возрасту и социальному положению, пытается найти свое место в этом «мирном» времени, которое оказывается для некоторых страшнее самых безнадежных боев.

Автор мастерски прописывает образы героев, так, что под конец, они становятся живыми и какими-то родными, что за их судьбу болеешь душой. А как по-разному складываются их жизни? Просто удивительно. И невыразимо печально. Кто-то находит себя и свое место, кто-то выбирается бегство от себя и от этой, ставшей такой непонятной, жизни.

Книга весьма сурова, и я бы даже сказала, жестока. По отношению к этим «лишним» выжившим людям, которые были героями войны, а стали ненужной обузой, которую легче «потерять», закрыв глаза на ее существование. Чем-то напоминает и наше время, не так ли?

Читая Ремарка, начинаешь ценить саму жизнь, то мирное время и свое место в нем, а также все те маленькие и большие радости, что дают нам почувствовать себя живым и «нужным».

Пока ты жив, ничто не потеряно до конца.

Не знаю, как перестать восторгаться слогом, языком, юмором и атмосферой, которые создает Ремарк. Наверно, никак. В наши тревожные времена его творчество обретает еще больше оттенков и смыслов. Хочется неторопливо читать и перечитывать, находя для себя те строчки, что отдаются то болью, то грустью в сердце, то вызывают улыбку на лице.

«Земля обетованная» — это роман про эмигрантов в Америке, том самом раю, куда бежали евреи и немцы до и во время Второй мировой войны. Людвиг Зоммер – главный герой романа, воспользовавшись паспортом умершего друга, смог получить визу и оказаться в Нью-Йорке. Здесь он встречает старых и новых людей, каждый из которых так или иначе попал под удары войны и нацистов. Все они – вечные скитальцы, без дома, без родины, их нигде, и никто не ждет.

Как нет ответа для нас, граждан мира, и на многие другие. Мы и не там, и не здесь. И в покинутую отчизну нам нельзя, и новая страна нас не принимает. И генералы, которые нам не верят, пожалуй, даже правы.

И кто бы стал винить их в этом? Они не развязывали войны, не участвовали в ней, но на них легло клеймо позора и вины.

Уже не в первый раз меня оскорбляли из-за моей национальности. Во Франции это случалось сплошь и рядом. Война и вправду золотое время для простых обобщений.

Мы попали в это положение, но не мы его создали. Здесь все решено до нас. И большинство с этим положением смирилось.

Они спаслись, но в их душе все еще война и страх. Они не могут найти себя, свой место в этой свободной, безмятежной стране. Они потеряли не только дом, свою жизнь, они потеряли самое себя, смысл своей жизни. Что им остается? Пустота или жажда мщения убийцам? Или тишина наедине с призраками прошлого?

- К сожалению, все хорошее мы осознаем только с опозданием. Живем в тоске по прошлому и в страхе перед будущим. Где угодно, только не в настоящем. Еще один кофе, пожалуйста!

Единственным минусом романа можно считать его незавершенность. Судя по заметкам автора, предоставленным в конце книге, финал должен быть весьма драматичным. Как, наверно, и все финалы в романах Ремарка. После прочтения остается ощущение незавершенности, недосказанности и пустоты. Читатель, как и герои романа, остается в подвешенном состоянии.

Память подделывает воспоминания. Это сито, которое пропускает и предает забвению все ужасное, превращая прошлое в сплошное приключение.
В воспоминаниях-то каждый герой. О войне имеют право рассказывать только павшие - они прошли ее до конца. Но их-то как раз заставили умолкнуть навеки.

Конечно, можно было бы сказать, что ремарк уже не торт, но после этой книги я в очередной раз прочитала более позднего ремарка. В общем, не торт он был по молодости, не все торты хороши свежими, как-то так. Ага-ага. То есть некоторым надо бы выдержаться в тиши кабинетов или там каморок, или страданий требуется побольше. И опыта с чернилами, соответственно.
Короче, читала я, читала этот опус. И поражалась его откровенной слабости. Мало того, что резвится шаблон на шаблоне со странным таким придыханием, долженствующим знаменовать собой романтику особого рода. Шаблоны меня не пугают, у ремарка ими напичканы все тексты, к слову. Но где же его знаменитые интонации, и простые с виду слова, от которых переворачивается все во внутренностях души? Нету здесь ничего, окромя пустоватого пафоса ни о чем. Да и перевод очень так себе.
Бесконечно называть, к примеру, героиню молодой барбарой (ШТА???) и еще один гонщик удостоился столь же сомнительной чести (ШТА-ШТА???) - это как-то, мягко говоря, странно.

И, значит, некий чувак по имени кай неистово скучает в каком-то там поместье и внезапно уезжает подальше из родного фатерлянда и от молодой барбары. Куда-то там в европы, кутить в игорных домах, цеплять шикарных теток, походя участвовать в гонках и так далее. И таскается он с видом молодого вертера, то есть весь такой роковой и зевающий ариец. И скептично смотрит на всяких американок, а на европеек как-то с большим интересом, но тоже чего-то лень. Причем, все лица, которые так же не столь прагматичные, как всякие янки, то есть, под стать ему, томно вздыхают и вздыхают. На яхтах, в машинах, во дворцах и в прочих чертогах роскоши.

О, это проклятое богатство и его атрибуты! Как сложно жить! Ля. Ля. Ляляля. И так скучно, так скучно, емое. Что даже женщину соблазнить, и то лень. Но, тем менее, мы умудряемся соответствовать, мы - последние романтики и прожигатели жизни. Плесканите, что ли, шампуньского в бокал.

И тут приезжает молодая барбара со своим здоровым деревенским румянцем во все щеки и чисто германским оптимизмом аля военный марш на параде. Туш-туш-туш, горы, снег, курорты и вжих. Ну, и, значит, кай слегонца даже оживился и почти женился. Но потом... Нет. Нет. Нет-нет-нет. Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала (цэ) Где, моя верная подружка, то есть собака, а не няня? Тут? Гут. Айда, в новое путешествие по волнам томной тоски. Таким, как мы, не надобно всякого там фатерлянда и венчаний, мы - странники во вселенной. Еще шампуньского, человек!

Нда. И никто не умер? Не умер никто! Как же так. Даже странно, то есть совсем не на пользу книге. Короче, три балла, и то исключительно из-за моей большой любви к позднему ремарку.

Я выведу вас от угнетения Египетского в землю… где течет молоко и мед.
Ветхий Завет Книга Исход

Нам всегда кажется, что то, что происходит с нами - события уникальные по силе и мощи, неповторимые ни в чем и никогда, но если окинуть взглядом историю человечества, окажется, все это уже когда-то было и ничто, к сожалению (или наоборот, к счастью) не ново под этим солнцем, мы повторяем вековые крестные пути, из век в век, увеличивая лишь масштаб.

Вот и закончилась последняя моя книга Ремарка, теперь остались только перечитывания в n-раз. Говорят, он мрачный, сентиментальный, не умеет писать о любви и его герои постоянно пьют... Но я вижу в нем одного из наиболее ярких и символических фигур ушедшего столетия, столетия, которое как ни какое до него, ломало все привычные географические, социальные, моральные границы; столетия, которое утопило в крови и нетерпимости (которых, да, и раньше хватало... Но масштабы, масштабы!) старый мир; столетия на обломках которого мы пытаемся жить (столь же коряво и нескладно, как и поколения до нас).

Судьба и книги Ремарка - вечный поиск Земли Обетованной, которая, однако, осталась навек в далеком и почти уже мифологизированном прошлом, остатки невинности и веры в землю (в любом из смыслов), "где течет молоко и мед" растоптаны, распяты на всех ветрах и в битвах короткого ХХ века. Может быть, нам не нравится осознание этого и раздражает напоминание столь явственное, что кричит сквозь строки немецкого классика, но ...жребий брошен, в том числе, и с нашей помощью, ибо человеческая природа отнюдь не улучшилась, не стала добрее, терпимее, etc.

...Знаете почему всегда будут новые войны?
— Потому что память подделывает воспоминания, — сказал я. — Это сито, которое пропускает и предает забвению все ужасное, превращая прошлое в сплошное приключение. В воспоминаниях-то каждый герой. О войне имеют право рассказывать только павшие — они прошли ее до конца. Но их-то как раз заставили умолкнуть навеки.
Равич покачал головой.
— Просто человек не чувствует чужой боли, — сказал он. — В этом все дело. И чужой смерти не чувствует. Проходит совсем немного времени, и он помнит уже только одно: как сам уцелел. Это все наша проклятая шкура, которая отделяет нас от других, превращая каждого в островок эгоизма.

"Так прощаемся мы с серебристою, самою заветною мечтой ..."

PS.- на мой взгляд, это самый законченный роман Ремарка, ибо точку в нем поставила сама смерть. Все как в жизни, где любая точка, скорее многоточие...