Цитаты из книги «Кризис без конца? Крах западного процветания»

Административная головоломка неолиберализма заключается в том, что международный рыночный порядок необходим в качестве гаранта широкомасштабного и устойчивого восстановления экономики. Однако этот порядок ослабел под воздействием сил, вырвавшихся на свободу в условиях, созданных самим неолиберальным порядком, и не в последнюю очередь под воздействием финансовых рынков, которым удалось выйти из-под правительственного контроля. Заложенные в 1970-х годах основы рынка утратили свою прочность, а с учетом многополярного характера мира, формирование которого началось после финансового краха, и большого разнообразия действующих в этом мире интересов и сил, прийти к соглашению о новом порядке будет трудно. США придется выбирать между тем, чтобы пойти на уступки быстрорастущим странам, обеспечив тем самым договоренность о правилах становления нового международного рыночного порядка, и тем, чтобы, сохранив контроль над международным рыночным порядком, сделать его менее инклюзивным. Такова первая долгосрочная структурная дилемма, ставшая очевидной после финансового кризиса. Поддерживать либеральный международный рыночный порядок стало значительно труднее.

Если некоторое подобие либерального международного рыночного порядка сохранится, то придется изменить многие направления существующего неолиберального порядка, в частности, соотношение национального и наднационального управления и колоссальную несоразмерность в распределении мирового богатства. Правила международного рыночного порядка должны учитывать потребности и интересы всех национальных государств. «Глобализация», которая так часто была дискурсом сильных и привилегированных, больше не будет верховенствовать над национальными предпочтениями.

сегодня положение дел таково: США все еще в состоянии играть такую роль, правда, возможностей у них становится все меньше, и вопрос в том, хотят ли они это делать. У Китая нет ни возможности, ни желания заменить США, а других потенциальных претендентов не существует. Об упадке Соединенных Штатов говорилось и раньше, особенно в 1980-х годах, когда казалось, что они уступают свое превосходство Японии и Германии и теряют способность оставаться на переднем крае экономического и технологического прогресса. Но это отошло на задний план из-за небывалой эйфории в связи с распадом Советского Союза, а также из-за ослабления конкуренции со стороны Японии и Германии в 1990-х годах: Япония вошла в потерянное десятилетие, а Германия была слишком занята выполнением трудной задачи реинтеграции Восточной Германии в западногерманское государство и экономику. Однако за последние 10 лет тема упадка Америки вновь зазвучала, и опять появилось множество аналитических материалов, где детально рассматриваются многочисленные проблемы, с которыми сегодня столкнулась страна [Luce, 2012].

История всех стран, успешно построивших капитализм в прошлом, свидетельствует о том, что финансовые кризисы и рецессии необходимы для того, чтобы обеспечить долгосрочный здоровый рост, избавиться от неэффективных и неблагополучных компаний и отраслей и создать новые институты. Для Китая подобные эпизоды могут также оказаться полезными, но они будут создавать проблемы для режима, который строит свою легитимность на заявлениях о способности обеспечить построение успешной экономики. Сохранить Китай как единое целое в череде крупных экономических и финансовых катаклизмов будет непросто. Трудно предположить, что Китаю удастся избежать всех этих испытаний. Поэтому китайское руководство может решить сосредоточиться на положении внутри страны, отказавшись от более значимой роли в международных делах. После финансового краха 2008 г. правительство Китая стало с заметно большей решимостью выступать в защиту собственных интересов и интересов других быстрорастущих стран, призывая к более широкому признанию этих стран в международных организациях и указывая на необходимость поиска альтернатив доллару как основной мировой резервной валюте. Тем не менее политика Китая в основном характеризовалась его нежеланием выступать в роли лидера. Китайцы хотят изменить организацию управления миром, но в настоящее время их устраивает, что лидирующая роль принадлежит США. Они хотят сосредоточиться на происходящем внутри страны.

Эпоха империй, гегемонии и территориальных блоков, может, и завершилась, но сохранилась потребность в своего рода транснациональном управлении, которое позволяло бы не просто регулировать ход процессов в международной экономике и поддерживать в ней порядок, но и отвечать на вызовы, возникающие в национальных юрисдикциях, такие как изменение климата, терроризм, распространение ядерного оружия и инфекционные заболевания. В многополярном мире, где действует несколько центров власти, вопрос состоит в том, как наилучшим образом организовать такое управление. Вернуть ли его на национальный уровень или наряду с этим продолжать поиск организационных форм транснационального управления? Существующие многосторонние соглашения не устраивают никого, но реформировать их непросто. Имеется много привлекательных планов обеспечения большей легитимности и эффективности международных институтов, однако перспективы достижения согласия по этим вопросам представляются довольно туманными – зачастую из-за национальной гордости и соображений престижа, но также из-за того, что многие из этих институтов исторически отягощены неподходящим составом, неприемлемыми в нынешних обстоятельствах правилами голосования и функциями.

Но это неизбежно будет означать передачу значительной части суверенитета центральным органам ЕС. Евро всегда имел смысл лишь как политический проект, хотя его часто представляли обычным экономическим проектом, лишенным какой-либо политической составляющей. Евро может выжить лишь при условии, что члены еврозоны пойдут на соглашение о создании полноценного банковского, а со временем и финансового союза, проводящего единую бюджетную и валютную политику. Но здесь большая трудность будет заключаться в передаче управления национальными бюджетами и национальными финансовыми системами удаленным невыборным и неподотчетным технократическим организациям, таким как ЕЦБ. Подобный союз возникает в ходе повторяющихся кризисов, когда страны, нуждающиеся в спасении, вынуждены соглашаться с экономическими условиями, обрекающими их экономику на режим строгой экономии и депрессию. Такая политика представляется неизбежной, до тех пор пока еврозона будет оставаться результатом многосторонней договоренности между суверенными национальными государствами. Для многих граждан наиболее сильных в экономическом отношении стран, таких как Германия, Финляндия и Нидерланды, невыносима сама мысль, что деньги, собранные с них в виде налогов, будут потрачены на спасение других стран еврозоны, хотя нет никакой уверенности в том, что эти страны готовы изменить свое поведение и действующие институты.

Проблема, лежащая в основе кризиса еврозоны, заключается в том, что проект евро представляет собой государственный проект, осуществление которого требует всей полноты государственной власти, готовой гарантировать валюту, предоставлять центральному банку полномочия действовать в качестве кредитора последней инстанции и нести ответственность за перераспределение ресурсов по всей еврозоне. ЕС перешел на единую валюту, не имея ни одной из этих гарантий. Поэтому управление евро оказалось в зависимости от соглашения между национальными правительствами стран еврозоны.

В этом состоит одна из важнейших дилемм нашего времени. Мы движемся к многополярному миру, в котором действует множество центров власти, конфликтующих юрисдикций, различных игроков, государственных и негосударственных. Сложность международной системы одновременно является ее силой и ее слабостью. Сила заключается в том, что в этой системе находит отражение возможность мобилизовать самый различный опыт, знания и ресурсы, где бы они ни находились. Ее слабость в том, что она может казаться направленной в никуда, системой, которой либо никто не управляет, либо управляют внешние враждебные силы.

Демократия допустима лишь в строго определенных рамках, а в моменты кризиса, как показал кризис еврозоны, попытки выйти за эти рамки жестоко караются. В такие моменты становятся понятными пределы национального суверенитета и демократии. И дело не в том, что у стран уже не осталось выбора. Выбор у них есть, но зачастую обе альтернативы неприятны. Во время кризиса 2013 г. Кипр был поставлен перед выбором между выходом из еврозоны, возвратом к кипрскому фунту, преодолением банковского коллапса и реструктуризацией экономики суверенного национального государства, с одной стороны, и принятием условий, выдвинутых «тройкой», демонтажем значительной части своего финансового сектора, болезненными сокращениями рабочих мест и проведением политики жесткой экономии – с другой. По меньшей мере вторая альтернатива, хотя и вызывала сильное возмущение, означала, что страна останется членом клуба. Многие другие члены клуба, представленные «тройкой», считали предлагаемые условия великодушными. Кризис еврозоны является микрокосмом более масштабного кризиса международного рыночного порядка. Глобализация дошла до точки, когда возник серьезный разрыв между народами мира и правительствами. Увеличивающийся разрыв между правительством и гражданами проявляется в падении уважения к внутренней политике и политическим институтам. В то же время еще меньшим уважением пользуются международные институты и организации, которые воспринимаются как враждебные силы, действующие вопреки интересам национальных государств. В этом состоит одна из важнейших дилемм нашего времени. Мы движемся к многополярному миру, в котором действует множество центров власти, конфликтующих юрисдикций, различных игроков, государственных и негосударственных. Сложность международной системы одновременно является ее силой и ее слабостью. Сила заключается в том, что в этой системе находит отражение возможность мобилизовать самый различный опыт, знания и ресурсы, где бы они ни находились. Ее слабость в том, что она может казаться направленной в никуда, системой, которой либо никто не управляет, либо управляют внешние враждебные силы. Связи, действующие в современной международной экономике, определяют взаимозависимость всех частей света, пусть и в различной степени. По мере того как мир становится все ближе к интегрированной международной экономике, связанной мировыми потоками капитала, товаров и рабочей силы, возрастает потребность в своего рода многостороннем управлении этими потоками. Развитие глобальной политии делает ее дополнением глобальной экономики и глобального гражданского общества.

Протекционистские меры контроля над любым движением капитала, товаров и людей постепенно приведут к тому, что национальная экономика окажется отрезанной от международной экономики. Объединение суверенитетов и готовность ввести ограничения во внутренней политике являются ценой, которую приходится платить за участие в большом клубе, где правила устанавливаются странами, имеющими самую сильную власть и наибольшее влияние, а потому не могут быть поставлены под прямой национальный демократический контроль. Объединяя суверенитеты, страны расширяют свои возможности и возможности своих граждан. С позиций международной технократии это просто проявление здравого смысла. Именно так технократы и считают. Трудность состоит в том, что растет число граждан, не согласных с этим, и это один из факторов, ведущих к постоянному выхолащиванию западной демократии, которое сопровождается тем, что граждане все меньше участвуют или совсем отказываются участвовать в жизни общества. Кроме того, у них возникает сильное ощущение, что крупные партии, находящиеся у власти в разных странах, во многом похожи.