Цитаты из книги «Кризис без конца? Крах западного процветания»

В главе V я рассматриваю первую из трех головоломок, лежащих в основе структурного кризиса неолиберального порядка и угрожающих процветанию Запада: каким образом можно обеспечить порядок во все более взаимозависимом мире, где происходит смещение международного рыночного порядка в сторону многополярности, а на смену одному центру силы приходит несколько.

Кризис 2008 г. был кризиса. Для таких кризисов характерно наличие длительных напряженных отношений или противоречий между основными институтами и организационными предпосылками, из которых состоит тот или иной порядок.

Все это сопровождалось разговорами о снижении роли государства и освобождении рынка. Но неолиберальный порядок всегда представлял собой парадокс. О прямом откате или отступлении государства речи не шло. Зато произошло более глубокое, чем когда-либо прежде, взаимное проникновение государства и экономики. Приватизация, маркетизация, дерегулирование, низкий подоходный налог и налог на прибыль организаций – это были фирменные знаки неолиберальной политики, которую проводило государство, всё более активно вмешивавшееся во все сферы жизни. При этом оно оказывало избирательную поддержку частному сектору – от предоставления субстандартной ипотеки до оборонных расходов и инвестиций в человеческий капитал – и создавало множество компаний, находившихся в зависимости от государственных контрактов и субсидий. «Умные государства» эпохи неолиберализма возникли в ответ на ускоряющуюся глобализацию, особенно после падения коммунистического строя в Восточной Европе и появления новых растущих экономик на Востоке. Эти государства и положили начало новому экономическому буму в англо-американских странах, который затем распространился на экономику всего Запада.

Мы живем в неолиберальном мире, возникшем после последних великих экономических и политических потрясений 1970-х годов. Тогда был положен конец эпохе фиксированных обменных курсов, контроля над движением капитала, государства всеобщего благосостояния, сильных профсоюзов, полной занятости и крупного независимого государственного сектора, сложившегося во многих странах после 1945 г. Этот неолиберальный порядок был установлен с введением нового международного монетарного режима для контроля над инфляцией, основу которого составили плавающий обменный курс, отмена контроля над движением капитала, отказ от всеобщей занятости

Подобные рецессии воспринимались как неприятность и с легкостью преодолевались. В недавнем прошлом большинство рецессий были именно такими – неглубокими и непродолжительными, а траектория восстановления имела V-образную форму.

После финансового кризиса все ведущие западные страны столкнулись в 2009 г. с самым жестким со времен Второй мировой войны экономическим спадом. В некоторых из них выпуск упал на 9 %. Значительно ослабла уверенность, а рынок был подвержен серьезным колебаниям при небольшом объеме торговых операций. Правительства пытались преодолеть последствия кризиса, поэтому преобладала политика жесткой экономии и сокращения расходов. Для возврата к докризисному уровню производства многим западным экономикам потребовалось пять лет, а страны, пострадавшие от кризиса сильнее всего, например Греция, так и не сумели этого сделать.

Было объявлено о введении ощутимых фискальных стимулов; центральные банки увеличили предложение денег, прибегнув к новой алхимической формуле, получившей название «количественное смягчение» (quantitative easing) и призванной не допустить скатывания экономики в дефляцию. QE, как ласково называли эту формулу на рынках, означало, что монетарные власти выкупают у банков финансовые активы, а это влечет за собой рост цен на активы и улучшение банковских балансовых отчетов. В результате значительные средства перекочевали из государственного сектора в частный.

После финансового краха 1929 г. опытный и авторитетный американский промышленник и банкир Эндрю Меллон, который на протяжении многих лет занимал пост министра финансов США и в 1920-х годах во время великого бума американской экономики пошел на снижение налогов, чтобы поддержать предпринимателей и увеличение потребления, настаивал на том, что ответом на кризис должна стать ортодоксальная политика. В служебной записке на имя президента Герберта Гувера он писал, что принципиальной основой работы правительства должна быть «ликвидация рабочих, ликвидация акций, ликвидация фермеров, ликвидация недвижимости… чистка системы от продуктов разложения. Люди будут больше трудиться и вести более нравственный образ жизни» [Hoover, 1952, p. 30]. Гувер последовал этому совету и стал президентом, при котором произошел величайший экономический спад за всю историю капитализма.

После первых попыток остановить неконтролируемый экономический спад в 2008–2009 гг. большинство западных правительств занялись проблемой дефицита и выплаты задолженности. Как отмечалось в главе III, в 2009 г. в результате рецессии в западных экономиках произошло сокращение ВВП в размере от 3 до 9 %, и к этому нужно еще прибавить стоимость спасательных пакетов и фискальных стимулов, вызвавших быстрый рост дефицита бюджета и совокупного долга по отношению к ВВП. Основной груз лег на государственный бюджет, что было сделано сознательно для смягчения последствий краха для остальной экономики. Но это означало и резкий рост доли государственных расходов в ВВП, что было связано со значительным сокращением налоговых поступлений и увеличением расходов. Ситуация в государственных финансах в большинстве стран ухудшилась не перед крахом, а после него. Но в тех странах, где дефицит государственного бюджета был существенным и до краха, он вырос еще больше.

Финансовый крах 2008 г. привел к сокращению выпуска в капиталистической экономике Запада, что вылилось в глубокую рецессию. Меры, необходимые для того, чтобы не допустить перехода этой рецессии в более глубокий спад и еще более масштабный экономический и финансовый коллапс, вызвали значительное увеличение государственных расходов. В то же время сокращение выпуска и занятости означало снижение поступлений от сбора налогов и увеличение социальных выплат. Как это всегда бывает в подобных случаях, резко возросла доля государства в ВВП, что привело к возникновению дефицита бюджета и призывам к принятию срочных мер по его уменьшению путем сокращения расходов и увеличения налогов. В ряде стран были приняты меры по снижению дефицита, к которым финансовые рынки отнеслись с доверием. Страны, где эти меры доверия не встретили, столкнулись с резким ростом стоимости заимствований. Их поставили на место, навязав меры жесткой экономии. В результате финансовый кризис превратился в фискальный кризис, а затем и в кризис суверенного долга. Государства взяли этот груз на себя и поддержали частный сектор за счет бюджета. Это впоследствии легло в основу политических дебатов вокруг политики жесткой экономии и необходимости затянуть пояса и «уменьшить» государство.