Гостья

Если вам нравятся книги про неудобных героинь, то, определенно, стоит попробовать – наблюдать за мытарствами Алекс на пути саморазрушения как минимум познавательно: ее отчаянные попытки вписаться в чужой мир, ее мелкие манипуляции, ее страх быть выброшенной на улицу; описания вечеринок, пустых разговоров и фальшивого гостеприимства – просто блестяще.

Даже жаль, что она настолько пустая – ни личности, ни мотивации, только лень, высокомерие, зависть и желание жить за чужой счет, на какие бы унижения ради этого не пришлось пойти. Алекс даже сочувствия не вызывает, потому что у нее-то был выбор, но она выбрала проституцию, воровство и наркотики.

Но концовка открытая и разочаровывающая, особенно после такого нагнетания атмосферы. Не потому, что я считаю, что зло должно быть наказано – Алекс не зло, а просто глупая жалкая малообразованная женщина, и вот за глупость-то ей должно достаться. Скорее всего, при такой-то жизни, впереди ее ждет что-то серьезнее срока за мелкое воровство, и мне заранее ее жаль.

Все они будто отбросили какую-то важную часть себя, готовые двигаться в любом предложенном направлении, - по сути, не имело значения, кто к ним подкатит.

Есть авторы, которые всю жизнь пишут одну и ту же книгу или, по крайней мере, примерно об одном и том же.
Конечно, навешивать такой ярлык на основе всего двух произведений было бы неверно, но в "Девочках" и "Гостье" Клайн будто бы подошла к этой черте опасно близко.
Писательнице явно нравится рассказывать истории об испорченных молодых женщинах в декорациях томно-ленивого лета и оправдывать их испорченность издержками мужского отношения и капитализма.

Роман в деталях описывает неделю из жизни 22-летней эскортницы Алекс, и это повествование всё так же умело смешивает внешнюю легкость текста с глубиной содержания, а юность, красоту и негу с ощущением чего-то подспудно жутковатого.
В первый раз мы видим Алекс купающейся в океане, накачанную обезболивающими, украденными у мужчины по имени Саймон, который понятия не имеет о её роде занятий и после непродолжительного знакомства в городе пригласил девушку провести август в его доме на побережье. Отсутствие географических названий не мешает с уверенностью определить место действия: речь, конечно, о Нью-Йорке и богатейшей части Лонг-Айленда, Хэмптонсе.
Алекс лениво качается на волнах и размышляет, как легко было бы украсть любую из вещей, беззаботно брошенных на пляже их владельцами, ведь каждый здесь "верит, будто находится среди таких же людей, как он сам".
К несчастью, вечером того же дня немного поплывшая в мыслях из-за случайной аварии Алекс совершает ошибку, отклонившись от роли скромной девочки-студентки. Расплата следует незамедлительно - уже наутро личная помощница Саймона доставляет её на вокзал и покупает билет в один конец. В город, однако, возвращаться никак нельзя - соседки по комнате выгнали её еще до отъезда, во многих ресторанах и прочих местах ловли клиентов ей больше не рады, а еще туда недавно вернулся некий Дом, опасная, судя по всему, личность, который к тому же сильно на неё зол.

Вместо того, чтобы сесть на поезд, Алекс присоединяется к группе только что прибывших из города молодых людей, успешно притворяясь одной из приглашенных, а когда это перестает работать, находит себе другую цель.
И еще одну.
И еще.
Девушка очень хорошо умеет дурачить других, втираясь в доверие, но беда в том, что в первую очередь она обманывает саму себя, искренне полагая, что если продержится до вечеринки Саймона по случаю Дня труда в конце недели, то он будет рад её возвращению.
Просто проживи этот день, и следующий, и тот, что следом, потом заявись на вечеринку без приглашения, и всё будет прощено, Саймон непременно примет тебя обратно.
Стоит ли говорить, что читателю остается лишь беспомощно наблюдать, как накапливаются ошибки героини и как явственно нарастает ощущение неминуемой катастрофы?

Клайн, безусловно, умеет нагнетать нужную атмосферу.
На первый взгляд перед нами просто описание серии бессмысленных выходок верткой чужачки, лишь капельку портящей летние каникулы высшего класса.
Но стоит копнуть чуть глубже, погрузиться в лежащее под поверхностью настроение, и вот уже весь роман похож на какой-то лихорадочный сон, душный кошмар в разгар жаркого лета, когда ты мучительно долго путаешься ногами в простынях и просыпаешься мокрым от пота и давящего ощущения чего-то неприятного.
Вот девушка, которая знает, что её выживание зависит исключительно от молодости, красоты, чистого дыхания и умения подстроиться. И вот ей приходится повсюду таскаться с дорожной сумкой, делая вид, что она пляжная. У девушки нет постоянного пристанища, отчего она, увы, время от времени начинает плохо пахнуть. Она боится нового обострения рецидивирующего ячменя и временами сама, будто пребывая на грани истерики, сбивается с диктуемого себе ритма поведения. А еще её мучает неработающий телефон, который включается ровно на столько, чтобы она успела увидеть очередное сообщение с угрозой или звонок от Дома, а затем снова выходит из строя.
Алекс не зря гордится своей способностью подлаживаться под потребности клиента. Читателю тоже трудно определиться, сочувствовать ей, восхищаться или негодовать, считать ли её героиней или антигероиней.

Благодаря Алекс мы влипаем в пусть и сюрреалистичное, но вроде бы не очень трудное путешествие персонажа, который считает, что может с успехом жить, постоянно притворяясь для кого-то кем-то (тусовщицей, другом семьи, секс-кошечкой), а оказываемся не просто вдали от всех планов и мечтаний, но и крайне далеко от своего собственного опыта.
Это в чем-то притягательно, но словно имитирует наркоприход - этакое затянувшееся беспокойство, жуткий диссонанс оптимистичной песни, заевшей на повторе и с каждым разом кажущейся всё более тревожной.

И конечно, тут еще есть эта сложная, открытая и неясная по событиям и перспективам концовка.
Финал, который отражает не столько то, что произошло, сколько состояние души главной героини.
Как его оценивать, что думать о случившемся?

И самое главное: есть ли разница, какая из этих теорий окажется верной, если опыт Алекс вовсе не про конец, который в любом случае драматичен, а про процесс и причины, подтолкнувшие к нему?
Тут, правда, можно подумать, что причин в книге никаких и нет. О главной героине мы знаем лишь то, что она приехала в город пару лет назад, сразу пошла по пути пониженной социальной ответственности и с тех пор лишь дрейфовала по жизни, обрастая всё новыми неприятными рядовому читателю качествами - талант к мошенническим импровизациям, тяга к банальному воровству, злоупотребление всякими веществами.
Однако у Клайн тут, как и в "Девочках", всё снова сводится к одной главной мысли: молодым женщинам приходится постоянно бороться с тем, как их оценивают и как воспринимают. Стереотипы внешности и роли по-прежнему определяют судьбу. Рефлексивная двуличность становится второй натурой. Метафизическое одиночество довлеет над всеми, вне зависимости от класса. Если будешь кем-то притворяться рядом с нужными людьми, станешь тем самым нужным тебе самой человеком. А невеселая ирония еще пару-тройку раз пнет всеобщий самообман и злополучный капитализм, который слишком уж делит людей на успешных и тех, кто не, сколько бы ни пытался стать в этой среде своим.

Трогательно и трагично, но несколько вторично по идее и даже самому холодноватому, отстраненному исполнению, которое скрывает в своей простоте массу нюансов, напряженности и противоречий.
Своеобразные "Паразиты" и "Белый лотос" - с безупречным нюхом автора на детали, подчеркивающие действительные абсурд и серость мира богачей.
А еще всё та же вечная клайновская девочка, легко заменяемый товар и зеркало, раскрывающее механику общества, - как самобытное подобие известного мошенника Джея Гэтсби, который сто лет назад тоже самонадеянно вообразил, что может проникнуть в жизнь этих людей.

Возможно, она и в самом деле призрак, как часто думала. Возможно, если принять это, станет легче.

Приятного вам шелеста страниц!

Есть фильм 68-го "Пловец" с Бертом Ланкастером, в начале которого обеспеченный герой, ради шутки, ставит перед собой цель проплыть по цепочке бассейны всех соседей. Челлендж открыт утром и завершается вечером, однако лето в фильме сменяется осенью, а от прежнего лоска хозяина жизни к финалу мало что остается. Взаимодействие, по ходу дела, с другими людьми дает нам понять, что он много кому успел задолжать, а его семейная ситуация, казавшаяся идеальной,на деле вовсе не так хороша. Героиня "Гостьи" проходит путь, удивительно похожий.

Ворвавшись в литературу "Девочками", продолжив "Папулей", Эмма Клайн снова пишет ту же историю неприкаянной маргиналки, которая такая не по причине детских психотравм, не в силу некоего зла, которое случилось с ней прежде, сделав ее такой; и даже не по вине социальной несправедливости, а просто "потому что", в силу какого-то конституционального изъяна. Ее героиням прожитые годы добавляют возраста, но не добавляют ума. Говорить про возраст, применительно к 22-летней Алекс, кажется странным, но сама она чувствует себя уже сильно пожившей, необратимо стареющей и не видит в жизни перспектив. Девушка из тех красоток, на которых мужики всюду делают стойку, последние несколько лет это обеспечивало ей возможность жить в люксовых номерах отелей и питаться в дорогих ресторанах. Разумеется, не в одиночестве, но роль эскортницы не тяготит Алекс, словно бы созданную для того, чтобы быть фигурой для престижа в форме женщины, занимающей в пространстве объем, занимаемый женщиной.

Врожденный и тренированный годами социальный инстинкт позволяет ей легко сходиться с людьми, подстраиваться под их ожидания, и, при прочих равных, Алекс могла бы вести жизнь дорогой куртизанки или содержанки. Однако ее мёд сильно подпорчен дегтем неумения предвидеть последствия собственных поступков. Всерьез убежденная, что причина тотального обрыва связей с прежними клиентами в подступающей старости, она не умеет соотнести его с собственной сорочьей вороватостью. Тащить все, что плохо лежит и лгать по любому поводу, естественно для нее как дышать. Девушка словно села за игровой стол не утруждая себя пониманием правил игры, согласно которым, на таких как она, смотрят внимательнее, то самое достоевское: "девушке особая чистота требуется", не только о физических параметрах, все ж понимают.

Кроме нее. Кажется, стандартному женскому персонажу Клайн, роковым образом недоложили при комплектации головного мозга. Милая Алекс производит стойкое впечатление не то канарейки, не то золотой рыбки. Начало романа застает ее в роли августовской подруги состоятельного бизнесмена Саймона, в чьем доме живет, машиной пользуется для поездок на пляж, подтыривая из аптечки опиоидный обезбол, оставшийся у него после операции на спине. И когда любовник выставляет ее из дома с уровнем сочувствия, которое демонстрируют вырванному сорняку или комку грязи, который отскребают от подошвы, она не сомневается, что, явившись на его вечеринку в честь Дня труда, снова завоюет этого мужчину.

Одиссея, финальным пунктом которой, вместо возвращения домой становится ожидаемое падение в пустоту, вышла одновременно в электронном и аудиоформате. Читает Анастасия Шумилкина превосходно, в чуть отстраненной манере, а я все время, пока слушала, ловила себя на сочувствии - когда удается создать столь убедительный образ, у слушателей он позже невольно станет накладываться на голос актрисы.