Жерминаль

Этой книги, этого замечательного романа от давно обожаемого мною Золя не могло не случиться в моей жизни. Странно лишь, что мы с ним так поздно встретились - спустя энное количество книг, не оставивших в душе почти ничего, не всколыхнувших сердце, как вот эти многочисленные строки французского классика. Я из той шахтерской династии, где последнее воскресенье августа едва ли не главный праздник в году, ведь именно в этот день в России, как известно, отмечается День шахтера. Профессия углекопа для меня одна из самых уважаемых в жизни, рассказы о работе в шахте - это что-то святое, как и рассказы о тех предках, что погибли когда-то под ее обвалами... Ну вот как мы могли разминуться с данной книгой Золя? Эта встреча давно была уже предрешена, а книга тем временем упорно дожидалась своей очереди...

Мне интересно в ней было абсолютно все - немаленький объем содержимого улетел в считанные дни, настолько меня поглотила ее суть. Да, не скрою: первым делом эгоистично хотелось искать те крупицы сведений о быте и работе французских шахтеров девятнадцатого века, чтобы сравнивать с чем-то известным по рассказам родных из века двадцатого (в плане оплаты труда условия работы в шахтах, конечно же, изменились в лучшую сторону, однако профессия эта до сих пор остается одной из самых опасных для жизни и вредных для здоровья). Вот только, как оказалось, книга вовсе не об этом. Золя не был бы классиком, если бы мыслил чересчур узко и приземленно. Он не стремится. думается мне, показать отдельный пласт какой-то выбранной им профессиональной деятельности и людей, ее представляющих. Нет, его, по всей видимости, интересовало гораздо более глубокое, важное и, как ни странно, до сих пор актуальное... Жизнь в ее проявлении и многообразие человеческих страданий. На примере шахтеров это было бы можно сделать ярче, что, собственно, и сделал Золя. Прошу заранее простить за излишнюю, быть может, патетику, но по-другому попросту не умею: эта книга о поиске справедливости, о кровавой борьбе за равенство и достойные условия труда, книга о человеческой стойкости и невероятной силе духа. Все сказанное сейчас может показаться кому-то общими словами (да и покажется, скорее всего), но без этого сложно понять сюжет и посыл книги... Без этого сложно понять обращение автора к шахтерской теме и особенность (уникальность) данного романа в творчестве Эмиля Золя.

... Мы встретились не после долгой разлуки: я ведь регулярно читаю что-то из его творчества. Мы встретились не спустя годы или десятилетия, как у меня было с некоторыми авторами, по ошибке когда-то закинутыми в нелюбимые.

И все же я была несказанно удивлена: Золя ли это? Золя для меня - это изображение людских пороков и нищеты, страданий, сложных выборов и решений в человеческой жизни, это дно жизни (в прямом и переносном смыслах). И многое, многое другое. Повторюсь: Золя слишком глубок и любопытен, чтобы показывать нам какую-то одну сторону или тему жизни. Я ожидала многого, но отчего-то совсем не ждала встречи с социализмом! Не ждала рассуждений о Марксе и Прудоне, Интернационале, не ждала стачек рабочих, раздачи членских билетов и кассы взаимопомощи... Не ждала, но и не расстроена прочитанным. Напротив, вочередной раз убедилась, что даже любимые и, казалось бы, давно знакомые авторы могут удивлять. Приятно удивлять.

Начиналось все, впрочем, у Золя классически - в его любимом стиле, излюбленной тематике, привычных интерьерах и не менее привычных эмоциях. Ветхие бараки рабочих, огромные семьи, крайняя бедность, часто доходящая до откровенной нищеты, изнуряющий труд и при этом невозможность обеспечить собственной семье сносные условия существования (я уж не говорю о комфорте...) - вот именно таким предстает перед нами и перед главным героем романа Золя (Этьеном) небольшой шахтерский поселок Двести Сорок.

Немного, пожалуй, отступлю от темы: меня такие книги всегда отрезвляют. Можно сколь угодно жаловаться на нынешнюю жизнь, но когда ты читаешь про то, как 10-летних отправляют на работу в шахту, на глаза наворачиваются слезы, помимо воли. Когда читаешь про то, как хозяйка дома делит жалкие заработанные гроши (су), чтобы прокормить семью, в которой девять ртов (муж, жена, дети, свекор...), а денег не хватает... Это страшное зрелище. Вот умеет Золя все-таки пронять сердца. Мне за то и "Западня" его когда-то полюбилась - вот за именно этот шквал эмоций. Страдают в книге, но будто бы вместе с ними страдаешь и ты, до того ярко все описано у классика...

Возвращаясь к сюжету... Мы видим глазами Этьена эту безрадостную жизнь и тоже, подобно ему, задаемся вопросом: "А можно ли что-то изменить здесь к лучшему?" Рецепт улучшения покажет жизнь и сам роман, а вот верным ли будет этот рецепт, мы узнаем в конце книги. Любопытно было читать во французском романе обо всех этих стачках, спорах о том, каким путем лучше достигать преобразований - эволюционным или революционным... Удивительно было встретить на страницах книги персонажа из России, живо напомнившего мне отчего-то Базарова: тот, помнится, отрицал, а Суварин вот хочет все разрушить ("Весь мир насилья мы разрушим, до основанья, а затем..." - вот это я проигрывала мысленно в уме и в памяти, когда читала эпизоды о беглеце из России...). Роман Золя напоминал мне и книги Максима Горького, "Поднятую целину" Шолохова, "Подлиповцев" Решетникова, прочитанную в позапрошлом году книгу о Ленском расстреле... Добро пожаловать в мир моих странных книжных ассоциаций, когда яркие драматические сцены, прочитанные у Золя, рождали воспоминания об аналогичных сценах из книг других писателей. Здесь вообще много от русской классики, как мне показалось.

Золя ясно показывает нам, как ожесточаются души в этой ужасающей нищете. Когда самые близкие становятся друг другу самыми грубыми и бесчувственными. Автор не оправдывает такого поведения, но и, пожалуй, учит не судить их слишком строго - очень уж многое им пришлось пережить.

Люди, не живущие, а выживающие - вот в этой скученности, грязи, жизни на виду, озлобляются, порою теряют человеческое, вот эта выматывающая жизнь превращает в зверей, когда у тебя нет времени подумать о духовном, чуть отдохнуть, поиграть с ребенком, сказать ласковое слово жене. Вот эта вечная гонка за жалкими 30 су, эта работа с четырех утра в шахте, без света, полулежа, потому что не выпрямиться там в полный рост, это вечные болезни углекопов, эти ссоры и свары с соседями, эта зависть и ненависть к дирекции шахты, урезающим и без того низкое жалованье за малейшие огрехи... Человек рождается для счастья (должен рождаться!), но только не здесь - здесь они рождаются для страданий, для все той же нищеты - мать, поглядывая на своих 5-летних детей, приговаривает: "Эх, жаль еще маловаты для работы в шахте!.."

Дети, эти бесконечные дети... Самим нечего есть, а поток детей не прекращается (вот, кстати, еще одно из преимуществ нашего времени по сравнению с романом Золя) и все ведь хотят есть... И горькие слова одного из героев бьют в самое сердце: "Эх, девушки! Да зачем же вы рожаете очередную нищету! Вам бежать от всего этого надо, а вы..."

Или сцена в романе, когда покалеченного юношу, пострадавшего от обвала, приносят в дом к его матери, а она начинает тут же причитать на всю улицу: "Да что же я с ним теперь делать буду! Он же работать больше не сможет!" (не сможет работать - не сможет зарабатывать те самые су...)

Помните "Подлиповцев"? Ребенок впал в летаргический сон, и его похоронили. На кладбище услышали крик из могилы, но раскапывать не стали: лишний рот в семье...

Страшная книга. А когда в жизнь героев (они же реально все герои, раз могут выживать в таких нечеловеческих условиях) врывается свежий ветер социализма с его надеждами на будущее, становится как будто светлее. Как будто веришь вместе с ними, что когда-то что-то на земле изменится наконец-то к лучшему...

И как же горько всегда падать с небес на землю...

Шокирующая концовка испепелила сердце. До счастья мы опять недотянули...

Чувствую, сегодня в полку моих любимых книг от Золя прибыло: эй, "Дамское счастье", "Человек-верь" и, конечно, "Западня", подвиньтесь. Сейчас одним из любимчиков точно стал и "Жерминаль". Я слишком долго к нему шла, но ожидание того стоило. Один из самых прекрасных, глубоких, многогранных, трагических романов. Тех книг, что берут за душу уже на первых страницах и уже не отпускают. Тех книг, что учат состраданию и благодарности. Тех произведений, что учат ценить жизнь и доступные нам, в отличие от героев французской классики, ее блага.

Роман о социальной несправедливости, непростых отношениях в семье (семейство Маэ, так живо изображенное Золя, до сих пор стоит у меня перед глазами. Маэ, лучший работник шахты когда-то соблазненный пришлым Этьеном социалистическими идеями, его жена, чья красота слишком рано поблекла - в 39 лет у нее уже 7 детей, их дочь Катрин, с 10 лет работающая в шахте...), роман о тщеславии и человеческой черствости, роман о фанатизме, роман слишком о многом, чтобы мне было возможно обо всем рассказать в рамках одной рецензии.

Его надо читать, а не слушать мои досужие размышления о нем. Он слишком прекрасен, чтобы не прочитать его, отложив в долгий ящик.

Его точно стоит прочесть.

Из интересного. Приступая к чтению этой книги Золя, придирчиво выбирала перевод романа. Обнаружила в ходе своих поисков перевод Дмитриевского и другой перевод - Немчиновой (советские еще переводы). Читала в переводе Дмитриевского, очень понравилось. Всем рекомендую, хотя, конечно, дело вкуса. Кстати говоря, плюс советских изданий еще и в наличии иллюстраций к тексту, делающих чтение еще более атмосферным.

Роман Золя - сразу в топ месяца. В виш-лист тем временем добавляются кронинские "Звезды смотрят вниз" (по слухам, там тоже речь пойдет о шахтерах). Если знаете что-то достойное на эту тематику, смело советуйте в комментариях.

Вот такой была моя очередная встреча с творчеством Эмиля Золя. Как всегда, порадовал слогом и стилем, яркими персонажами и жестокой правдой жизни, от которой не нужно уворачиваться... Неожиданный Золя, непривычный, но оттого, быть может, и встреча получилась столь яркой и запоминающейся.

И все же его брало сомнение, страшила эта Ворейская шахта, расположившаяся посреди голой низины, утопавшая во тьме. А ледяной ветер все не стихал, — наоборот, как будто усиливался с каждым порывом, словно несся из беспредельных просторов. Ни малейшего проблеска зари в мертвом небе, только языки пламени над домнами и огни коксовых батарей окрашивали тьму, не освещая того, что таилось в ней. А шахта, распластавшаяся в ложбине, как хищный зверь, припала к земле, и слышалось только ее тяжелое, протяжное сопенье: зверь сожрал так много человеческого мяса, что ему трудно было дышать.

Перечитав почти двадцать лет спустя одно из самых известных произведений Золя, я пожалела, что в те годы не вела никаких читательских дневников. Было бы любопытно сравнить свои нынешние и тогдашние впечатления. Хотя сам факт того, что я очегь хорошо помнила некоторые сцены романа, особенно финальные, уже о многом говорит. Но вот даже помня и сюжет, и развязку, читать легче не стало, это действительно очень мрачное, тяжёлое произведение о нищете, каторжном труде и безысходности. И, если Золя, судя по названию, считал, что в будущем всё может измениться, то я из своего 21 века, видевшая уже к чему может привести революция народ и страну, настроена гораздо более скептически. В социализм я не верю, плевать, как называется строй, правящая верхушка всё равно всегда представляет из себя примерно одно и то же, а дорвавшиеся до власти бывшие угнетённые довольно быстро сами превращаются либо в тиранов и угнетателей, либо в их преданных последователей. Так что спустя более ста пятидесяти лет воз по сути ныне там, в более развитых странах, конечно, условия труда улучшились, но пропасть между богатым избранным меньшинством и бедным большинством всё также огромна.

Золя в своём романе решил показать тяжёлую участь рабочего класса на примере населения одного угледобывающего посёлка и его жителей. Семейства шахтёров из поколения в поколение служит Компании, оставляя в шахтах здоровье, а зачастую и жизнь, и получая за это по сути копейки, которых едва хватает на хлеб в прямом смысле слова. Естественно, что при такой жизни среди шахтёров процветают пьянство и разврат, ведь это единственные доступные им удовольствия. С ранних лет дети идут на тяжёлую работу, чтобы приносить домой копейку, и начинают кувыркаться друг с другом, беря пример с взрослых, кучность проживания делает интимную жизнь не такой уж интимной, а потому не иметь в пятнадцать лет любовника невозможно. Вполне нормально нажить к восемнадцати одного, а то и парочку внебрачных детей, а потом уж и пожениться, никто не видит в этом чего-то особенного.

В центре сюжета такая же вот обычная семья Маэ: дед, еле переставляющий ноги, но всё ещё работающий, отец, мать и семеро детей, трое из которых семнадцати, пятнадцати и одиннадцати лет уже работают под землёй, остальные ещё слишком малы для этого. Живут впритык, питаясь в основном овощным супом, лишь по большим праздником видя на столе мясо. Но даже это вскоре станет им недоступно, в стране кризис, прибыли Компании падают, а значит нужно что-то делать и выкручиваться, и, естественно, они пытаются сделать это за счёт бесправных рабочих, вводя бесконечные штрафы за всё и вся и урезая им заработную плату всеми возможными и невозможными способами. И вот в это неспокойное время в посёлке появляется новый человек - Этьен Лантье, один из представителей многочисленного семейства Ругон-Маккаров, выросший в Париже, более образованный, прежде работавший на железной дороге, но уволенный из-за конфликта с начальством. Устав скитаться голодным по дорогам Франции, он решает ненадолго здесь задержаться, поработав какое-то время в шахтах.

Работа его ужаснула, условия просто адские, оплата скудная, зато возобновляется его интерес к рабочему движению и Интернационалу, он начинает плотно общаться с местным неблагонадёжным Раснером и сбежавшим из России анархистом Сувариным, много читает по теме и, когда доведённые до отчаяния рабочие начинают забастовку, становится их лидером. Золя рисует страшные картины, можно было бы подумать, что он гиперболизирует, нагоняет жути атмосферы ради, но, увы, его книга абсолютно реалистична. Писатель во время работы над ней лично общался со многими шахтёрами, выезжал в такие вот посёлки, изучал огромное количество документов; по итогу составленные им в ходе написания романа заметки и наброски составили два отдельных тома, хранящихся в Парижской библиотеке. Правда, как обычно, страшнее любого вымысла... Ближе к финалу у меня возникли стойкие ассоциации с другим знаменитым романом на тему нищеты и бесправности, написанным и в другом веке, и в совсем другой стране, но, выражаясь современным сленгом, вайбы от них очень схожие. Я сейчас говорю о "Гроздьях гнева" Стейнбека, что снова возвращает меня к мысли о том, что прогресс у нас, у людей, идёт только в технической сфере...

Понравилось мне ещё то, что автор, явно критикую одних и сочувствуя другим, не создаёт чёрно-белых персонажей. Люди существа сложные, особенно если соизволить хоть немного к ним приглядеться. А потому искренне страдает управляющий, поставленный компанией, мало того, что забастовка, в которой его запросто могут сделать крайним, так ещё и любимая жена та ещё потаск@шка, заведшая шашни прям у него под носом с его же собственным племянником. Показателен образ благодушных респектабельных Грегуаров, что живут процентами со своего пая в шахтах, он не злые и не жестокие, они охотно собирают тёплые вещи для нуждающихся, но они максимально далеки от реальности и искренне произносят, когда не первый месяц бастующие мужчины и женщины доведённые, истощённые, озлобленные требуют хлеба: "Конечно, они, в сущности, не злые. Покричат, покричат и пойдут домой ужинать. Аппетит себе нагуляют." Они не в состоянии представить, что ужинать тем нечем, причём не первый день. Вот почему я всегда за то, чтобы любые проблемы освещались, чтобы о них говорили, писали книги и снимали фильмы, чтобы взрослые люди не могли жить в розовых очках и считать, что если их это напрямую не касается, то такого и быть-то не может.

Подводя итоги, хотелось бы отметить, что несмотря на всё, что я писала выше, эта книга не какой-нибудь политический памфлет в сухих фразах и фактах обличающий власть имущих, это в первую очередь великолепное литературное произведение, написанное восхитительным языком мастера слова, характеры на его страницах не картонки, выполняющие свои функции, а живые дышащие люди с плотью и кровью, а значит, несмотря ни на что, они будут влюбляться, ругаться, сплетничать о соседях и им же приходить на выручку в трудную минуту, будут заводить детей и хоронить умерших, танцевать на праздниках и кидаться с кулаками на обидчика. Здесь вам и любовный многоугольник с драмой совсем ещё девочки, которую слишком рано вынудили стать взрослой женщиной, ревность, кипящая в крови и толкающая на преступление, обман и разврат, что одинаков и в лачуге, и в особняке, разница лишь в качестве простыней. Сюжет не стоит на месте и читается этот кирпичик крайне увлекательно, но его, как и моего любимого Достоевского, нельзя читать в подавленном состоянии, может сильно его усугубить, а так крайне советую - это действительно Бессмертная Классика!

Вытянувшись на боку, люди изо всех сил били обушком, одержимые одной-единственной мыслью — выдать на-гора как можно больше угля. Ожесточенная, тяжкая борьба за скудный заработок все заслоняла. Они не чувствовали, что кругом струится вода, что от сырости у них пухнут ноги, что все тело сводит судорога — в таком неудобном положении приходится работать; не замечали духоты и мрака, из-за которых они чахли, словно растения, вынесенные в подвал. Проходил один час за другим, и чем дальше, тем более спертым становился воздух, — от жара, от копоти шахтерских лиц, от дыхания людей, от удушливой пелены рудничного газа, словно паутиной заволакивающего глаза; только ночью вентиляция проветривала подземные ходы, а теперь, в глубине кротовых нор, прорытых в толще каменных недр, задыхаясь, все в поту, стекавшем по разгоряченной груди, углекопы били и били обушками.

Эмиль Золя, что ты сделал со мной? Зачем же так-то? Всю душу вывернул наизнанку, покрошил на мелкие кусочки, а когда уже живого места не осталось, спалил все к чертям. Даже хорошо, что книга закончилась, а то я боюсь представить, что бы со мной дальше было.

А не читать нельзя. С первых страниц - и без возврата. Просто удивительно, как легко читается такая тяжелая книга. Строчки просто проглатываются одна за другой, и вот уже осталось совсем чуть-чуть, а ты все думаешь: что, что дальше? И знаешь ведь что, все очень прозрачно, а в глубине души не хочешь этому верить... Неужели так все и закончится? И уже даже думаешь: пусть хоть так, лишь бы не еще хуже! А ведь поначалу казалось: что может быть хуже? Может... А что-то внутри тебя, несмотря на всю реалистичность и правдивость книги и восхищение от этого, требует другого - более счастливого. "Пусть им хоть немного повезет!" - вопреки всякой логике и здравому смыслу, то и дело встревает внутренний голос. "Нет, это было бы неправдоподобно. Вы сказку читать пришли или слушать неприкрытую правду? Ну так слушайте же" - отвечает Золя. И мы слушаем. Затаив дыхание, внимаем. Что нам еще остается, когда перед нашими глазами открывается такая бездна. Как бы не рухнуть в нее совсем.

Вся книга на эмоциях. Одновременно и жалеешь, и злишься, и убить кого-нибудь хочется, и понимаешь, что некого и не за что. Вот взять то убийство в конце книги. Как символично! И бессмысленно. И при этом как будто даже справедливо. Но все равно бессмысленно.

Шахтерский поселок. Болезни, голод, грязь, нищета... И шахта - единственный способ выжить. Изнуряющая жара и пронизывающий ледяной ветер, постоянная сырость и отравляющие газы, духота, тяжелый труд на грани физических возможностей, постоянная угроза обвалов... И жалкий заработок, которого едва хватит на хлеб, да и то, если обойдешься без штрафов. Но и на такое место сколько угодно претендентов, вон они, идут по дороге без гроша в кармане, согласные на что угодно ради того, чтобы выжить. И все так жили, и деды, и отцы. И наши дети тоже будут. Нам еще повезло, бывает и хуже.

Шахтерская семья. Семеро детей всех возрастов. Дети ценны постольку, поскольку могут приносить пользу. Маленькие дети - просто лишние рты. Когда еще вырастут, чтобы пойти работать в шахту, а сколько хлеба съедают. Сын женился - предатель, заработок должен был принадлежать семье, зря, что ли, растили его. Дочь ушла к любовнику - для того вообще нет приличных слов, дрянь такая, любовник-то и сам зарабатывает, а семье бы ее деньги очень пригодились, ведь младшие дети только что с голоду не умирают.

Обычная семья. И ведь нельзя сказать, что они не любят своих детей. Любят. Только жизнь заставляет именно так к ним относиться. Рабочая сила и лишние рты. Их бы, казалось, и вовсе лучше не иметь, да уж "так получается". Потому что других видов отдыха не предусмотрено. Вот и работают парни и девушки с ранних лет в шахтах, не разгибая спины, а по вечерам ходят "отдыхать". Последние подчас и не совсем по своей воле, да только "лишних ртов" годам к 16 уже прибавляется. И выхода из этого замкнутого круга как будто нет.

Вот Катрина. Как же неимоверно злит ситуация с ней! На ровном месте ведь. Ладно бы еще "любовь". А то ведь тоже, "так получилось". Ленточка, прогулка... А теперь она считает своим долгом смиренно сносить от своего "мужа" побои, оскорбления, скотское отношение и защищать его от нападок других. Он ведь "муж", если его унижают, значит, и ее тоже. И уйти нельзя, "муж" ведь, а она же не какая-нибудь там, чтобы от одного к другому...

А что, все так живут. Вон, посмотрите на соседей. На них, кстати, можно не только посмотреть, но и прямо сквозь стены послушать, они же в домишках тонкие, ничего не утаишь за ними. Одна только и радость - зайти к соседке (особенно, если та сегодня богата и на халяву кофейку предложила, а у тебя дома мышь повесилась) да перемыть косточки этой шлюхе из дома напротив. А потом зайти к той, что напротив - и... Ну, вы поняли.

А гайки затягиваются. И если раньше казалось, что хуже быть не может, то теперь понимаешь, что прежде-то все же "жили себе помаленьку". А сейчас мать желает смерти собственным детям, потому что она лучше, чем такая жизнь. Сейчас жена готова убить собственного мужа, если он не возьмет в руки камни и не начнет кидать их в солдат.

Не лучше ли подохнуть с голоду сразу, чем надрываться в этом аду и не зарабатывать даже на хлеб?

Нарастает недовольство, понемногу, по капле... Привычная, веками выработанная покорность, она многое может стерпеть, а только всему есть предел. И в какой-то момент достаточно искорки, одного слова, чтобы все взорвалось. Не зря же это шахты. Они тоже могут рухнуть, если знать, где подпортить крепление. В них тоже может случиться взрыв, если скопится слишком много газа. Так и в народной массе. Раскачиваются долго, но потом не остановить... И так легко увлечь мечтой о лучшем будущем. Немного потерпеть - и все станет нашим. Проявить храбрость - и все получится. "Все отобрать", "все разрушить", "самим стать хозяевами". Увлечь легко, а что потом? Когда прольется кровь, когда последует прозрение? Как сказать им, что все было зря, потому что так и должно было быть? Потому что это было неизбежно?

А тут же, рядом, живут и процветают люди "из другой жизни". Они иногда снисходят до проявления как-бы-доброты. Дети голодными глазами смотрят на сдобную булку? Бедные крошки, вот вам по кусочку. Да поделитесь с братья и сестрами! Какое благородство, степенные родители плачут от умиления любимой доченькой. И чего эти шахтеры жалуются? Они же так отлично живут.

Здесь будет много смертей. Много горя. Много мучений. Много тяжелых тем, много вопросов, на которые нет ответа. Книга морально просто расплющивает. И все же она прекрасна. Прекрасна и беспощадна. От первого до последнего слова.