– Пыталась накрутить себя, представив её со мной в постели?

– Что-то вроде того.

– И к твоему удивлению, тебя это никак не тронуло, как ты ни старалась?

– Меня это действительно никак не тронуло, но не это стало забавным открытием. Когда я поняла, что мой эмоциональный фон в отношении Лены никак не изменился, я стала вспоминать, а как он, вообще, менялся в подобных ситуациях. Оказалось, что я в подобных ситуациях побывала только с одной стороны. То есть, меня ревновали, но мне никогда не приходилось.

– Ты хочешь сказать, что никогда не попадала в ситуацию, когда вставала перед фактом, что твой секспартнёр, оказывается, не только твой?

– Попадала, естественно, но… Скажем, я, конечно, не могу утверждать со стопроцентной гарантией, что мой бывший муж мне ни разу не изменил, но тогда я не задавалась этим вопросом.

– Даже если так. Он же был преподавателем. То есть, у него были другие студентки, которым он должен был уделять внимание. Неужели тебя это никак не напрягало?

– Нет. Мне нравилось, что он внимательный и заботливый, и его внимание и забота распространяются не только на меня. Не знаю, может быть, то были издержки слишком юного возраста, но меня это никак не напрягало.

– Ну а потом? После замужества.

– После замужества я никогда ни для кого не занимала место основного секспартнёра. Ну как можно ревновать любовника к его жене? Это же смешно!

– По моим наблюдениям, в таких ситуациях многим не до смеха. Той же самой Лене. Хотя я для неё не более чем периодическая суровая неизбежность, если до неё дозванивается Лара, к Лене потом часа два лучше не подходить.

– Стас, тебе нравится быть суровой неизбежностью, или тебе нравится Лена, но ты, в силу не знаю чего, не можешь быть для неё чем-то другим?

– Лена – очень неплохая девочка, которая по ранней юности сделала всё так, как ей сказали, и сильно обожглась, а потому стала делать обратное тому, что ей говорили. Результат из этого получился вполне закономерный, с учётом среды, из которой она родом.

В своё время, я её вытащил и помог, насколько у меня получилось, привести в порядок жизнь.

А порядок жизни человека зависит не от того, что он говорит и делает, а от того, как он подключён к миру. Собственно, то, что человек говорит и делает, это следствие подключения.

Ты знакома с исследованиями Жени в этой области и знаешь, что кардинально изменять это подключение и ощутимо корректировать его можно лишь с помощью творчества, восприятия произведений творчества, секса и экстремальных ситуаций.

К сожалению, для подавляющего большинства людей на практике реально существует лишь два из этих четырёх способов: экстремальные ситуации и секс.

Лена – типичный представитель этого подавляющего большинства. Для того чтобы её вытащить, пришлось использовать и то, и другое, а…

– Экстремальную ситуацию? – с некоторым напряжением перебила Ира.

– Да ничего страшного! – Стас усмехнулся. – К стенке прижал, да лекцию нравоучительную прочёл. Правда, так, что страшно ей, конечно, было. Собственно, для того и читал. Смысловое содержание текста до неё вряд ли дошло.

Ну а после, в целях корректировки… Ну, в общем, поняла, что. Обычно, не чаще чем раз в два-три месяца. Однако, как Саша у неё, так сказать, с крючка сорвался – хотя сто раз объяснял, что он там никогда и не висел – пришлось частоту несколько увеличить.

Я бы её с таким удовольствием замуж бы выдал, но для кого внешние атрибуты её прошлого – да и нынешнего – значения не имеют, тому она сама не интересна. А тому, кому она могла бы стать интересна, тех слишком заботят такие вещи.

Ладно. Мы сейчас не о Лене. Ира, но ведь не все мужчины в твоей жизни были женаты?

– В общем-то, да.

– И?

Ира пожала плечами.

– Ира, у меня есть сведения, что у тебя чуть ли ни истерика была, когда при тебе Лу отправилась вместе с Женей. То есть, я хочу сказать, что ну не может быть чтобы подобные ситуации, происходящие в том или ином варианте с тобой, у тебя не вызывали бы вообще никаких эмоций.

– Естественно, подобные ситуации эмоции у меня вызывают, но… Мне неприятно, если меня ревнуют, но подобное, к счастью, последний раз было уже очень-очень давно.

Я чувствовала себя некомфортно рядом с Алиной, когда у меня ещё были отношения с Владом. Я чувствовала себя некомфортно по отношению к Оксане, после приключения с Александром. Из-за того же приключения, я чувствовала себя некомфортно по отношению к тебе. Это всё!

– А с чем связано чувство такого дискомфорта?

– С одной стороны, с тем, что тому, по поводу кого оно возникает, будет ужасно неприятно, если он узнает, что произошло, а с другой стороны, что из-за этого приходится врать, скрывать, быть с этим человеком неискренней.

Мне было бы гораздо проще, если бы я могла прямо сказать Алине и Оксане о том, что у меня было с Владом и с Сашей. Но я знаю, что этого нельзя делать, потому что им будет очень неприятно. Мало того, это может негативно отразиться на их отношениях, чего я ни в том, ни в другом случае категорически не хочу.

– То есть, я правильно сделал, поставив тебя в известность, что я в курсе?

– Очень правильно.

Стас хотел что-то сказать, но заметил, как Ирин взгляд из мира внешнего устремился в мир внутренний.

– Да-а-а-а. Бедная Лена, – изрекла она через время.

– Счастливой и в правду не назовёшь, – согласился Стас, вопросительно глядя на Иру.

– Я тут себе представила, как ты её к стенке прижал, – Ира смерила Стаса красноречивым взглядом. – Я бы от страха, наверное, вообще сознание потеряла.

– Да ладно тебе! – Стас усмехнулся.

– Что, да ладно? Я как-то видела, как ты однажды на Александра глянул. Просто глянул! Даже меня от страха подташнивать начало. А я была всего лишь свидетелем.

– Напоминаю. Тебя всегда от страха подташнивало в моём присутствии.

– Стас, но у тебя реально даже обычный взгляд такой, что людям не по себе становится. Я сейчас себя в виду не имею. Вообще, удивительно, как под его тяжестью стены не падают.

– Что ещё у меня не так?

– Ну почему же сразу «не так»? Я же не сказала, что мне это не нравится? Но всё же, Лену мне жалко. И не только в свете ярких представлений твоих воспитательных методов.

– Жалко? Возьми да вытащи! Смысл жалеть?

– Как вытащить?

– Ну не знаю. К примеру, примерно так же, как ты вытащила Александра. Его тебе было не жалко, и ты взяла и вытащила его.

Перестань жалеть Лену, и сделай то же самое. Естественно, внешние действия понадобятся другие, но какая разница?

Ира, до того, как ты взялась за Александра, я – по сути, точно так же как и Лену – всеми силами держал его в определённой точке, чтобы не свалился. Я неспособен сделать для него большее, как неспособен сделать большее для Лены. Ты же способна.

– Ну, знаешь, в отношении Лены, я способна далеко не на всё. – Ира с весёлым намёком посмотрела на Стаса.

– Надеюсь, ты не думаешь, что те же самые методы я использовал в отношении Саши? – Стас усмехнулся. – Кстати, ты сама к нему сие применила уже после того, как вытащила, и с совершенно другой целью.

– Замечание принимается. Но скажи, а почему ты сам в отношении Лены пользуешься именно этими методами, притом что, как я понимаю, тебе самому такой вид общения с ней особого удовольствия не доставляет?

– Никакого не доставляет. И даже напротив. Она очень старательная, но нужное направление для своих стараний может выбрать лишь случайно.

А почему использую именно сии методы? Лена для меня всего лишь человек, который всего лишь оказался рядом, и я ей всего лишь помогаю, только потому, что она рядом. Других причин принимать участие в её судьбе у меня нет. А потому в качестве методов помощи я выбираю то, что мне проще всего.

Безусловно, можно придумать и использовать что-то другое, но…

Вот, скажем, в отношении Саши. Ты вынудила его заниматься творчеством в избранной им сфере. Ты затратила немало сил, чтобы это сделать. Но у Саши изначально была эта сфера, в которой он потенциально ХОТЕЛ творить.

Может быть, я чего-то недоглядел, но даже представить себе не могу такую сферу для Лены.

Ира задумчиво и одновременно загадочно улыбнулась, глядя на Стаса.

– Ты представляешь? – спросил Стас.

– Ещё не знаю, но… Мне кажется, я смогу представить.

– В таком случае, пошли спать, чтобы твои способности представлять не потеряли своего высокого уровня.

– Подожди…

– Так, Ира, если ты сейчас не пойдёшь спать, я завтра к тебе не приду.

– Ты мне угрожаешь?

– Именно. Ты долго в таком ритме не выдержишь.

– А то ты знаешь, в каком ритме я обычно живу!

– Догадываюсь, что на износ. Ира, тебе нужно выспаться, а потому я, наверное, завтра действительно не приду.

– А получится?

Стас задумался. Усмехнулся.

– Не скажу, что уверен, – проговорил он медленно и добавил не терпящим возражений тоном. – Пошли спать.

Само собой, оказавшись в постели, именно спать никто и не подумал, в мучительной неге общими усилиями оттягивая главный пик, а после, ещё долго не позволяя друг другу окончательно покинуть пределы страсти.

– Стас, можно нескромный вопрос? – спросила Ира сквозь ещё не вернувшееся в норму дыхание.

– Скромных сегодня практически и не звучало. Давай!

– А ты был с Лу?

– Был. Один раз. В исследовательских, так сказать, целях. В качестве объекта исследования, – явно на улыбке проинформировал Стас и усмехнулся.

– И-и-и-и? – демонстрируя пылающее любопытство, протянула Ира.

– Гена потом до-о-олго прикалывался над ней. Он-то, в некоторой степени, в курсе моих обычаев в этой сфере.

А Лу? Поначалу она не проявляла интереса ко мне, как к мужчине. Но как только вы начали общаться… Не сомневаюсь, что частенько используя в качестве темы для разговоров мою персону. Так вот, как только вы начали общаться, я её заинтересовал.

Гена говорит, что предупреждал её, что не сто́ит. Что удовольствие ниже среднего. Но она его не послушала.

Ну а я? Не имею привычки отказывать женщинам. Что из этого вышло?

Примерно через недельку она оправилась от шока и рассказала мне всё, что она обо мне думает. Правда, решилась она это сделать только на испанском, и поскольку Жени в тот момент рядом не оказалось, я до сих пор лишь догадываюсь о том, что именно она мне сообщила.

Впрочем, основываясь на моём знании некоторых испанских слов и эмоциональном фоне внимательно прослушанного монолога, полагаю, что мои догадки не особо далеки от истины.

– Ты что, намеренно над ней издевался? – с оттенком неодобрения спросила Ира.

– Нет. Я, как всегда, делал только то, что я ХОЧУ. С тобой, кстати, я поступаю точно так же. Как и ты со мной, к слову. Разница в том, что твоё ХОЧУ и моё ХОЧУ…

– …находятся в полном соответствии, – в трепете закончила фразу Ира. – Ты всегда делаешь только то, что хочешь?

– Да.

– Стас, неужто ты ХОТЕЛ всех тех человеческих изуверств, через которые ты проходил в своих прошлых жизнях?

– ХОТЕТЬ стоит ЦЕЛЬ. Средства хотеть необязательно. Большинство человеческих проблем и бед происходят как раз таки от того, что люди занимаются хотением средств, вместо цели. А теперь, спи. Уже почти три часа.

– Можно подумать, это я тут оргии на полночи устраиваю! – фыркнула Ира.

– Можно подумать, ты в них не участвуешь.

Объяснять друг другу, что сей обмен репликами был свободной импровизацией на тему пожелания «Спокойной ночи», не потребовалось.

* * *

Стас попытался встать так, чтобы не разбудить Иру, но стоило ему пошевелиться, как Ирина рука метнулась к выключателю.

– Ты что, следишь за мной?

– Ага, – сонно ответила Ира, с трудом разлепляя веки.

– Поражаюсь! Ты попадаешь рукой на выключатель с такой точностью, будто живёшь здесь всю жизнь.

– Если что, то это я проектировала его местоположение.

– Под себя? – Стас усмехнулся.

– Видимо, да.

Ира окончательно стряхнула остатки сна. В поле её зрения вместе с лицом Стаса попала и его левая рука, на которую он опирался.

– Мама родная! – в ужасе завопила Ира.

– Что такое? – ирония в его взгляде превратилась в беспокойство.

– Стас, я, честное слово, не хотела! – в панике, виновато воскликнула Ира.

– Да что случилось?

– На руку на свою посмотри.

Стас посмотрел.

Через тыльную сторону кисти и далее через всё предплечье вплоть до локтя тянулись четыре глубокие царапины, местами с запёкшейся кровью.

Телесное повреждение не произвело на Стаса никакого впечатления. Он лишь усмехнулся и перевёл весёлый взгляд на Иру.

– Было бы с чего так орать.

– Женя догадается, – констатировала факт Ира.

– Ты из-за этого перепугалась? – Стас рассмеялся.

– Нет. Но Женя догадается.

– Ему тоже приходилось быть жертвой подобного кровопролития?

– Приходилось.

– А ещё кому?

– Больше никому. Я знаю, что могу натворить, и не даю себе волю. Женя же сам нарывался, приводя меня в состояния, в которых я была неспособна себя контролировать.

Стас вдруг резко стал серьёзным, откинул с Иры одеяло и провёл внимательным взглядом по её телу.

– Да уж, – проговорил он. – Если я ещё раз так расслаблюсь, ведь и убить тебя могу ненароком.

Ира попыталась привстать, но Стас вновь накинул на неё одеяло.

– Лучше не смотри. Я, конечно, ни в какое сравнение не иду с Лу, но кое-что все же умею. Закрой глаза. И не открывай, пока не скажу.

Ира послушалась. Стас снова откинул одеяло. Ощущения напоминали те, которые Ира испытывала, когда Лу убирала ей шрам. Правда, были гораздо резче и жёстче.

– Примерно так, – сказал Стас через несколько минут.

Ира окинула себя взглядом.

Сначала у неё закралось подозрение, что Стас подшутил над ней. Ведь он не дал ей посмотреть на то, как она выглядела «до».

Затем Ира заметила на своём теле отметины, которых вчера на нём не было. Но вид у них был такой, словно у давно заживших, но ещё не успевших полностью исчезнуть мелких травм кожного покрова, однако заметных, только если к ним приглядываться.

– А Женечка так не умеет?

– Умеет. И гораздо лучше меня.

– Для ликвидации последствий – что на моём, что на собственном теле – он всегда использовал нечто средне между мазью и настойкой. Ужасно жгучая штука!

– Ты считаешь, что привести тебя в состояние потери контроля – это детская игрушка?

– В таком случае, ты…

– В данном случае, я ничего не делал с твоим состоянием, лишь собственное оставил без присмотра. Больше не буду.

– А мне понравилось.

– Мазохистка!

– С чего ты взял? Я не испытываю удовольствия от боли.

– Эх! Надо было дать тебе полюбоваться. Если это не больно, то я – икебана в чернильнице.

Стас поднялся с кровати и некоторое время стоял, закрыв глаза, в глубокой концентрации. Затем он посмотрел на свою левую руку и несколько раз провёл по ней правой.

– Сойдёт, – заключил он и бегло окинул взглядом всё тело. – Остальное пусть само заживает.

«Остальное» выглядело настолько впечатляюще, что Ира, виновато потупив глаза, спрятала лицо в подушке.

– Да ладно тебе! – Стас усмехнулся. – Ты себя не видела.