– Да у Ихана сегодня опять ранняя пташка залетела. Я, естественно, с ним пришёл. Тебя нет. В общем, я отправился на улицу шарахаться, а там! Представляешь, солнце ещё толком из-за горы не поднялось, но лучи уже выпустило, а с другой стороны – небольшое облачко в качестве отражателя. Такая игра света! У меня аж дух захватило! В итоге – вот!

– Слушай! Это готовый модуль в альманах!

– Это ещё не всё! Не знаю, правда, куда и к чему, но… В общем, смотри.

Максим открыл другой фотоснимок.

– Просто сюр! Что это?

– Стык между информационным блоком и заставкой.

– Подожди! Это ты с монитора, что ли, снял?

– Да. Вот это – в холле, а вот это, – Максим открыл следующий файл, – в буфете.

– Офигеть! Скинешь мне?

– Все три?

– Да.

– Флешка с собой?

– На.

Пока Максим копировал файлы на флешку, в фотостудию зашёл Гена.

– Вот ты где, Ирчик! Тебя там Лу обыскалась.

– С ума сойти! Мобильную связь, что ли, запретили?

– Да нет, не запретили. Ты телефон в кабинете оставила, и он там успешно орёт.

– Ясно. Сейчас.

Ира забрала флешку и помчалась обратно на четвёртый этаж. Мобильник не орал, но лежал на столе.

– Лу, чего хотела? Я у себя. Заходи.

Сделав совместно с Ирой ряд архитектурных проектов, Лу, в некоторой степени, избавилась от тех сложностей, что были у неё до их знакомства, однако предпочитала продолжать работать в соавторстве.

Когда «Стиль-Код» стал получать заказы на проектировку зданий, Ира, чаще всего, оказывалась занята другой работой. По возможности, она старалась помогать Лу, но частота этих возможностей быстро и резко сократилась прямо с самого начала.

Так что, Лу пришлось применять на практике опыт их совместного творчества. Получалось у неё замечательно, но она периодически так и продолжала обращаться за помощью к Ире.

После Лу к Ире зашёл Миха, жалобно стеная, что Яна делает не то.

После превращения Яниного «не то» в «то», Иру на минуту потребовал Александр, попросив глянуть работы самостийно вышедшего на них дизайнера с уж больно мудрёным видением мира. Настолько мудрёным, что Александр затруднялся определить: хорошо это или плохо.

– Саша, в этом определённо что-то есть, так что, бери на заметку. Пусть присылает портфолио для каталога, и, если он не против работать за копейки, в случае если клиент не одобрит его вариант, давай ему на проработку все заказы.

После Александра Ира некоторое время доводила до совершенства свою вёрсточную идею, но недолго, потому что её опять дёрнул Максим, потом – опять Миха, потом – опять Лу…

В общем, к обеду Ира была в состоянии смутного понимания, кто она и где она.

Когда четвёртый этаж всем составом, с присоединившимися к ним в коридоре Иханом и Максимом, достиг буфета, там уже приступили к трапезе некоторые обитатели третьего этажа, и в том числе…

Ира споткнулась на полуслове в дверях.

Скромненько в самом дальнем уголочке за столом сидел Стас. Единственное, «скромненько в самом дальнем уголочке» охарактеризовало бы любого, кто занял бы то место, но не Стаса, габариты которого даже «в самом дальнем уголочке» не позволяли ему соответствовать эпитету «скромненько».

Гена подорвался рассаживать творческий отдел, а Александр срочно вспомнил, что он «забыл» спросить у «Ирины Борисовны».

В итоге, никто, кроме Гены и Александра, не заметил ничего странного, как никто, кроме них, целых полтора месяца не замечал, что Ира и Стас избегают друг друга.

Сами же Гена и Александр не заметили ничего нового для себя.

Стас украдкой одарил Иру одобрительно-восхищённым взглядом. А Ира призналась себе, что едва ли заслуживает одобрения в купе с восхищением, поскольку она не играла эту сцену, а всего лишь оказалась во власти естественной реакции.

Само собой, «никто, кроме Гены и Александра» не касалось Максима.

Он тоже украдкой кинул на Иру взгляд. К Ириному удивлению, тоже одобрительно-восхищённый. Далее он принялся представляться Женечке и Стасу, тем самым, прикалываясь над Ромой и Яной (Лидия Гавриловна в данный момент не присутствовала).

Ира, Гена, Лу, Миха, Ихан, Александр и Оксана с трудом сдерживали смешки. Впрочем, Женечка и Стас – тоже.

Потом вниманием завладел Александр, сообщая, что настало время заняться модернизацией компьютерного оснащения для деятельности Михи.

Миха сидел, смущённо потупив глаза, а Алла смотрела на Александра, явно сдерживая яростный порыв расцеловать его в обе щеки.

Поднятый вопрос подвергся обсуждению, активно участвуя в котором Максим и Стас периодически обменивались взглядами, понятными только им двоим, и заметными, кроме них самих, только Ире.

Как только стартовал хаос ликвидации последствий процесса общественного питания, Стас вопросительно глянул на Максима. Тот едва заметно кивнул, и они под шумок оба исчезли так, что даже Ира не заметила когда и в каком направлении.

За Ирой же увязался Гена.

– Ну что? Пережила? – поинтересовался он, плотно закрыв дверь её кабинета.

– Пережила. Отстань от меня.

– Ирчик, признайся, ведь совсем не больно было.

– Гена! Отстань от меня!

Гена отставать не собирался, но тут дверь открылась, и в кабинет зашёл Александр. Других вопросов у Гены к Ире не было, и он удалился.

– Ещё один! – в раздражении воскликнула Ира, едва Александр прикрыл поплотнее дверь после ухода Гены.

– Это Вы к чему?

– К тому, что Геннадий Васильевич уже порадовался за меня, что я стойко пережила обед.

– То есть, он тоже в курсе Ваших затруднений?

– Да.

– Так вот почему он каждую неделю собрания устраивал! – Александр рассмеялся.

– Саша, я в восторге от твоей догадливости, но сейчас…

Ира не успела договорить. Ей позвонил Ихан и нарочито громко – не столько для неё, сколько для возможных окружающих – сказал:

– Ирина Борисовна, зайдите, пожалуйста, ко мне. Это – срочно.

– Сейчас, Ихан.

Не глядя на Александра, Ира выскочила из кабинета.

– Что случилось? – спросила она, ворвавшись в кабинет Ихана.

– Ничего, Ирина Борисовна, за исключением того, что мне позвонил Максим и попросил удалить Вас из зоны повышенного человеческого участия. Присаживайтесь!

Тяжело переведя дух, Ира упала в кресло. Гипнотически воркуя какой-то ни о чём, Ихан занялся корректировкой её стрижки и укладки. Он никуда не спешил, а потому, когда минут через сорок, а то и больше, зашёл Максим, процесс только-только приблизился к завершению.

– Сестрёнка, я прямо-таки горжусь тобой! – наполовину с иронией, наполовину с искренним восхищением воскликнул Максим с порога.

– Стоп! – моментально отреагировал Ихан. – Не при мне.

Максим усмехнулся.

– Ихан категорически отказывается знать о твоей жизни, Ирка, хоть что-то конкретное, – пояснил он.

– Да. Отказываюсь, – подтвердил Ихан. – Если я буду знать о жизни Ирины Борисовны хоть что-то конкретное, она не сможет столь всецело доверять мне. Я же, в таком случае, не смогу ей помогать так, как это получается у меня сейчас.

Едва договорив, Ихан повернул Иру к зеркалу.

– Ой! – непроизвольно вырвалось у неё. – Такого ещё никогда не было.

– Именно! – Ихан загадочно улыбнулся.

* * *

– Ирка! Я на полном серьёзе в восторге от тебя! – проинформировал Иру Максим уже во чреве фотостудии.

– Я заметила, но теряюсь в догадках, почему. Максим, я ничего не сделала.

– Да неужели! Так тонко создать иллюзию у окружающих, будто ничего не изменилось, в то время как изменилось всё – это, сестрёнка, дорогого стоит!

Более того, это при том, что разные группы окружающих наблюдали развитие ситуации с разных точек зрения, обладая разной степенью информированности о её внутренней структуре.

При такой разнородности наблюдателей создать одинаково качественную иллюзию реальности для всех и каждого – это не просто дорогого стоит, это… Даже затрудняюсь придумать адекватное определение!

– Максим, повторяю, я ничего не сделала. Клянусь тебе, это была абсолютно естественная реакция.

– Вот именно! Это была абсолютно естественная реакция! Абсолютно естественная реакция, безупречно запрограммированная сверхъестественным. Вот это и стоит дорогого и даже более того.

Даже у меня, притом, что у меня открыт прямой канал связи с личностью, такие вещи редко получаются так мастерски. Мало того, мне ещё ни разу не приходилось проделывать такое на столь разнородную публику, и я не уверен, что у меня получится.

Даже я и Стандрейч поняли, что это всего лишь иллюзия, только за счёт логики на основе владения эксклюзивной информацией.

– Максим, да меня сегодня просто задёргали все, включая тебя, и у меня из головы вылетело, что сегодня официально возвращаются Женечка и Стас.

Я на обед шла в состоянии лёгкой невменяемости. Когда я увидела Стаса, это стало для меня настолько неожиданным, что я, растерявшись, будто вернулась в своё прежнее состояние и отреагировала на присутствие Стаса так, как отреагировала бы, если бы вот так наткнулась на него, к примеру, недели две назад.

– Ирка! Так я тебе именно об этом и говорю! Дурында ты, непробиваемая! Ты катастрофически не хочешь, чтобы изменения в твоей личной жизни стали известны даже самым близким, и даже тем из самых близких, кто подталкивал тебя к этим изменениям.

В данном случае неважно, на каких ещё уровнях ты этого не хочешь. Важно, что ты этого не хочешь как человек.

Если бы ты действовала исключительно как человек, никакие дёрганья не отвлекли бы тебя от мысли, что Стандрейч сегодня здесь появится, и тебе жизненно необходимо простроить линию своего поведения так, чтобы никто ничего не заподозрил. К тому же сомневаюсь, что если бы это было так, тебя бы вдруг начали все кому не лень дёргать.

Я не знаю, какую именно линию поведения ты бы выдумала, но уверен, что тебе понадобились бы колоссальные усилия, чтобы её выдержать, и сомневаюсь, что ты бы сыграла роль с блеском.

Что сделала ты? Ты, наконец-то, научилась не вставать своим человеческим себе поперёк дороги. Именно поэтому у тебя всё получилось естественно. Легко и без напряга! Будто случайно! Будто по воле стечения обстоятельств! Будто ты здесь вовсе ни при чём! Так получилось! То есть, своим человеческим ты лишь поставила задачу, а дальше не мешала её решению.

Ты и раньше умела своим человеческим ставить задачу, дабы решать её не из человеческого, но слишком часто ты, как человек, вмешивалась в ход её решения, мешая самой себе осуществить его с блеском.

Твоя упёртая настойчивость по поводу «да я ничего не делала!» говорит лишь о том, что сделала ты это из человеческого ненамеренно. Так что, теперь тебе только осталось научиться делать это намеренно из положения «человек».

Собственно, и в этом ты уже, в некотором роде, преуспела. Помнишь свой Золотой Принцип?

Чётко сформулировать задачу и намеренно забыть, тем самым, отправив в подсознание на проработку.

С этой частью Золотого Принципа ты почти всегда справлялась успешно. Но так же почти всегда у тебя возникала масса проблем со второй частью:

Не позволять своим мыслям и чувствам непосредственно и посредством действий вмешиваться, когда ситуация, разработанная личностью, уже запущена.

В творчестве тебе с блеском удаётся не вмешиваться, а вот в жизни – почти всегда с точностью наоборот.

– Смирение – это отказ от борьбы с обстоятельствами в пользу овладения собой. Смирение – это самый эффективный способ не мешать себе, то есть, не делать Я силой, противостоящей АЗ. Расписаться в бессилии.

– Вот именно. Расписаться в своём человеческом бессилии и не делать своё человеческое силой противостоящей ТЕБЕ и, тем самым, овладеть своим человеческим.

Человеческое бессильно не потому, что не имеет силы. Очень имеет, и подчас исполинскую. Однако, как называют эту силу? Слабости! Другими словами, человеческое – это сила, которая мешает делать то, что ТЫ ХОЧЕШЬ.

– Максим, если говорить о сегодняшней ситуации, то я расценила её как проявление как раз таки слабости.

– Правильно расценила! Я разве говорил, что человеческие слабости – это плохо?

Человеческие слабости – могущественная сила, и когда, смирившись, отдаёшь эту силу во власть СЕБЕ, ТЫ можешь творить с её помощью грандиозные вещи.

Одну из таких вещей ты сотворила сегодня.

Ирка, очень сложно создать жизнеспособную иллюзию, будто что-то изменилось, если ничего не изменилось, но ещё сложнее создать жизнеспособную иллюзию, будто всё осталось по-прежнему, когда всё стало иным.

И ещё:

Ситуация преображается до неузнаваемости в зависимости от уровня, с которого её рассматривают.

Заметь, человек Ирина Борисовна Палладина лично знает человека Максима Владимировича Колядвина всего четыре дня.

Максим посмотрел на Иру с предельной многозначительностью и продолжил:

– Пока ты рассматриваешь ситуацию с уровня «человек», это – одна ситуация, когда же ты её рассматриваешь с уровня «личность», это – другая ситуация. Чаще всего даже не с точностью наоборот, а вообще как… – Максим задумался, подыскивая сравнение.

– Как параллелепипед и нота соль второй октавы. Как оттенки зелёного и си минор, – помогла ему Ира.

– Именно. Не знал, что ты и от музыки недалека, – Максим вопросительно посмотрел на Иру.

– На самом деле, далека. В детстве, правда, некоторое время ходила в музыкальную школу, но потом художественная пересилила, и на музыку стало не хватать времени и сил.

К тому же, это – не мои сопоставления. Первое принадлежит Александру, а второе – Стасу. Кстати, вы сегодня с ним так занятно переглядывались во время обеда.

Более всего меня впечатлил его вопросительный взгляд на тебя уже, считай, после обеда, когда ты ему едва заметно кивнул в знак согласия, и вы сразу исчезли, будто в воздухе растаяли.

– О-о-о-о, сестрёнка, тебя бы сия сценка впечатлила ещё больше, если бы ты видела сценку нашей первой встречи здесь, когда я играл в Руслана Крышенько. Примечательно то, что сегодня получилась почти точная её копия, с той лишь разницей, что в тот раз я ответил «нет».

– А почему? – ляпнула Ира, мгновенно поняв, что сморозила чушь, однако Максим вдруг стал серьёзным.

– Ты, сестрёнка, у нас любительница вытворять нечто неординарно-экстравагантное, что потом тебя саму в ужас приводит.

– Ты о чём? – в трепете спросила Ира, чувствуя, как у неё в жилах остывает кровь.

– В широком смысле, разумеется, о Вселенной, о Земле, о человечестве… Ну а если конкретно, то, само собой, о Стандрейче.

* * *

Примерно за час до окончания рабочего дня Ире пришла SMS-ка от Стаса: «Задержись».

Ира ответила: «ОК».

Минут через десять после того как здание опустело, пришла ещё одна SMS-ка: «Машина на заднем дворе».

Ира кликнула Save, выключила компьютер и спустилась.

Как только она подошла к машине, пискнула сигнализация и щёлкнули замки. Ира села на заднее сидение под прикрытие тонированных стёкол. Стас подошёл минуту спустя.

– Ира, я понимаю, что в жизни всякое бывает, однако я буду тебе очень признателен, если ты постараешься больше не пугать меня так, – с улыбкой высказал Стас.

– Как?

– Как сегодня на обеде. Когда я тебя увидел, мне показалось, будто вся эта неделя мне приснилась.

– Ну, знаешь! Взгляд у тебя был вовсе не перепуганный!

– Потом, да. Но как только ты вошла… Тебе не до моего взгляда было, потому и не заметила.

– Ох как не до твоего взгляда! Так что, я тоже буду очень признательна тебе за то же самое.

– Пересаживайся!

Пока выясняли, кто кого больше напугал, Стас выехал со двора и, немного поколесив по серпантину, остановился на одной из соседних улочек.

Ира перебралась на переднее сидение. Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Понимаю, что детский сад, – признала Ира, отсмеявшись.

– Одно утешает: уже не младшая группа.

– Растём! Так! Подожди! – Ира пресекла попытку Стаса тронуться.

Стас посмотрел на неё. В глазах Иры плясали весёлые чертики.

– Безобразия собралась нарушать? – Стас усмехнулся.

– Что-то вроде того. Ты мне вчера слова не дал сказать, а я, между прочим… Короче, слушай! – Ира пересказала приключения с Александром на обеде во вторник, а потом – разговор с ним в среду.

Стас слушал Иру с нарастающим энтузиазмом, и когда она завершила своё повествование сообщением о заветной мечте Александра, ей стало ясно, что впечатление, которое Стас производил в течение всего времени их знакомства, было лишь впечатление, которое он производил, и ничего больше.

– Чудная идея, попить чайку у Саши на ковре. Я тебя правильно понял? – на всякий случай, осведомился он.

– Правильно.

Стас взял мобильник и в единый миг превратился в Радного.

– Добрый вечер, Саша, – сказал он абсолютно бесстрастным голосом.

– Здравствуйте, Станислав Андреевич.

– Саша, у вас с Оксаной есть какие-либо конкретные планы на остаток сегодняшнего дня?

– Да, в общем-то, нет. Что-то случилось?

– Ну не так, чтобы случилось… Меня Ирина Борисовна проинформировала, что тебе не хватает чаепитий на ковре, которые одно время были чем-то вроде традиции.

После этой фразы, произнесённой ровным, спокойным, бесстрастным, тихим, но способным заглушить всё вокруг голосом, повисла недолгая – почти мгновенная – но чрезвычайно глубокая пауза.

– Кто Вас проинформировал???!!!

– Ирина Борисовна. А что, ещё кто-то мог?

– Не… ну… э… у… м…

– Саша, если помнишь, я тебе не раз говорил, что всё под контролем, и уточнял, что не у меня.

– Ну… э… у… м…

– Короче, если тебе действительно хочется возобновить традицию, то можно это сделать прямо с сегодняшнего вечера.

– Э… у… м… Вы серьёзно?

– Серьёзно.

– Да… у… м…

– Саша, я уже поставил в известность Ирину Борисовну, и мне кажется, что тебе будет проще, если я поставлю в известность и тебя. Я в курсе. Надеюсь, ненужно уточнять, в курсе чего?

– М… э… у… к… к… как…?

– Если интересно, я тебе расскажу как, но, естественно, не по телефону. Сейчас же считаю нужным добавить, что я в курсе не только, так сказать, формального факта. К слову, моё отношение даже к формальному факту отличается от общепринятого.