Глава 4
• 2018 •

Кристина

«Если постоянно оглядываться на прошлое, неминуемо начинаешь теряться в настоящем…» Еще одна нелепая мысль. Очень не вовремя. И болезненно правдиво.

Кажется, последние одиннадцать лет Кристина старательно жила мыслью о прошлом. Всегда одной и той же. Одно и то же закольцованное воспоминание, не дающее покоя.

Это случилось в сентябре. В самом начале месяца, когда прогретая земля еще не успела до конца остыть, а листья уже трепетали на шальном ветру воздушной позолотой, ловя на себе последние теплые лучи. Кристина помнила то лето: продержавшаяся с начала июня дождливая погода оставила в памяти ощущение от прикосновения ладони к запотевшему стеклу – липкое и холодное.

А сентябрь пылал. Плыл в облаке бронзового вечернего зарева и ждал, с устало-снисходительной улыбкой взирая на распластавшийся под ногами пестрый кленовый ковер.

Ждал нечаянного мгновения, чьего-то волшебного чуда, маленького и прекрасного.

Но чуда не случилось. Случилось другое…

Те выходные, после которых жизнь никогда больше не была прежней, они с родителями провели в деревне у бабушки. Старый просевший в землю домик, удивленно уставившийся распахнутыми ставнями вглубь заросшего сада. Ветхие яблони с отяжелевшими от плодов ветками. Деревянное крыльцо с облупившейся солнечно-желтой краской и старый седой кот. Пыльный сервант с фарфоровым чайным сервизом и крутобокий отполированный самовар.

Все это сохранилось в памяти далекими, помутневшими от времени образами, лишь терпкий, душистый запах нагретого дерева, смолы и красных яблок, которые они собирали с мамой в саду, до сих пор оставался рядом.

Темно-серые брюки Кристины еще сохраняли на себе седые волоски со спины бабушкиного кота: перед отъездом он долго терся о ноги Кристины во время прощания. Она заснула потом в автомобиле, убаюканная мирным перешептыванием радио и тихим разговором родителей.

Кажется, произошедшее после Кристина тоже увидела во сне. Неподвижно зависнув где-то в воздухе, точно поддерживаемая упругими нитями, она наблюдала все как-то со стороны, безучастно. Тяжелый бензовоз, вынырнувший из-за поворота прямо на встречную полосу, скрип шин, визг тормозов и страшный удар, буквально смявший их машину в груду покореженного железа…

Ветер шептал.

Послеполуденное солнце плавило лучами суетящийся в вечном движении город, но как-то вяло, неуверенно, словно лампочка в последние свои минуты. Что-то незначительное на первый взгляд – темнеющие облака на самой кромке горизонта, дуновения ветра, глубина и серость низкого неба – намекало, что через пару часов стоит ждать смены погоды.

Стеклянная дверь подъезда распахнулась, и Кейл стремительно вышла – почти вылетела из здания, все еще сжимая в побелевших от напряжения пальцах пластиковую ключ-карту лифта. Длинные полы блузки разметались следом, и в этот момент Кейл напоминала мечущуюся прекрасную белую бабочку-птицекрылку.

Ветер скользнул вдоль длинной улицы, мимо распахнутых настежь дверей магазинов и кафе, вверх, к стеклобетонным сверкающим пикам высоток, взвился, упал и, снова заходя на вираж, мазнул Кристину по лицу, пытаясь взбодрить.

Все, с высоты казавшееся игрушечным, внизу неожиданно преобразилось и приобрело масштаб. Центр Москва-Сити дыбился десятком строек, топорщился ограждениями, зиял раскопками. В сияющих стеклах башен, закрывавших небо почти полностью, осколками дробилось раскаленное солнце.

В воздухе стоял гул: рокот отбойного молотка, сигналы рабочей техники, зычные и нерусскоязычные крики рабочих. Пахло пылью, бетоном, раскаленным асфальтом и выхлопными газами. Обычный городской коктейль.

Машина обнаружилась за углом, припаркованной возле края тротуара. «Носатый» автомобиль с хищно вытянутыми узкими фарами. Цвета среднего между черным и темно-шоколадным. Стекло со стороны пассажирского места опустилось, и Кристина увидела за рулем Тимофея.

– Запрыгивайте, мадемуазель!..

Они коротко переглянулись с Кейл и за длившийся буквально секунду зрительный контакт, видимо, поняли каждая свое. Кейл прощально вскинула ладонь и, развернувшись, пошла обратно к зданию.

Внутри салона оказалось прохладно. Бесшумный кондиционер старательно гонял воздух и вместе с ним стойкие, но ненавязчивые запахи острой перечной мяты и терпкой лаванды. Оформленная светлым деревом панель управления в сдержанно-минималистичном стиле смотрелась дорого, а к обтянутым кожей пухлым сиденьям, казалось, прилипнешь, только присев на них.

– Куда прикажешь?

Кристина назвала адрес.

– Какая глушь… – Тимофей усмехнулся, но как-то необидно. – Это же за областью? Мне всегда было любопытно, как это одна часть города отделена от другой не-частью?..

По сравнению с тем, каким он был двадцать минут назад, сейчас Тимофей вел себя невероятно дружелюбно.

Автомобиль мягко тронулся с места, попетлял по коротким улочкам и, медленно набирая скорость, выехал наконец на полупустое шоссе.

В боковом зеркале какое-то время отражались крыши знакомых высоток, похожих на причудливые кристаллы, и Кристина наблюдала, как исчезает вдали хранящий свои, недоступные ей пока тайны деловой центр. А потом, когда башни исчезли из виду, перевела взгляд вперед.

– В неплохом вы районе живете, – не без легкой зависти сказала Кристина.

– Марка Меркулова, может, знаешь? – Он коротко взглянул на нее. – Занимается поставками импортного оборудования для предприятий пищевого производства. Можно сказать, даже курирует направление. У него договоры с крупными иностранными компаниями. Я его, хм, сын, Ирка – сестра, а Кейл не так давно стала супругой.

Кристина поперхнулась. Сколько же на самом деле лет так молодо выглядящей хозяйке квартиры?.. Но спросила другое:

– Кейл – это настоящее имя?

– Нет. Будешь смеяться. – Тимофей поймал ее недоуменный взгляд и по-лисьи прищурился. – Это ювелирный бренд. Дорогие безделушки для богатых дамочек. Но Оле нравится зваться на заграничный манер, так что да. Псевдоним. В общем, давняя история нелюбви к собственному имени…

– Я думала, ангелы не работают, – хмыкнула Кристина, запоздало припомнив, что действительно видела затейливый вензель логотипа ювелирного магазина где-то в интернете. – Ну или кто вы там? Гуру эзотерики?

– Типа того, – нехотя согласился Тимофей и добавил тягуче, нараспев, явно цитируя что-то: – И увидел Иаков во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней^[7]. Сначала восходят, понимаешь? Знаешь, что это значит? Что дом нам всем – земля, а небо только снится… – Он поглядел на Кристину, явно довольный произведенным эффектом. – На самом деле в определенных кругах больше разговоров об этих самых способностях, чем… самих способностей. Для кого-то снять головную боль – уже верх мастерства.

Кристина не стала спорить. Глядя в насмешливо прищуренные глаза Тима, она могла поклясться, что сказанное им – наполовину шутка. Даже несмотря на серьезность тона. И поэтому решила невзначай сменить тему:

– А в реальной жизни все эти ваши «земные потомки» кто? Тайная организация? Масштабный заговор там, мировое правительство?..

– Кто-то очень любит смотреть телевизор, не так ли?

– Вовсе нет! У меня тетка смотрит. Она любит всю эту ерунду, – Кристина осеклась, не зная, как Тим отреагирует на подобное заявление, но уголок его губ лишь слегка дрогнул в усмешке.

– Они профессионалы своего дела. Что наша жизнь, собственно? Триединство материи, энергии и информации. Каждый из нас по своей сути – точка пересечения этих трех течений. Люди со способностями все ощущают острее, в динамике, и могут предугадывать их изменение. «С чутьем», так про них говорят. Очень удачливые, успешные и способные. Например, если врачи, то высококлассные профессионалы, про таких в народе говорят «целители». Много творческих людей – писатели, режиссеры, музыканты, художники. Сообщества, конечно, есть, но больше факультативно, среди небольших групп людей, кому интересно. Понимаешь, мы «видим» друг друга и так.

Кристина вспомнила мелькнувшие цветные всполохи над головами новых знакомых и слова Кейл о каком-то «Небесном Огне».

– И вы никому не рассказываете?

– А ты бы поверила, если б я заявил, что вижу свет твоей души? Вот и я о том же.

Тимофей снова усмехнулся. Очевидно, подобное жонглирование словами доставляло ему удовольствие.

– А легенда? Откуда вы ее взяли?

– По мне, так она больше похожа на красивую сказку, чем на правду. Каким образом ты собираешься доказать мне или опровергнуть существование Бога и ангелов? Ученые объясняют некоторые сверхспособности повышенной мозговой активностью. Обычно наследственной. Мол, мозг работает больше, чем на привычные десять процентов. Просто в определенный момент, обычно в период созревания организма, нервные ткани трансформируются и приобретают новые свойства. Вроде инициации. Новое тело – новая жизнь… Редко, но иногда дар проявляется позже… Чего ты смеешься?

– Верить? Это же бред, ты понимаешь? – Кристина прикрыла ладонью улыбку, но немного нервического смешка сдержать все равно не удалось.

Тимофей пожал плечами.

– Ты сама ответила на свой вопрос…

Не сказав больше ничего, Кристина отвернулась к окну. Выходит, та цветная вспышка, которую она видела ночью в подворотне, вовсе не была игрой разума? Это была инициация?

Она попробовала прищуриться, вызвать перед глазами чувство расслаивающейся реальности, когда возникал свет, но ничего не смогла и бросила затею. Во всяком случае, эти люди пока ничего плохого ей не сделали, даже помогли. А уж во что верить, каждый волен решать сам…

Город расступался. Разбегался по сторонам дороги, приветливо кивал, кренился, покачивая крышами, и снова замирал за спиной, убаюканный тихой песней пробудившегося после сна ветра.

Ветер резвился с густеющими тучами, взбивая их в тяжелые комки серой шерсти, выстраивая из них облачные башни и неприступные стены, но пока его игра выглядела безобидно, несерьезно.

– А Алиса? – Кристина растерянно пыталась вспомнить, в каком контексте слышала это имя. Она снова повернулась к Тимофею, ища ответного взгляда, и внезапно почувствовала проклюнувшийся внутри росток холода.

Лицо его как-то неуловимо изменилось, потемнело, будто от упавшей тени, сделалось неподвижным, осунувшимся, враждебным. Встретившись с ним взглядом, Кристина невольно вздрогнула – жутко было видеть таким еще минуту назад широко и искренне улыбающегося парня.

– Тебя не касается, – сказал он подчеркнуто ровно. – Кейл любит болтать, но ты не особо слушай.

– Как скажешь, – пожала плечами Кристина, но мысль не выкинула. Она, точно семечко сорняка, упавшее в благодатную почву, уже проросла и пустила корни внутри нее, царапая тревогой и желанием оглянуться в поисках неизвестной, поджидающей за углом опасности.

Настойчивые солнечные зайчики, дрожащими пятнами собравшиеся на стекле, дрогнули и сверкнули вдруг особенно ярко, и Тимофей раздраженно откинул солнцезащитный козырек. Все время с момента неудачно оброненной фразы он молчал, сосредоточенно-отстраненно уставившись вперед, на убегавшую под колеса белую ленту дорожной разметки.

Когда молчание слишком затянулось, Кристина перевела на него осторожный взгляд.

Темные волосы, белое лицо с высокими, чуть заостренными скулами, тонкая линия рта с немного припухлой нижней губой. Поймав ее взгляд, Тимофей отвел глаза.

– Тим? – осторожно позвала Кристина. – Что с ней случилось?

Выражение лица, плотно сжатые губы, скрытые за темнотой очков глаза – все как-то незаметно, едва уловимо изменилось при этом. Он дернул плечами, старательно пытаясь спрятать движение под пологом незначительной небрежности.

– Уехала к родственникам. В Рязань или куда-то там. И не предупредила.

– Разве так бывает, когда встречаетесь?

– А ты у нас эксперт по отношениям?

Кристина притихла. Тимофей неожиданно продолжил:

– Просто Москва не для всех. Она это быстро поняла. И хорошо, что вообще поняла.

Кристина уловила в его словах… не обман даже, а недоговоренность, но смолчала. Желая занять себя, откинула козырек и, оттянув веко, стала рассматривать себя в зеркале. Синяки под глазами после двух бессонных ночей; губы потрескались, покрывшись некрасивой белесой корочкой. Кристина попробовала расчесать волосы пальцами, но быстро сдалась – бесполезно.

Солнце сверкнуло из-за дома резко и прицельно. Тимофей опустил козырек. На Кристину он нарочно не смотрел. Скользнув по козырьку взглядом, она увидела пришпиленную булавкой фотографию.

– Это Алиса? – неожиданно даже для самой себя спросила.

Цветной снимок. Яркий, но не профессиональный, просто на телефон. Не то парк, не то просто цветущая зеленая изгородь, и девушка в нежно-розовом платье, но с дерзкой рваной стрижкой и высветленными прядями. По-детски круглое лицо в мелких родинках. Упрямая и чуть удивленная дуга бровей. Из косметики – только блеск на губах.

Из-за какой-то детской непосредственности, сквозящей в образе, девушку можно было спутать с подростком.

– Может, она тоже… – Кристина сомневалась, стоит ли произносить мысль вслух, но раз уже начала, то имей смелость закончить. – Может, ее похитили, как и меня?

Вспомнился рассказ одногруппника про секту и черные мессы в стенах заброшенной больницы. Той самой, ховринской. И снова по спине прошел зловещий холод.

Тимофей захлопнул козырек и напрягся, подбираясь словно в ожидании удара. Каждым сантиметром кожи Кристина чувствовала его неприязнь. Так не может оставаться незаметным прикосновение раскаленных игл к коже.

– Нет. Точка. Закрыли тему. Если хочется думать о маньяках, лучше потешь себя мыслью о чудесном спасении. Ну и подумай, что будешь делать дальше. Заява – это само собой. Если правда уверена, что не стала жертвой тупого прикола от обкурившихся одногруппников. Ты же уверена?

Кристина не ответила, и Тимофей хмыкнул:

– А от меня отстань. По-хорошему.

Он стиснул зубы, напряженно глядя на дорогу.

Кристина видела, как сжались до белизны его пальцы, натянулись под кожей мышцы на руках и застыло в немом ожесточении лицо. В эту минуту Тимофей показался ей совсем незнакомым, чужим, отстраненным, впрочем, таким он и являлся для нее. Лезть в душу незнакомому человеку оказалось не лучшей идеей.

Но она не могла простить ему резкости. Он не имел права осуждать ее. Он не мог – даже, возможно, не хотел – понять. Ведь Кристине действительно было страшно. До оцепенения, до дрожи, до холода в груди, когда сердце пропускает не один, не два удара и каждый раз будто норовит заглохнуть насовсем.

Как мучительно не хватает воздуха и кажется, что вокруг – лишь тугой, враждебно пустой вакуум, и ты задыхаешься, в замедленном воспроизведении видя, как безвольно оседает на асфальт подломленная знакомая фигура.

«А если с ним тоже случилась беда?!»

Почему-то эта мысль не приходила Кристине в голову раньше.

«Если Артем пропал и сейчас находится где-то не лучше того заброшенного места, а я даже не подозреваю об этом?..»

Железный кулак снова крепко стиснул все внутри, заставляя спину покрыться холодной испариной. Кристина сжала ладонь, больно впиваясь ногтями в кожу.

«Все будет хорошо, – мысленно уговаривала она себя. – Все будет хорошо, иначе просто никак…»

– Завези меня кое-куда. Если тебе не трудно, – стараясь, чтобы голос не дрожал, произнесла девушка, готовясь встретить ответным ударом любой выпад, но Тимофей лишь коротко кивнул после недолгой паузы. И вновь спросил адрес.