© Екатерина Ландер, текст, 2025

© ООО «ИД „Теория невероятности“», 2025

Я знаю: за гранью, где исчезает всё, есть ромашковое поле.

Там мы и встретимся.

Не вспыхнуть ей было невмочь, Но мрак она только тревожит: Так бабочка газа всю ночь Дрожит, а сорваться не может…

Иннокентий Анненский «Бабочка газа»

Предисловие

Если задуматься, то любое творчество – это интерпретации темы жизни и смерти.

Справедливо будет сказать, что «Теория газового света» – самая хлесткая, злая и неочевидно автобиографическая книга, которую я написала.

Она про смерть, повлекшую за собой безумие. И про безумие, обернувшееся многими смертями.

Это роман-инверсия, роман-иллюзия, роман-лабиринт по закоулкам израненной души.

Но самое главное – это история о любви. О любви наперекор смерти…

О том, что, несмотря на кажущееся отчаяние, свет во всем происходящем есть. И далеко не всегда – газовый.

Пролог
• 2017 •

Алиса

Прошло сорок минут с того момента, как на Москву обрушился еще небывалый для этого лета ливень. И двадцать, как Тимофей остановил машину у обочины, приказав выходить прямо сейчас, если ее что-то не устраивает. Конечно, сгоряча. Но Алиса так яростно хлопнула дверью, что он тут же ожесточенно вдавил педаль газа и скрылся вдали, оставив ее одну в незнакомом районе.

В сизых вечерних сумерках машины мчались по шоссе мимо бредущей вдоль края полосы девушки. Потоки воды разлетались из-под колес и, захлестывая друг друга, заливали ноги. Встречные огни слепили глаза, а в душе пронзительной чернотой расползалась едкая, щемящая пустота, и слезы текли уже непроизвольно, смешиваясь с размазанной по щекам тушью. Пару раз Алисе сигналили, но с дороги она не уходила. Может, оно и к лучшему: если повезет, кто-нибудь наедет на нее, не заметив или не справившись с управлением. Тогда всем страданиям придет конец…

– Девушка, у вас все в порядке? – И все-таки Алиса вздрогнула, когда в пяти шагах от нее притормозила заурядная иномарка. Стекло опустилось, из полумрака салона показалась голова водителя. – Могу чем-то помочь?

Мужчина пытался перекричать дождь, но слышно все равно было через слово.

«Можешь. Свалив отсюда!» – хотела огрызнуться Алиса. Даже рот открыла, глаза сощурила презрительно, но склизкий горький комок, вставший поперек горла, дернулся. Она опять заплакала. А еще, будто назло, чтобы прикончить, пришла мысль: «До чего жалко выглядят эти кривляния. Одна на городской обочине, в раскисших балетках и облепившем тело легком платье… Да этот мужик бог весть что о ней подумал!»

Незнакомец включил аварийку, вышел под проливной дождь и хлопнул дверью. Чертыхаясь, выудил что-то из багажника и, подойдя, накинул Алисе на плечи развернутый плед, который, казалось, тут же намок и потяжелел, начав неумолимо тянуть ее к земле.

– Где живешь? Подброшу тебя до дома.

Она поколебалась, но все-таки сказала:

– Общага на Соколе. С-спасибо. – Зубы выбивали непроизвольную дробь.

Мужчина кивнул. Ему было слегка за тридцать на вид. Острые от излишней худобы, но приятные черты лица, кольцо на безымянном пальце. Алиса пригляделась: на заднем сиденье виднелось детское кресло с парой игрушек. Значит, семейный. Сжалился над бедной дурочкой, поэтому и остановился.

Остатки опасений в последний раз смутно дернулись где-то глубоко внутри, но Алиса подавила их, поспешно запрыгивая в салон и оставляя дурные предчувствия позади вместе с мерзким, кислотным дождем.

Спаситель представился Кириллом.

Он улыбался, шутил, бодро настраивая регуляторы в системе отопления, переключал музыку и мельком поглядывал на Алису. Усмехался. Дружелюбно, с сочувствующим пониманием. Совсем чуть-чуть покровительственно. Алиса зачарованно смотрела, как покачивается в мягком полумраке салона его белая и широкая, будто у Чеширского Кота, улыбка, очень контрастирующая с темным крылом волос.

Чем дольше они ехали, тем спокойнее становилось на душе. В конце концов потоки теплого воздуха прогнали дрожь и испарили влагу окончательно. Теперь нежную кожу под глазами стягивало от высохших едких слез.

Конечно, она все рассказала. Он не мог не спросить – хотя бы из вежливости, из здорового человеческого любопытства или чтобы разрушить стойкую, гнетущую тишину между двумя незнакомыми людьми. А у нее так легко полились в ответ слова, что Алиса даже не ожидала.

– С парнем поссорилась. – Она непроизвольно хлюпнула носом, тут же утерла его ладонью и дополнила вступление подробным рассказом о твердолобости и эгоистичности своих ровесников в частности и всех мужчин в общем.

– Бывает. – Кирилл понимающе усмехнулся и закурил, приспустив стекло.

А Алиса внезапно осознала: с высоты его возраста такие патетичные речи звучат глупо. Наивно. Жалко.

В приоткрытое окно ворвались ветер и шум улиц. Тут же стало холодно, голые руки покрылись гусиной кожей. Спохватившись, Кирилл выкинул сигарету и вернул стекло на место. Вновь сделалось тихо, даже камерно. И, как ни странно, уютно. Даже в неловкой тишине.

– Что это? – спустя долгое время Алиса наконец подала голос, подцепив из подстаканника сложенный лист бумаги. По нему тянулись ровные, как пульс покойника, строки. – Пусть наши крылья за спиной так похожи на крылья птицы, но нам не справиться, не уйти, не остановиться… – прочитала она. – Твое?

– Подруги, – нехотя ответил Кирилл.

Прошла, наверное, минута в молчании. Кирилл встрепенулся и вдруг с деланым оживлением произнес:

– Покатать тебя по городу? Поболтаем. Обсудим стихи, раз ты такое любишь…

Алиса не заметила, как они оказались в незнакомом районе где-то на окраине. Старом, застроенном типовыми серыми «панельками». Не обшарпанном – просто казалось, время здесь остановилось, несмотря на разверзшуюся в стороне стройку. Дождь кончился, тучи отмело прочь. На розоватом горизонте тлела гигантской красно-белой сигаретой труба промышленного комплекса. Свежо пахло озоном и мокрыми листьями. И вид был… прекрасный.

Алиса обвела взглядом открытый балкон, на который они поднялись в поисках места, где можно уединиться и поговорить. Под ногами, семью этажами ниже, прямо возле стен недостроенного здания, раскинулся безлюдный ночной парк, прорезанный далекими фонарями. Алиса стащила с высохших волос резинку, потрясла головой и откинулась на опасно дрогнувшие перила, занося телефон для нового селфи. Колыхающаяся листвой бездна далеко внизу приветливо распахнула объятия, будто призывая прыгнуть.

«Посмотрим, что теперь скажет Тим…»

Телефон издал звук щелкающего затвора фотокамеры.

Очередной зернистый снимок, мигнув на прощание темным квадратиком, улетел в ВК. Хотелось подписать публикацию строчками из прочитанного в машине стиха. Алиса зажмурилась, повторяя его одними губами:

 
– Пусть наши крылья за спиной так похожи
на крылья птицы,
Но нам не справиться, не уйти, не остановиться.
Не каждым днем, но секундами измеряется вечность.
На грани простора, судьбы за мечтою мы мчим
по встречной.
 

Практически тут же Алису нагнал сигнал – высветилось окошко сообщения со знакомой аватаркой пользователя: Тимофей Меркулов.

«Где ты???»

Три вопросительных в конце. Пять обвинительных в уме.

 
Как всегда, неудачно наполняя душу пустыми словами,
Наши годы летят, а мы с ними бродим кругами.
Ноги шаркают, спины сгорблены, а глаза сверкают,
Силой свергнуты вниз, мы летим, забывая ворота рая,
Что захлопнулись вслед, – мы почти что того заслужили.
Одинокие ночью, вдвоем, в коридорах пустой квартиры…
 

Алиса усмехнулась и смахнула уведомление. Оторвав взгляд от экрана телефона, она с особенным, почти злорадным наслаждением вдохнула прохладный воздух. Все-таки мегаполис для всех разный. Для кого-то яркий, безумный, звенящий пронзительной музыкой улиц, клубов и дискотек. А для кого-то вот такой – тихий, полудремлющий в сладких грезах; с сахарно-розовыми, сотканными из искристой дымки рассветами, серыми крышами глухих спальных районов и огненными шпилями знаменитых столичных высоток…

Умирать больше не хотелось, как два часа назад. Хотелось начать новую жизнь. Желательно с запоминающихся ощущений… Еще одна СМС пришла, отозвавшись короткой вибрацией. Тим. Черт тебя дери!

«Злись. Пиши. Теперь твой черед. А месть, как известно, – блюдо, которое подают холодным…»

 
Пустота сжимает холодными стальными тисками душу,
Я почти умираю, я почти никому не нужен.
Разве небу, что за тучами мрака в окне, —
Так оно где-то там, вдалеке…
 

Негромкие звуки за спиной прервали ее раздумья. Шаркнули шаги.

Кирилл

Кирилл приблизился к девушке. В одной руке он держал пластиковые стаканы и бутылку недорогого вина, купленного в круглосуточном ларьке: пара комплиментов толстой продавщице побороли запрет на продажу алкоголя в ночное время. В другой…

Металл жег ладонь, словно одно прикосновение к нему могло вызывать боль. Сглотнув пронзительно-острый игольчатый комок в горле, Кирилл крепче сжал рукоять ножа. Пьянящее чувство близости к Силе нитью притянуло его к балкону, не давая отступить.

 
Нет и не было смысла в пустом бесконечном поиске.
Что мне жизнь, если только вина играет на аккордах
совести?
Зазывая, маня, завлекая к себе; я в таинственной мгле,
Только тайна не лучше стрихнина с мышьяком в помеси.
 

– Алис? – тихо позвал он.

Девушка вскинула голову, в радостном ожидании поворачиваясь навстречу. И даже не вскрикнула…

 
Я уже давно задыхаюсь, я от боли разбужен.
Я почти умираю, я почти никому не нужен…
 

Удар пришелся точно куда надо. Кирилл отвернулся, прислушиваясь к ощущениям.

Он не знал наверняка, что должно было произойти, будь эта девушка той, кто ему нужен, но понял: в этот раз снова ничего не вышло. Зов Силы постепенно утихал, медленно растекаясь темной лужей на полу. Вывалившийся из руки телефон Алисы лежал с ней рядом экраном вниз, весь в бетонных крошках незаконченной стройки.

Кирилл отпихнул его в сторону носком ботинка, поднял и застыл, несколько секунд бессмысленно глядя на экран, зажегшийся фотографией улыбающейся парочки. Девушка с этого фото теперь неподвижно вытянулась возле его ног, запрокинув голову к небу. Но он уже не обращал на нее никакого внимания.

«Когда же это все наконец закончится?..»

– Ангеле Божий, хранителю мой святый, живот мой соблюди во страсе…^[1]