Глава 7
• 2018 •

Кристина

Погода всегда любила устраивать парадоксы. Вопреки уверенному вранью метеорологов, капризничала и хмурилась тучами, своевольно меняя циклон на антициклон, а солнечную жару утром превращала в нескончаемый дождь вечером.

Сейчас все тоже шло наперекор прогнозу: небо завалилось набок, морщилось складками, теряя свои обычные яркие краски, и казалось рыхлым, густо посыпанным асфальтовой крошкой.

А на земле, наоборот, насмехаясь над всеобщей логикой, искрилась в лужах дрожащая темно-фиолетовая небесная синь. Холодные дождевые капли барабанили по стеклу, прохаживаясь задумчивым перебором.

Запасные ключи, по старому укладу, заведенному мамой, хранились у Леонтьевых. И на том спасибо! Ее собственная сумочка с нехитрым девичьим набором помада – зеркальце – ключи – мобильник сделала ручкой, растворившись в утреннем тумане сегодняшнего дня, но, по сравнению с другими неприятностями, которых удалось избежать, потеря телефона казалась сущей ерундой!

Артем оказался понятлив: нерешительно затормозил у подъезда, пока Кристина доставала из кармана ключ. Почти всю дорогу они прошли в одиноком молчании – каждый замкнутый в своей собственной непрерывной тишине. Тем более они ни разу не упомянули случившееся вечер назад во дворе. Чувствуя в молчании Кристины угрюмое нежелание общаться, Артем не стал напрашиваться в гости.

А может, вспомнил, что совсем недавно она не хотела рассказывать ему, где живет.

Квартира была пуста.

Тетка, по-видимому, еще днем укатила на все выходные в деревню к любимому ненасытному огороду, заодно прихватив заросли рассады, а две старшие двоюродные сестры, воспользовавшись внезапно обретенной свободой, уехали с друзьями на очередную дискотеку.

Дом встретил хозяйку равнодушным молчанием, слепо глядя внутрь пустого подъезда черным дверным глазком. То ли убаюканный разыгравшейся непогодой, то ли просто вредный, замыкающийся в себе даже от краткосрочного одиночества, он упрямо игнорировал все ее печальные вздохи.

21:00

Электронная коробка часов на телевизоре коротко подмигнула, когда невидимая рука в который раз со всей ответственностью переставила составляющие цифры палочки.

Переодевшись в домашнее, Кристина заварила чай и села за рабочий стол в комнате. Темнота за спиной слабо вздрогнула под голубоватым мерцанием старого ноутбука. Отхлебнув из кружки, Кристина вздохнула и решительно ввела в поисковик нужный запрос.

«Все религиозные секты ссылаются на Библию как на основной источник своего вероучения, но произвольно подбирают и извращают смысл вырванных из контекста цитат для доказательства нужных положений…»

Среди строк мелькали незнакомые малопонятные слова: трансцендентальная медитация, неоведантизм, теософия, «живая этика», пока усталый взгляд случайно не выхватил из потока информации одно название – «Небесное Око», очень созвучное с тем, о чем рассказывала днем девушка со странным именем.

Кристина кликнула на картинку. Данных оказалось мало, но, покопавшись на паре форумов, она нашла несколько сообщений. Поговаривали, адепты секты убеждали окружающих в своем особенном происхождении от ангелов. Они верили, что способны превращаться в воронов, поклонялись некоему очищающему Небесному Огню, а также совершали оккультные обряды и жертвоприношения в местах скопления Силы…

Время шло. Часы на стене с монотонным тиканьем отмеряли уходящие секунды. За окном давно стемнело, шумная компания, галдящая у подъезда, успела убраться восвояси. Разбежались, словно рассыпанный горох, гонявшие на площадке мяч дети. Медленно, одно за одним, в соседнем доме зажглись окна, а Кристина, как загипнотизированная, смотрела в экран, листая вкладки.

Картинки заброшенных подвалов, одна мрачнее другой, сменялись на экране. Кристина чувствовала неприятное напряжение, холодком пробиравшееся до шеи вдоль спины. Вычерченные на стене знаки, обрывки одежды, старые матрасы, раскиданные на полу следы пребывания людей, давящие потолки, пепелища костров, мертвые тела животных, кровавые рисунки.

«Некоторое время она базировалась в подвале заброшенной больницы в Московской области, но после исчезновения нескольких местных жителей, причисленных к секте, ее следы оказались потеряны, а лидер остался неизвестен. Однако до сих пор в некоторых местах, где последний раз видели пропавших людей, находят символ секты…»

«– Наши напились в хлам, стали рваться, типа мы сейчас сами поедем в Ховринку, кто не зассал, давайте с нами. Они че-то курили не то…

– Я вообще плохо помню, что вчера было. А ты?..

– Мы до утра просидели, часов до трех. Ты потом отказалась, чтобы я тебя проводил, сама домой ушла. А может, и не домой. Юлиан с компанией примерно в то же время свалили. Ты этого не помнишь?

– Я помню, что оказалась одна в заброшенной больнице! И что кто-то преследовал меня, а потом напал!

– Тебе что-то сделали? Ударили? Попытались изнасиловать?..

– Я… Я не знаю… Ты слышишь меня вообще? Я просто оказалась на другом конце города фиг знает почему!

– Пойдешь в полицию?

– А что я им скажу? Здрасьте, мы с одногруппниками отметили конец года, помогите восстановить события пьянки?!

– Ну телефон-то у тебя украли…

– Дело явно не в телефоне».

Слова недавнего диалога мелькали в голове, то всплывая откуда-то из глубины мыслей, то вновь ныряя туда, как в бездну. Кристина надеялась, что разговор с бывшим одноклассником что-то прояснит, но запуталась еще сильнее. Только одно она знала точно: дело было вовсе не в телефоне, а в ней… И в том свете вокруг фигуры преследователя, о котором она умолчала при встрече с Артемом.

Сила… Ангелы…

«Ладно, хватит!»

Кристина захлопнула крышку ноутбука и откинулась на спинку кресла, с наслаждением потирая усталые глаза. Веки слипались, голова сделалась тяжелой, а шея – неповоротливой. Очень клонило в сон. Не включая свет и не расстилая постели, Кристина прошла к дивану и рухнула на подушки.

Знакомый до последней трещинки потолок навис над головой пустым экраном, по нему лениво бродили отсветы. Затем веки потяжелели и медленно сомкнулись. А цветные отсветы остались…

…Возможно, навеянный прочитанными статьями, а может, просто возникший из подсознания дурацкими ассоциациями, Кристине привиделся ворон. Вторгся посреди еще не начавшегося сновидения размашистой черной кляксой.

Края его силуэта темнели и оплывали подобно чернилам под залившей их водой, но не теряли форму, а обретали все новые грани, проявляясь, словно мгновенная фотография на листке полароида.

Ворон пропорхнул мимо, чуть не задев жестким пером кончик Кристининого носа, на миг загородил собой все обозримое пространство, сверкнул полированным желтым глазом и исчез.

Кристина машинально обернулась следом, но вместо птицы увидела облепленный струящимися ватно-кучевыми облаками небосвод. Вдали неясной зубчатой кромкой темнели вершины леса.

Вокруг был пустырь. Выжженный солнцем, песчано-желтый, явно давно заброшенный. А сама Кристина оказалась стоящей посреди него, возле глинистой, размокшей от недавнего дождя колеи, ведущей к руинам усадьбы.

Несколько корпусов. Центральный обращен входом к воротам. Покосившийся навес перевернутой галкой топорщится над пустынным крыльцом. Закопченные окна с выломанными наружу рамами, крыша местами просела и сложилась внутрь, точно у хрупкого карточного домика. Разбитая дорожка, когда-то мощенная крупным булыжником, ведет за разросшиеся ели, в глубину неухоженной территории.

В стороне, в круге выжженно-черной земли, виднеется обугленный остов второго здания – продолговатого и прямого, от которого остались уже лишь недогоревшие зубья-доски, торчащие пиками откуда-то из впалой глубины, и каменный фундамент.

Следы пожара старые, едва различимые, но очевидные. Даже сам гигантский дом-особняк осознает это, угрюмо пряча телесные и душевные раны под сводами теней и в хмурых заколоченных окнах.

Повинуясь внезапному порыву, Кристина сделала шаг вперед. Ветер, свободный, буйный, хлестнул в спину, разворошил волосы, набрасывая их на лицо. Старая калитка натужно скрипела в петлях, непримятая трава шлепала хвостами-метелками по ногам. Под подошвами ботинок хрустел битый кирпич и несуразный, чужеродный пластиковый мусор.

Дом смотрел в упор, жадно и зло, точно призрак, обозленный нарушенным покоем, но не двигался. Лишь темнел скособоченными стенами, зиял пробитой кирпичной кладкой, шелушился отсохшей штукатуркой, цеплял взгляд паутиной и пылью. Чернел кромешным мраком внутри.

Дом отрицал свет в принципе. Солнечные лучи скользили по его шершавым бокам, но словно не замечали его, обходя стороной.

Обогнув крыльцо, Кристина приблизилась к стене. Рассохшееся окно было наполовину забито фанерой и подперто чем-то тяжелым изнутри, но из глубины, сквозь узкую щель в просвете между стеной и загородкой, в потусторонней мертвой тишине, слышался тоскливый тонкий плач.

– Здесь кто-то есть? – глупый вопрос не мог не сорваться с онемевшего языка полностью.

Из неразличимой темноты на нее смотрел кто-то. Кто-то замер и поднял голову, глядя прямым, несомненно направленным именно на Кристину взглядом.

Что-то резко обхватило ее за плечи, оттаскивая назад. Между двумя ударами сердца.

А затем на сознание обухом опустился мрак, и незнакомый голос произнес:

«Добро пожаловать!»

Сквозь клочья тумана, забившего горло, Кристина почувствовала, что выныривает наружу. Так же резко, отрывисто… страшно.

23:00

Сознание – это ком. Помесь мыслей с невероятным бредом, снов – с реальностью, а реальности – с жуткими кошмарами.

Комнаты узкие, давят, обнимают друг друга углами, стараясь заключить пространство в изломанный круг. У каждой – слепой взгляд внутрь, на собственные бездушные органы мягкой мебели.

«Хватит!» – надломленно прошептала Кристина, выбегая в темную прихожую. Дверь лениво подалась наружу. В подъезде стало лучше, но не сильно.

Слева – слепая кишка коридора, змея лифтовой шахты; узкое квадратное окошко залито бледно-серебристым светом. Он покорно ложится под ноги, расстилаясь дорожкой по усыпанной крошками и мелким мусором подъездной плитке.