– Хорошо, – согласился Вольский. – Чернов идет с нами. Соколов, вы связываетесь с Москвой и организуете наш вылет. Светлана, проверьте всю доступную информацию о норвежском объекте. Чжан Ли, продолжайте анализ текстов. Анна и Чернов, подготовьте всё необходимое оборудование и оружие. А я… – он посмотрел на папку с записями Громова, – я изучу эти материалы. Возможно, профессор оставил нам больше подсказок, чем мы думаем.

Совещание закончилось, и все разошлись выполнять свои задачи. Вольский остался один в конференц-зале, погрузившись в изучение заметок Громова. Записи были обширными, иногда запутанными, с многочисленными перекрестными ссылками, сносками и пометками на полях. Видно было, что профессор десятилетиями собирал информацию из самых разных источников – древние тексты, мифы, археологические находки, странные погодные явления, зафиксированные в исторических хрониках.

Особое внимание Громов уделял так называемым "наследникам" – людям, в чьей ДНК предположительно сохранились гены гиперборейцев. Согласно его теории, эти люди обладали особой чувствительностью к атмосферным явлениям, необычными способностями к адаптации в экстремальных климатических условиях и характерными физическими чертами.

Вольский с растущим дискомфортом обнаружил, что многие из этих характеристик подходили к нему самому. Его необычайная чувствительность к изменениям погоды, которая сделала его талантливым метеорологом. Его способность выживать при экстремально низких температурах, которая не раз удивляла коллег во время экспедиций в Арктику. Даже его физические характеристики – высокий рост, светлые глаза, особая структура костей, выявленная при медицинском обследовании после несчастного случая в Альпах.

В разделе, посвященном гибели его семьи, Вольский наткнулся на шокирующую гипотезу Громова. Профессор считал, что та внезапная снежная буря в Альпах, погубившая жену и дочь Вольского, не была случайной. Она могла быть вызвана неосознанной активацией одного из малых "узлов" гиперборейской сети – своего рода миниатюрной версии основного механизма. И спровоцировать эту активацию мог сам Вольский, находясь в состоянии сильного эмоционального стресса после серьезной ссоры с женой, произошедшей накануне трагедии.

"Наследники несут в себе не только дар, но и проклятие", – писал Громов. – "Их эмоциональное состояние может неосознанно влиять на климатические процессы, особенно вблизи древних артефактов. Возможно, именно поэтому гиперборейцы так тщательно обучали контролю эмоций, что отразилось в легендах о 'бесстрастных северных богах'".

Вольский захлопнул папку, чувствуя, как холодный пот выступил на лбу. Мысль о том, что он сам мог каким-то образом вызвать бурю, убившую его семью, была невыносимой.

"Это бред", – сказал он себе. – "Научно недоказуемая гипотеза."

Но где-то глубоко внутри проснулось сомнение. Он вспомнил тот день перед трагедией, страшную ссору с Наташей, его угрозу уйти и забрать Соню с собой, ярость и отчаяние, которые он испытывал. И то, как неестественно быстро сгустились облака над горами, как стремительно налетела буря, словно направляемая чьей-то волей…

Стук в дверь прервал его мучительные размышления.

– Войдите, – хрипло произнес он, быстро собирая разбросанные по столу бумаги.

В конференц-зал вошла Анна: – Хотела сообщить, что наши сборы почти завершены. Вылет завтра в 08:00, если погода позволит. – Она внимательно посмотрела на него. – С вами всё в порядке? Вы бледный.

– Да, всё нормально, – Вольский попытался улыбнуться. – Просто… много информации для осмысления.

Анна кивнула: – Понимаю. Вся эта ситуация выходит за рамки обычного опыта. Древние механизмы, контролирующие климат, таинственные ключи, "наследие крови"… Звучит как фантастический роман.

– И тем не менее, мы здесь, в центре этого "романа", – горько усмехнулся Вольский. – И от наших действий зависят миллионы жизней.

– Именно поэтому нам нужно сохранять ясность мышления, – твердо сказала Анна. – Не позволять эмоциям и сомнениям влиять на решения. Особенно вам, как руководителю миссии.

Вольский внимательно посмотрел на неё: – Вы действительно верите во всё это? В то, что я как-то связан с древней цивилизацией? Что мои "видения" – не просто галлюцинации, а какие-то наследственные воспоминания?

Анна помолчала, обдумывая ответ: – Я верю в факты. А факты говорят, что амулет реагирует на вас необычным образом. Что вы имели опыт, схожий с тем, что описывал Дмитрий Ковалев после контакта с кристаллом. Что механизм каким-то образом влияет на климат, и этот эффект усиливается. – Она пожала плечами. – Я не знаю, что именно связывает вас с этим механизмом, но связь определенно есть. И сейчас это наш главный ресурс.

Её практичный подход немного успокоил Вольского. Анна не требовала от него верить в мистические теории, она просто признавала наличие необъяснимых фактов и была готова работать с ними.

– Спасибо, – искренне сказал он. – Ваш рационализм помогает сохранять почву под ногами.

– Рада быть полезной, – она слегка улыбнулась. – А теперь предлагаю вам отдохнуть перед вылетом. Завтра будет тяжелый день.

Когда Анна ушла, Вольский снова открыл папку Громова, на этот раз на разделе, посвященном норвежскому святилищу. Согласно записям профессора, святилище представляло собой древний каменный круг на вершине горы, возвышающейся над фьордом. В центре круга стоял вертикальный камень – менгир, ориентированный точно на Полярную звезду. По легенде, в день зимнего солнцестояния луч света от восходящего солнца, проходя через специальное отверстие в одном из камней круга, падал на символ, высеченный на менгире, и "пробуждал силу предков".

Громов считал, что этот менгир был своего рода антенной, связывающей локальный "узел" с главным механизмом в Сибири. И где-то там, в святилище, должен был находиться первый Ключ Равновесия.

Вольский закрыл папку и потер глаза. Несмотря на скептицизм, он не мог отрицать, что версия Громова имела внутреннюю логику. Если допустить существование древней высокоразвитой цивилизации, обладавшей технологиями контроля климата, то система распределенных "узлов", связанных с центральным механизмом, была бы эффективным решением для глобального воздействия.

Он достал амулет и внимательно изучил его. На первый взгляд – обычный кусок металла с выгравированным символом. Но при ближайшем рассмотрении становились заметны микроскопические узоры на поверхности, сложная структура сплава, необычный блеск. Материал не был похож ни на один известный Вольскому металл.

Он осторожно провел пальцем по восьмилучевой звезде в центре. Металл потеплел под его прикосновением, и на мгновение ему показалось, что символ слабо засветился голубоватым светом. Но, возможно, это была просто игра воображения, усиленная усталостью и стрессом.

Вольский решил последовать совету Анны и отдохнуть перед завтрашним вылетом. Он спрятал амулет в карман и направился к своей комнате, не подозревая, что за ним внимательно наблюдают чьи-то глаза, скрытые за линзами камер наблюдения.

Ранним утром база гудела как встревоженный улей. Вылет на военном самолете был подтвержден, несмотря на ухудшающиеся погодные условия. Температура снаружи опустилась до минус шестидесяти, а скорость ветра превышала сто километров в час.

Вольский наблюдал за последними приготовлениями в снаряжательной комнате. Анна и Чернов проверяли оружие – компактные, но мощные пистолеты и автоматические карабины, специально адаптированные для работы при экстремально низких температурах. Светлана и Чжан Ли упаковывали научное оборудование – сканеры, спектрометры, устройства для анализа и документирования находок.

– Надеюсь, мы не опоздали, – пробормотал Чжан Ли, аккуратно укладывая в кейс миниатюрный лингвистический анализатор собственной разработки. – Судя по данным спутников, аномалия расширяется с ускорением. Если так продолжится, к концу месяца половина Европы окажется во власти экстремальных холодов.

– Мы успеем, – твердо сказала Светлана, хотя в её голосе чувствовалась неуверенность. – Должны успеть.

В этот момент в комнату вошел Соколов: – Плохие новости. Только что получил сообщение из Москвы. В Норвегии зафиксирована активность "Чистой Земли" именно в том районе, куда вы направляетесь.

– Они знают о святилище? – встревоженно спросил Вольский.

– Похоже на то. По данным разведки, группа из пяти-семи человек, вооруженных и хорошо экипированных для арктических условий, была замечена в окрестностях фьорда Согне. Это именно там, где, по координатам Громова, находится древнее святилище.

– У них есть преимущество во времени, – нахмурилась Анна. – Мы должны быть готовы к тому, что они доберутся до ключа первыми.

– Или попытаются помешать нам его найти, – добавил Чернов. – Судя по их нападению здесь, они настроены решительно.

– В таком случае, мы должны быть еще более решительными, – сказал Вольский. – Соколов, есть ли возможность получить поддержку от норвежских властей?

– Ограниченная, – покачал головой тот. – Ситуация с погодой в Норвегии почти такая же катастрофическая, как здесь. Большая часть ресурсов брошена на эвакуацию населения из северных районов. Но я связался с нашим посольством в Осло. Они обещали организовать транспорт от аэродрома и базовую поддержку.

– Этого должно хватить, – кивнул Вольский. – Мы не можем терять время. Когда транспорт будет готов?

– Снегоходы уже ждут у главного выхода. До аэродрома Алыкель примерно два часа езды в этих условиях. Самолет должен прибыть через три часа, если погода не ухудшится еще больше.

Вольский кивнул: – Тогда выдвигаемся немедленно. Лучше подождать на аэродроме, чем рисковать опоздать.

Они быстро завершили сборы и, облачившись в специальные арктические костюмы, способные защищать от экстремальных температур, направились к выходу. Снаружи их ждали пять тяжелых снегоходов, подготовленных для путешествия через заснеженную пустыню.

– Держитесь в пределах видимости друг друга, – инструктировал Соколов. – Если кто-то отстанет или заблудится в этих условиях, шансы на спасение будут минимальны.

Вольский сел на ведущий снегоход, проверил систему навигации и связи. Остальные члены команды заняли свои места на других машинах. Соколов подошел к Вольскому для последнего напутствия:

– Удачи вам. И помните – база "Пороз" всегда на связи. Если возникнут проблемы, мы сделаем всё возможное, чтобы помочь.

– Спасибо, – Вольский пожал его руку. – Позаботьтесь о профессоре Громове. Пусть получит достойное погребение.

– Обещаю, – кивнул Соколов. – Он был великим ученым. Возможно, величайшим из тех, кого не признали при жизни.

Массивные ворота базы медленно поднялись, впуская внутрь вихрь снега и ледяной ветер. Вольский опустил защитный визор шлема и включил двигатель. Снегоход мощно взревел, готовый бросить вызов бушующей стихии.

Пятью мощными машинами они вырвались из защищенного периметра базы в открытую снежную пустыню. Видимость была минимальной – не более десяти метров. Они полагались в основном на GPS-навигацию и тепловизоры, позволяющие видеть сквозь снежную пелену.

Когда они отъехали на несколько километров от базы, Вольский заметил странное явление. Несмотря на бурю и практически нулевую видимость, снегоход словно сам находил путь, обходя невидимые препятствия, выбирая оптимальную траекторию. А в те редкие моменты, когда снежная завеса ненадолго редела, он видел в небе пульсирующее голубоватое сияние, исходящее от места раскопок.

Механизм продолжал работать, посылая импульсы в атмосферу, меняя климат планеты с каждой минутой. И где-то там, над горой в далекой Норвегии, возможно, уже формировался такой же светящийся столб – отклик древней системы на пробуждение её центрального узла.

Вольский крепче сжал руль снегохода, чувствуя, как амулет в нагрудном кармане пульсирует теплом, словно живое сердце. Первый Ключ Равновесия ждал их, и время утекало, как песок сквозь пальцы.

Буря выла вокруг, швыряя в лица снег, но они упрямо двигались вперед, навстречу неизвестности и, возможно, единственному шансу спасти мир от наступающего ледникового периода.