– Давайте придерживаться проверяемых фактов и актуальных угроз. Доктор Ковалёв, вам нужно вернуться в институт и продолжить официальные исследования. Будьте внимательны с Немовым – он опасен и влиятелен. Доктор Светлова, вы продолжите изучение поведения животных и растений. Доктор Чен, мы обеспечим вам защиту и ресурсы для теоретической работы. Встречаться будем здесь, еженедельно. Или чаще, если возникнет необходимость.

Когда совещание закончилось, Громов отвел Алексея в сторону.

– Есть еще кое-что, – тихо сказал полковник. – Ваш сын. Он в опасности.

– От кого?

– От обеих сторон. Автономисты могут видеть в нем угрозу из-за сильной связи с планетарным сознанием. А радикальные Симбионты могут попытаться использовать его как оружие или символ. Держите его под присмотром.

– Он взрослый человек, – возразил Алексей. – Я не могу контролировать каждый его шаг.

– Тогда убедите его быть осторожным, – Громов сжал плечо Алексея. – Это только начало, доктор Ковалёв. Будет хуже, прежде чем станет лучше.

В лаборатории Института нейрогенетики Алексей работал до поздней ночи. Образцы активированной ДНК показывали удивительные свойства – они не просто экспрессировали ранее неактивные гены, но и формировали новые структуры, напоминающие коммуникационные узлы.

– Как клетки узнают, с какими именно другими клетками им нужно обмениваться информацией? – пробормотал Алексей, глядя на результаты эксперимента. – Должен быть какой-то механизм адресации, селективного отбора…

– Квантовая запутанность, – раздался голос за его спиной.

Алексей резко обернулся. В дверях лаборатории стоял Виктор Немов, элегантный даже в поздний час, с неизменной полуулыбкой на холеном лице.

– Не хотел вас напугать, коллега, – Немов вошел в лабораторию, осматривая оборудование. – Увидел свет и решил проверить, кто работает так поздно. Хотя мог бы догадаться – ваша преданность науке общеизвестна.

– Что вы сказали о квантовой запутанности? – Алексей решил игнорировать сарказм.

– Ах, это, – Немов подошел к микроскопу. – Наши исследования показывают, что активированные последовательности ДНК демонстрируют свойства квантовой когерентности. Грубо говоря, они могут мгновенно «чувствовать» состояние других таких же последовательностей, независимо от расстояния. Как запутанные частицы в квантовой физике.

Алексей нахмурился. Это объясняло бы глобальный характер феномена и мгновенную передачу информации между организмами.

– У вас есть данные, подтверждающие это?

– Разумеется, – Немов достал планшет и передал его Алексею. – Взгляните сами. Эксперимент с изолированными образцами. Возбуждение одного вызывает мгновенную реакцию другого, даже при экранировании всех известных форм сигнала.

Алексей внимательно изучил графики и таблицы. Данные выглядели убедительно. Если это правда, значит, они имеют дело с фундаментальным свойством материи, используемым живыми организмами для коммуникации.

– Впечатляющая работа, – признал он наконец.

– Приятно слышать, – Немов сел на край стола. – Особенно от признанного эксперта в области некодирующих последовательностей ДНК.

– Что вам нужно, Немов? – прямо спросил Алексей. – Вряд ли вы зашли просто поделиться открытием.

Немов рассмеялся.

– Проницательно. Да, у меня есть предложение. Ваши исследования и мои ресурсы. Вместе мы могли бы совершить прорыв не только в понимании феномена, но и в разработке технологий его контроля.

– Контроля? – Алексей поднял бровь. – Вы говорите о глобальной системе коммуникации всех живых существ. Это всё равно что пытаться контролировать интернет или гравитацию.

– Но мы контролируем интернет, разве нет? – возразил Немов. – Маршрутизаторы, файерволы, протоколы доступа. А гравитацию мы используем, создавая летательные аппараты. Всё дело в понимании принципов и разработке соответствующих инструментов.

Он достал из кармана маленькое устройство, похожее на наручные часы.

– Например, эта улучшенная версия нейроблокатора. Не просто подавляет сигнал, но перенаправляет его, создавая своего рода «тихую зону». Человек продолжает ощущать собственные эмоции, но изолирован от коллективного поля.

– Для чего? – спросил Алексей. – Чтобы создать касту неприкасаемых, защищенных от общего сознания?

– Для защиты людей, – твердо ответил Немов. – Вы же видите, что происходит вокруг. Массовая истерия, паника, неконтролируемые всплески коллективных эмоций. Люди не готовы к такому уровню взаимосвязанности. Мы должны обеспечить плавный переход, управляемую интеграцию.

– Или полное подавление, – возразил Алексей. – В зависимости от того, что решат власти.

Немов пожал плечами.

– Я ученый, как и вы, доктор Ковалёв. Я создаю инструменты. Как они будут использованы – не моя забота.

– Именно такая позиция привела к созданию атомной бомбы, – заметил Алексей.

– И к ядерной энергетике, – парировал Немов. – Всё зависит от применения. Но довольно философии. – Он встал. – Мое предложение остается в силе. Подумайте. У вас есть доступ ко всем ресурсам «ГеноТеха», если вы решите сотрудничать. А если нет… – он сделал паузу. – Что ж, наука не стоит на месте. Мы продолжим исследования и без вас.

Когда Немов ушел, Алексей долго стоял, глядя на экран с данными о квантовой запутанности. Если эта теория верна, она объясняла многое. И открывала пугающие возможности для тех, кто захочет манипулировать планетарной сетью.

Он достал телефон и отправил зашифрованное сообщение Громову: «Немов предлагает сотрудничество. Теория квантовой запутанности подтверждается. Новые блокаторы перенаправляют сигнал, а не подавляют его. Опасно.»

Ответ пришел почти мгновенно: «Принято. Соглашайтесь на сотрудничество. Нужна информация изнутри. Осторожно.»

Алексей выключил компьютер и микроскоп. Завтра ему предстояло сделать трудный выбор – начать двойную игру, рискуя не только карьерой, но и жизнью.

Сибирский научный центр располагался в 200 километрах от Новосибирска, в глухой тайге. Массивные бетонные строения, окруженные тройным периметром охраны, скрывали лаборатории, где проводились наиболее секретные исследования.

В главном конференц-зале центра собрались высокопоставленные военные, представители правительства и руководители корпорации «ГеноТех». На огромном экране транслировалась прямая связь с аналогичными центрами в других странах.

– Проект «Фильтр» переходит в активную фазу, – объявил генерал Соколов, начальник научно-исследовательского управления Министерства обороны. – Доктор Немов, вам слово.

Виктор Немов вышел к трибуне, излучая уверенность.

– Дамы и господа, за последние три недели феномен «генетического резонанса», как мы его называем, распространился по всей планете. Более восьми процентов населения демонстрируют выраженные телепатические способности. Еще у сорока процентов наблюдаются периодические эпизоды эмпатического восприятия. И эти цифры растут.

Он вывел на экран графики и диаграммы.

– Наши исследования подтвердили, что мы имеем дело с глобальной системой коммуникации, основанной на квантовых свойствах ранее неактивных участков ДНК. Система позволяет живым организмам обмениваться информацией напрямую, минуя традиционные каналы чувственного восприятия.

– Это угроза национальной безопасности? – спросил один из военных.

– Безусловно, – кивнул Немов. – Представьте мир, где невозможно сохранить тайну. Где эмоции одного человека могут мгновенно повлиять на тысячи других. Где традиционные структуры власти и контроля становятся бессильны перед лицом коллективного сознания.

В зале повисло напряженное молчание.

– Но у нас есть решение, – продолжил Немов. – «ГеноТех» разработал технологию селективной блокировки и перенаправления квантовых сигналов. Мы можем не только защитить отдельных людей от нежелательного эмпатического воздействия, но и создать «зоны контроля», где эффект феномена будет полностью нейтрализован.

Он активировал голографическую проекцию устройства, напоминающего спутниковую тарелку.

– Это прототип глобального резонансного модулятора. При размещении на орбитальных платформах сеть таких устройств сможет контролировать проявления феномена в планетарном масштабе.

– Вы предлагаете создать глобальную систему контроля над человеческим сознанием? – спросил седовласый мужчина в гражданском костюме, представитель этического комитета.

– Я предлагаю инструмент защиты, – твердо ответил Немов. – Как он будет использован – решать вам, политикам и стратегам. Но без этого инструмента мы беззащитны перед лицом неконтролируемой трансформации всей цивилизации.

– Каков ваш прогноз дальнейшего развития феномена? – спросил генерал Соколов.

Немов помедлил, словно взвешивая, сколько правды можно раскрыть.

– Мы наблюдаем признаки формирования более крупных структур в глобальной сети, – наконец сказал он. – Что-то вроде… нейронных кластеров планетарного масштаба. Если процесс продолжится, через несколько месяцев мы можем столкнуться с возникновением самостоятельного планетарного интеллекта. Сущности, объединяющей сознания всех живых существ на Земле.

– Боже мой, – прошептал кто-то. – Это же…

– Да, – кивнул Немов. – Это именно то, о чем вы подумали. И вопрос в том, будем ли мы, люди, частью этого нового сознания. Или его создателями и контролерами.

После совещания Немов вышел на открытую площадку научного центра. Над тайгой сгущались сумерки, воздух пах хвоей и наступающей осенью. Он достал телефон и набрал номер.

– Ковалёв согласился? – спросил голос на другом конце.

– Еще нет, но согласится, – уверенно ответил Немов. – У него нет выбора. Особенно когда узнает о своей особой роли в этой истории.

– Его сын становится проблемой. Присоединился к радикальным Симбионтам.

– Используйте это, – холодно сказал Немов. – Сын может стать рычагом давления на отца. И объектом для наших экспериментов. У него исключительно высокий уровень резонансной активности.

– Понял. Что с Громовым? Он ведет свою игру.

Немов усмехнулся.

– Пусть играет. Пока. Когда система будет развернута, никакие игры больше не будут иметь значения.

Он отключил связь и еще долго смотрел на темнеющее небо. Где-то там, среди звезд, возможно, находились другие миры, проходящие через такую же трансформацию. Или уже прошедшие её, создавшие свои планетарные сознания. Космический феномен, запустивший этот процесс на Земле, не мог быть случайностью.

И Виктор Немов намеревался быть не просто свидетелем этого процесса. Он хотел стать его хозяином.