Глава 3: Теория

Утро встретило Алексея Ковалёва звонком телефона. Он едва успел открыть глаза, как на дисплее высветилось сообщение с незнакомого номера: «Встреча в 10:00. Координаты прилагаются. Удалите это сообщение. Г.»

Полковник Громов не терял времени. События развивались стремительно.

Ковалёв взглянул на часы – 6:30 утра. Он прошел на кухню, где уже сидел Миша, задумчиво глядя в окно.

– Не спится? – спросил Алексей, включая кофеварку.

– Слишком много… шума, – ответил сын, потирая виски. – Как будто весь город проснулся и кричит в голове.

Алексей нахмурился. Судя по всему, эмпатические способности Миши усиливались с каждым днем.

– Ты пробовал те техники концентрации, о которых говорил?

– Да, помогает, но ненадолго, – Миша вздохнул. – Пап, что тебе вчера хотел этот военный?

Алексей помедлил. Громов предупреждал о необходимости соблюдать осторожность.

– Обычный допрос. Военные пытаются понять, что происходит, как и все остальные.

– Но ты чувствуешь, что это нечто большее, – это было утверждение, не вопрос.

Алексей изучающе посмотрел на сына.

– Ты читаешь мои эмоции?

– Не специально, – смутился Миша. – Это происходит само собой с близкими людьми. Словно… настройка по умолчанию.

Алексей сел напротив сына, отпивая горячий кофе.

– Послушай, Миша. Я не хочу от тебя скрывать. Да, ситуация сложнее, чем кажется. Формируются противоборствующие группировки. Одни считают новые способности эволюционным прорывом, другие – угрозой. И я оказался между этими лагерями.

– На чьей ты стороне? – прямо спросил Миша.

– На стороне истины, – ответил Алексей. – Я ученый. Я хочу понять, что происходит, прежде чем делать выводы.

Миша кивнул, но Алексей чувствовал его неудовлетворенность ответом.

– У меня сегодня несколько важных встреч. Будь осторожен и держи телефон при себе. И, Миша… – Алексей помедлил. – Держись подальше от массовых собраний. По крайней мере, пока.

Координаты, присланные Громовым, привели Алексея к неприметному офисному зданию в тихом районе Москвы. На входе его встретил сам полковник, без формы, в гражданском костюме.

– Доктор Ковалёв, рад, что вы пунктуальны, – кивнул Громов, проводя его через систему безопасности. – Это один из наших аналитических центров. Официально – частная консалтинговая компания.

Они поднялись на лифте на пятый этаж, где Громов провел Алексея в просторный конференц-зал. Там их уже ждали трое: Ирина Светлова, доктор Елена Чен и незнакомый мужчина с военной выправкой.

– Коллеги, – представил их Громов, – доктор Алексей Ковалёв, ведущий специалист по «мусорной ДНК».

– Мы уже знакомы, – улыбнулась Ирина.

– Майор Леонид Васильев, военная разведка, отдел биологических угроз, – представился незнакомец, крепко пожимая руку Алексея.

Когда все расселись вокруг стола, Громов активировал систему защиты от прослушивания и вывел на экран серию спутниковых снимков.

– Ситуация развивается быстрее, чем мы предполагали, – начал он без предисловий. – За последние сорок восемь часов зафиксировано более двухсот массовых собраний по всему миру. Люди с усиленными эмпатическими способностями группируются, образуя так называемые «резонансные узлы».

На экране появилась карта мира с мерцающими точками.

– Каждая точка – место повышенной активности. Как видите, они концентрируются в зонах с высокой плотностью населения и в местах с богатой биосферой – национальные парки, заповедники, ботанические сады.

– Как я и предполагала, – кивнула доктор Чен. – Резонанс усиливается в точках высокой концентрации живых организмов.

– Но это еще не всё, – продолжил Громов. – Мы фиксируем изменения в поведении животных по всему миру. Необъяснимые миграции, нехарактерное социальное поведение. Взгляните.

Он запустил серию видеозаписей: стая птиц, двигающаяся с невероятной синхронностью; волки и олени, мирно пьющие воду из одного ручья; группа шимпанзе, выстраивающая сложные геометрические узоры из камней.

– Как будто они получают указания из единого источника, – прокомментировал майор Васильев. – Или делятся информацией на недоступном нам уровне.

– Не недоступном, – возразила Ирина. – Мы тоже часть этой системы. Просто наше рациональное сознание блокирует большую часть сигнала. Но те, чья восприимчивость выше среднего…

– Как ваш сын, доктор Ковалёв, – вставил Громов.

Алексей напрягся.

– Не только мой сын. По вашим же данным, около трех процентов населения обладает повышенной восприимчивостью.

– Уже пять, – поправил Громов. – Процент растет. Как будто способность… распространяется. Или усиливается со временем.

Доктор Чен постучала карандашом по столу, привлекая внимание.

– Позвольте мне изложить свою теорию полностью, – сказала она. – То, что мы наблюдаем, не является ни аномалией, ни внешним вмешательством. Это естественный эволюционный процесс, который, возможно, был ускорен космическим излучением. Земля как суперорганизм достигла критической массы сложности, при которой неизбежно возникновение нового эмерджентного свойства – планетарного сознания.

Она развернула на экране серию графиков и диаграмм.

– Вот данные о росте биомассы Земли за последние пятьсот миллионов лет. Вот кривая увеличения нейронной сложности у высших видов. А вот – рост глобальных информационных сетей за последние пятьдесят лет. Все эти процессы приблизились к точке сингулярности примерно в одно и то же время – сейчас.

– И как работает этот… планетарный разум? – скептически спросил Васильев.

– Как любое сложное эмерджентное явление, – ответила Чен. – Отдельные элементы, объединенные в систему, демонстрируют свойства, которыми не обладает ни один элемент в отдельности. Муравейник умнее отдельного муравья. Человеческий мозг – нечто большее, чем сумма нейронов. А планетарное сознание – нечто большее, чем совокупность всех живых существ.

– И мы, люди, в этой аналогии – кто? – спросил Громов. – Нейроны? Или иммунные клетки?

– Возможно, и то, и другое, – задумчиво произнесла Чен. – Или нечто, для чего у нас еще нет термина. Но суть в том, что человечество с его технологиями и глобальными коммуникациями играет ключевую роль в этом процессе. Мы – каталитический элемент.

Алексей слушал, соотнося слова Чен со своими исследованиями. Активация древних генетических последовательностей, которые вдруг начали функционировать как система связи между всеми живыми существами… Это действительно напоминало формирование глобальной нейронной сети.

– Если ваша теория верна, – сказал он, – то новые эмпатические способности – это просто способ включения человеческого вида в эту сеть? Как прошивка нового интерфейса?

– Именно, – кивнула Чен. – И те, у кого эти способности проявляются сильнее, возможно, являются чем-то вроде… узловых точек этой сети. Концентраторов сигнала.

– Как мой сын, – тихо произнес Алексей.

– И как моя сестра, – добавила Ирина, и в её голосе прозвучала боль. – Она была одной из первых, кто почувствовал изменения. В ночь космического феномена её буквально парализовало наплывом чужих эмоций. Врачи диагностировали обширный инсульт… Она не выжила.

В комнате повисло тяжелое молчание.

– Прости, – тихо сказал Алексей.

– Именно поэтому я здесь, – твердо продолжила Ирина. – Чтобы понять, что произошло. И чтобы помочь другим, таким как она. Таким как ваш сын, Алексей.

Громов прокашлялся, возвращая всех к обсуждению.

– Есть еще один аспект, который мы должны учесть. Реакция властей и определенных корпоративных структур.

Он вывел на экран другую серию изображений – схемы устройств, лабораторные отчеты, фотографии военных объектов.

– Корпорация «ГеноТех» под руководством Виктора Немова получила государственный контракт на разработку средств контроля над новыми способностями. Официально – для защиты населения от негативных эффектов. Неофициально – для создания технологии, позволяющей выборочно блокировать или модифицировать сигналы планетарной сети.

– Они хотят контролировать планетарное сознание? – воскликнула Ирина. – Это же безумие!

– Не только контролировать, – мрачно добавил Васильев. – По нашим данным, «ГеноТех» разрабатывает и наступательные технологии. Биологические агенты, способные избирательно подавлять определенные генетические последовательности. Проект «Фильтр».

Алексей вспомнил свой недавний разговор с Немовым в институте, его слова о «восстановлении контроля». Теперь это приобретало зловещий оттенок.

– Если попытаться подавить формирующееся планетарное сознание, это может вызвать катастрофические последствия, – предупредила Чен. – Представьте, что будет, если часть нейронов в мозге вдруг начнет блокировать сигналы от других нейронов. Результат – нейродегенеративное расстройство. Но в масштабах планеты.

– Что вы предлагаете? – спросил Громов.

– Нам нужно больше данных, – ответила Чен. – Исследовать механизм на клеточном и генетическом уровне. Понять, как именно активированные последовательности ДНК участвуют в передаче информации. И, что наиболее важно, выяснить, есть ли способ гармонизировать человеческое сознание с планетарным, не растворяя индивидуальность.

– У меня есть лаборатория, – сказал Алексей. – И доступ ко всем последним исследованиям Института нейрогенетики. Но работать придется тайно, параллельно с официальными проектами.

– Рискованно, – заметил Громов. – Немов наверняка установит наблюдение за вами.

– Риск есть всегда, – пожал плечами Алексей. – Но у меня есть преимущество – я знаю, что искать.

Доктор Чен встала, опираясь на трость.

– Есть еще кое-что, что вы должны знать. Космическое излучение, активировавшее эти процессы… возможно, это не случайность.

Все напряженно посмотрели на нее.

– Что вы имеете в виду? – спросил Васильев.

– Я проанализировала астрономические данные за последние десять тысяч лет, – ответила Чен. – Похожие явления случались и раньше, примерно каждые две тысячи лет. И каждый раз они совпадали с периодами бурного эволюционного развития, культурных революций или технологических прорывов.

– Вы предполагаете, что эти излучения… намеренны? – Алексей не скрывал скептицизма. – Направлены кем-то?

– Я предполагаю, что они могут быть частью более масштабного космического процесса, – ответила Чен. – Механизма, регулирующего развитие жизни не только на нашей планете, но и, возможно, во всей галактике.

Громов покачал головой.