Ключ / 鍵. Книга для чтения на японском языке

На алебастровом крыле изящного японского веера, трепещущим под лунным дыханием ночи, дивными силуэтами проступают аспидные тени. Каждый филигранный изгиб изысканного аксессуара, словно капризным жестом сахарных женских пальчиков, нежно окрашенных природой в зефирную эссенцию подвенечных соцветий сакуры, шуршащим движением легких пластин плавно приоткрывает сердцевину сокровенной тайны. Чётные ребра - женской, нечётные - мужской... И не важно, что этот роскошный веер невозможно использовать по назначению... Ведь он искусно раскрывает свою спиральную загадку посредством струящихся иероглифов на изгибах страниц двух дневников, вычерченных острым пером в "Ключе" Дзюнъитиро Танидзаки. Лишь чтение позволит почувствовать на лице горячий вздох крылатого японского веера, обжигающий кожу раскаленной волной эха тёмных желаний, доносящихся из мрачной глубины межстрочных теней...

Медленно раскрывая гофрированную тайну веера Танидзаки, необходимо быть готовым переступить черту благовоспитанности: он мастерски совмещает два утончённых узора дневников, принадлежащих авторству мужа и жены. С первых строк читатель предстаёт перед вежливым предупреждением мужа, признающимся в личных целях создания дневника откровений. И, если испытание читательской стыдливости будет преодолено, уже первый разворот исписанной очертаниями мыслей пластины мужского дневника позволит проникнуть в совершенно интимную исповедь плотского желания. Используя манеру косвенного обращения к собственной жене, с которой он состоит в законном браке уже 20 лет, 56-летний мужчина, трепетным шёпотом нагих страниц, скрытых скромной обложкой стандартной тетради, озвучивает волнительные ноты запретной для громкого обсуждения с супругой темы близости... Страсть, воплощённая в неукротимой плотской алчности его 45-летней жены, самовольно спешивающейся феодально-пуританским воспитанием в духе японских традиций, имела дисгармоничный противовес рьяного животного вожделения в жестоко пришпоренном необузданной фантазией, но медленно угасающем теле мужа... Страсть становится сердцем дневника, хранимого мужем под ключом, таинственно брошенным к ногам жены... Услышит ли супруга зов пульса кардиограммы сладострастия, бисерным почерком руки мужа испещряющей листы дневника силуэтами фантазий... и не только? Ведь Икуко не читает души чужих людей в силу природной скромности и врождённой стыдливости. И, стало быть, увы и ах, дневник мужа читать не станет... Но на бесшумном полотне цвета слоновой кости "гампи", убористым ритмом прищуренного почерка души, жена неожиданно приоткрывает личную вуальную паутину призраков собственных желаний... И хоть, по изощрённости замысла, дневник никогда не станет достоянием мужа, сумел бы увидеть супруг в волнующем рентгене дыхания чувственности подлинную тьму её глубины?..

Медленно скрывая в волнистых складках обнажённую тайну веера Танидзаки, вынуждена признать очарование ритмическими дуновениями его обжигающего наполнения. Казалось бы, исповедь двух супругов, играющих в молчаливый диалог страсти посредством обращений в якобы запретных друг для друга дневниковых признаниях, неспособна удивить искушенного читателя. Над сексуальной жизнью восточной культуры довлеет священная длань древней религиозно-философской традиции, что предельно объясняет диссонанс интимной основы произведения. Не стоит игнорировать и тлетворное влияние японской системы браков по расчету, чреватых соответствующими последствиями в психо-эмоциональном контексте данных союзов. И здесь Танидзаки использует эротическую канву плодотворной платформой для множества психологических ответвлений сюжета. Сексуальная составляющая дневников - лишь способ максимально раскрыть причудливый конфликт романа. И, когда в дневниковую игру вовлекаются двое косвенных участников: взрослая дочь пары Тосико и её друг, молодой человек Кимура, тесный квартет, отталкивающим пауком, искусно свивает нездоровый кокон из безумного сладострастия, отвратительной лжи, странной ревности, жуткой бесчувственности... В нём каждый скрывает подлинное выражение личного интереса под маской общественной благовоспитанности. Сочетание совершенно чуждых по духу предельно близких по крови людей под кляксой семейного штампа плавно искажает их восприятие окружающего, рождая в каждом внутреннюю тьму... Кокон разрывает детективная стрела, с немым свистом выпущенная автором в бликах финальных силуэтов темного веера желаний и... до основания пронзающая мою читательскую душу новой комбинацией ментальной западни.

Захлопнув створки таинственного японского веера, признаю: алебастровое кружево порой нежно истлевает под аспидной кислотой... Невинные облики фантазий искажаются ядовитым прикосновением обозримых желаний... Так стоит ли исследовать подлинную глубину их волнующей тьмы?

Сегодня лесорубы соберутся и будут говорить про "Ключ" Танидзаки, а я ничего не скажу, потому что сейчас всё напишу, и слова кончатся, буду сидеть печально в углу, ковырять пальцем пивную крышечку, складывать листочки из блокнота осторожной стопочкой и писать на них дневничок непременно хираганой.

Или нет, вдруг мой муж после двенадцати лет брака всё ещё робкий, забоится хираганы, слово-то какое, лучше я напишу рецензию про нашу с ним интимную жизнь на ЛайвЛибе в открытом доступе, чтобы он уж точно не прочитал, а на всякий случай ещё невзначай оставлю открытым ноутбук на столе с этой рецензий и паролем. И где бы ещё взять такую красную моргающую неоновую стрелку, чтобы указывала ему прямо на нужные строчки, а то ведь пропустит.

Хотя ладно, ну его, напишу всё-таки про книгу. Но тут вам стоп-слово СПОЙЛЕР и Ю ШЕЛЛ НОТ ПАСС, если не читал. Можете подпортить удовольствие.

Теперь погнали. Сразу скажу, что не согласна с мыслью о том, будто это книга про то, что жене и мужу надо было перед свадьбой узнать друг друга получше в сексуальном плане, что они сексуально друг другу не подходят и всё такое. Это слишком европейский подход к вопросу, на эту тему Макьюэн писал где-то в "На берегу" и рассказах, а в Японии происходит такая же беда, как и в Китае, где, как известно, все жители - китайцы, и даже сам император - китаец. Не знаю, для кого это станет неожиданностью, но Танидзаки - иппонец, и все персонажи его книг - иппонцы до мозга костей, не подпорченные ещё космополитичностью двадцать первого века (впрочем, эта самая космополитичность так и так японцев затрагивает не слишком глубоко). Поэтому и надо плясать в трактовке всех отношений между персонажами от чисто японского восприятия, а не нашего. Когда там роман написан был? В пятидесятые? Так вот если бы сказали японцу и, что более важно, японке того времени, что надо было бы до свадьбы лучше узнать друг друга, так они посмотрели бы на вас, как на умственно отсталого, а то и в храм бы пошли молить своих синтоинских божков послать вам немножечко разума в дикарские головы. Ведь все же знают, что жена должна беспрекословно мужу подчиняться, и её мнение тут никого не интересует, а значит какой вообще компромисс и изучение друг друга, стыдобища же.

Тут может быть пауза с феминистским гневом, но она, на самом деле, быть не должна, если вы эту книгу читали. Как метко заметили в одной из историй (на данный момент единственной) к "Ключу" Танидзаки, жена главного героя даже пишет дневник хираганой, которая используется в качестве обслуживающего элемента грамматики и для других служебных вещичек. На словах она тоже подаёт себя всегда как вторичный элемент, мужик сказал, а я сделала, но... Её всё устраивает. И вовсе не потому, что она такая вся из себя покорная (финал романа (повести?) показывает, что она та ещё штучка). На самом деле в этой её внешней покорности куда удобнее рулить мужиком исподтишка, заодно перекладывая на него всю ответственность.

Надо бы отдельно здесь экскурс в японскую психологию от более сведущего специалиста, чем я, но и у меня немножко сведений накопилось. Японский характер вообще не предполагает решение проблем и ведение взаимоотношений напрямую, лоб в лоб. Это у нас не любят всё оборачивать в двойные подкладки, ритуалы и многозначные хитровынюханные схемы, а у них сделать что-то напрямую — варварский, грубый поступок. В отношениях - та же петрушка. При прочтении "Ключа" начинаешь удивляться, какие же они долбанутые извращенцы, пишут дневники, друг другу под нос подсовывают, вместо того, чтобы просто поговорить друг с другом и обсудить назревшие проблемы. Но это уже какой-то американский подход, поругаться напрямую и пойти к психоаналитику. Для японцев эти хитрости с дневниками, многоходовочки с проверками и перепроверками их чтения — нормальное явление, это абсолютно здоровое поведение. Да как же так, как же здоровое? Здоровое для японцев. Посмотрите их развлекательные шоу и рекламы, они тоже нам кажутся полным неадекватом, а для них нормасики. Просто не надо мерить своими привычными рамками.

Поэтому продолжаем перевод с европейского на японский. Отношение с дневниками, диалогом и друг другом у них здоровое. По-японски здоровое. А что с отношением к сексу? Нам, опять же, может показаться, что жена тут долбанутая, а мужчина хочет простых, в общем-то, вещей. Увидеть её голой целиком, поцеловать, окружить всяческими прелюдиями. Ей же подавай только непосредственно половой акт да побольше. С нашей точки зрения - она похотливая извращенка, а он нормальный в этом плане. Но опять же, у иппонских ворот всё идёт наоборот. Половой акт не считается у них чем-то стыдным и сокровенным, абсолютно естественное явление. А вот петтинг, обнажёнка и - о боже! - целовашки, да ещё и не в тёмной комнате, это вопиющая непристойность. Историческое культурное развитие такое, что поделаешь. продолжение рода и секс для оного - норма, а все вот эти вот французские мелочи - кошмар. Единственный здоровый момент с точки зрения японца - это когда он любуются, пардон, непосредственно пиписькой собственной жены и даже хочет показать такую фотку ей, чтобы полюбовалась и возгордилась. С восточной точки зрения - прекрасная и абсолютно пристойная штука, что сам мог бы похвастаться могучим орудием любви, если бы оно было, что у жены отметил достойный, кхм, агрегат.

Разобрались. Получается, все эти хитрости и прочая ерунда — явление нормальное. Женщину устраивает "писать хираганой", то есть внешне быть хрупкой трепещущей ивой за якобы активными действиями мужа. Если же читать дневники внимательно, то видно, что она сама его на все эти эротические действия сподвигает, то есть настоящей движущей силой является всё-таки она. Очень по-восточному, и её-то как раз устраивает, может быть и жертвой, и охотницей одновременно. Финал показывает, что хрупкая ива в нужный момент может так хлестнуть гибкими ветками по мордасам, что света белого не взвидишь. Но интереснее всего всё же то, что будет после финала.

Внешний расклад такой: довольный молодой Кимура живёт в доме сразу с двумя тёлками, которые согласны на этот threesome, и радуется жизни. Но это же Иппония, на внешний расклад и вовсе смотреть не надо. Читаем внутренний: несчастный Кимура, которого вообще за человека не считают и крутят им все, кто как хочет, взяли в оборот сразу две коварные бабёнки. Причём желания и действия одной из них мы примерно можем представить, она хочет соблюдать внешнюю пристойную картинку, но при этом предаваться разврату почаще. Если этого не будет, то она и со свету белого сжить способна. Куда интереснее, а что по этому поводу думает вторая тёлка, которая воспитана этой коброй и явно у неё многое переняла, если так легко и внешне безмятежно согласилась на все эти требования. Я думаю, что следующие полгода они будут каждое утро улыбаться солнышку, а потом Кимуре будет каюк чистой воды. Укатают сивку крутые японские горки в красивых кимоно и с ниточками кукловода на крошечных пальчиках.

Я бы настоятельно рекомендовала прочитать эту небольшую книгу а) ярым противникам секса до брака, б) сторонникам скороспелых союзов, потому что это прекраснейшая иллюстрация (а точнее неприглядная картинка) того, к чему приводят отношения, когда люди не совпадают по своим предпочтениям и темпераментам. Собственно, я удивлена не столько событиям, сколько тому, когда они случились - через 20 лет брака. Впрочем, этот временной отрезок легко списать на менталитет (сдержанность, верность семье, почитание супруга и т.д.) и эпоху (середина ХХ века). Перенесите место действия в современный западный мир - и трагедию можно будет ждать в первый же год супружеской жизни.

Помнится, был где-то на ЛЛ разговор о том, что у Айрис Мёрдок все герои сумасшедшие. Ха! Да они просто верх вменяемости по сравнению с милой семейкой из романа Танидзаки. Эротические фантазии перемежаются с врожденным стыдом, любовь - с ревностью и отвращением, проявления заботы - со сложными интригами, играми и наплевательским отношением к последствиям своих действий. Удовлетворить свою страсть, разжечь свое желание здесь и сейчас - вот что на кону. Что будет завтра, героев не волнует. Они увязли в своих фантазиях и тянут за собой окружающих. Хотя не все так однозначно, и те, кто казался мне сначала лишь инструментом исполнения прихотей, в конце превратились в еще более изощренных хищников, которым я уж точно не могу (и не хочу) искать оправдание. Все четверо главных героев вызывают резкое неприятие, как и те ситуации, которые они создают и жертвами которых неожиданно становятся. Потакаешь своим страстям без оглядки? Перешагиваешь зыбкую черту? Будишь демонов? Подбираешь ключ к запретной дверце? Будь готов расплачиваться. Жаль только, что по счетам заплатят не все герои этого дивного квартета, но жизнь вообще несправедливая штука.