«Жутко громко и запредельно близко» читать онлайн книгу 📙 автора Джонатана Сафрана Фоера на MyBook.ru
Жутко громко и запредельно близко

Отсканируйте код для установки мобильного приложения MyBook

Премиум

4.52 
(2 284 оценки)

Жутко громко и запредельно близко

266 печатных страниц

Время чтения ≈ 7ч

2013 год

16+

По подписке
549 руб.

Доступ ко всем книгам и аудиокнигам от 1 месяца

Первые 14 дней бесплатно
Оцените книгу
О книге

Роман Фоера «Жутко громко и запредельно близко» – это трогательная, глубокая, искренняя и щемящая сердце история, рассказанная девятилетним мальчиком, отец которого погиб в одной из башен-близнецов 11 сентября 2001 года.

Мировая премьера фильма, снятого по книге, с Сандрой Буллок и Томом Хэнксом в главных ролях, состоялась в январе 2012 года.

читайте онлайн полную версию книги «Жутко громко и запредельно близко» автора Джонатан Фоер на сайте электронной библиотеки MyBook.ru. Скачивайте приложения для iOS или Android и читайте «Жутко громко и запредельно близко» где угодно даже без интернета. 

Подробная информация
Дата написания: 
1 января 2005
Объем: 
480198
Год издания: 
2013
Дата поступления: 
11 сентября 2022
ISBN (EAN): 
9785699691098
Переводчик: 
Василий Арканов
Время на чтение: 
7 ч.
Издатель
372 книги
Правообладатель
23 236 книг

kassiopeya007

Оценил книгу

Жутко больно и запредельно страшно

К таким книгам нельзя ставить звёздочки и оценивать их по какой-либо шкале. Такие книги созданы не для того, чтобы их разбирали по кусочкам или наслаждались гениальностью постмодернисткого текста, который, действительно, гениален. Такие книги не для развлекаловки: не для того, чтобы поглазеть на картинки и поискать ошибки в тексте, выделяя их красными чернилами. Такие книги.

Почему мы не можем перемотать плёнку жизни назад?

Нам бы ничего не угрожало.

Почему мы не можем летать? Может, стоит изобрести рюкзаки-парашюты или птиц, способных помочь падающему человеку?
Почему, когда нам больно, мы не можем об этом сказать? Почему, когда страшно, мы утаиваем это в себе? Проглатываем, забываем язык, разучиваемся говорить, и только односложное "да" или "нет"...
Любим? Эгоистичны? Настолько внутренне сломлены, что боимся разочаровать этим других?

Я люблю тебя.
Это так сложно сказать. Сложно, потому что думаешь, что будет еще одна ночь, еще тысяча ночей, когда ты сможешь признаться в этом любимому человеку.
Это так сложно сказать. Потому что боишься стать уязвимым, боишься своих слез, которые потекут наружу, а не внутрь.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Эта книга не только об 11 сентября, она вообще обо всех войнах, которые когда-либо были. Она о Хиросиме и Нагасаки. Она о Второй Мировой, о бомбардировке Дрездена. Она о боли, о смерти, о разрушении, об огне, о том, что факты есть факты, а людские жизни и смерти - это не факты, это больше, чем просто ошибка, которую можно исправить красной пастой.
Зачем столько боли? Зачем столько страха? Как излечиться, когда все мы покалечены, избиты? И если у нас не оторваны руки или ноги, то это еще не значит, что у нас всё в порядке. В душах столько боли, которую не пережить тем, кто когда-либо побывал в подобных мясорубках. И эта кровавая резня продолжается и по сей день.

Мне было страшно тогда, в 2001 году, когда мы сидели на кухне, смотрели на дымящиеся башни, и папа сказал: "Началась третья мировая война". "Как хорошо, что не у нас", - подумала я. А потом: "Если мировая, то и у нас?" И мне было страшно за всех тех людей, запертых в дымящихся небоскрёбах. По правде говоря, я была вместе с ними тогда. И мне было страшно. И мне было больно.
Мне было страшно, когда сейчас, в 2012 году, бомбили Израиль. Мою любимую страну, в которой находятся мои родственники и мои друзья, которую я мечтаю увидеть в мире и спокойствии, а не с разрушенными домами и полными страха и боли людьми.
И вот это "как хорошо, что не у нас" больше не срабатывает. Потому что моя планета - мой дом.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Можем ли мы перемотать и начать снова?
Увы, нет. Люди не летают.
Так почему же мы не учимся на своих ошибках? Сколько еще нужно смертей, сколько еще нужно вытерпеть боли и страха? Сколько, чтобы понять, что уже хватит?

Мне больно. Мне страшно.

8 декабря 2012
LiveLib

Поделиться

TibetanFox

Оценил книгу

Эта книга оставила после себя пустоту. Не потому что опустошила или удивила, а потому что вместо впечатлений о ней в голове — пустое холодное место, без эмоций, без мыслей, которое даже заполнять не хочется. Не знаю, почему так произошло, поэтому просто расскажу, что понравилось, а что не понравилось.

Итак, плюсы.
1. Этот роман, безусловно, следует читать только на бумаге, потому что это радость визуала и кинестетика. Очень правильное оформление, не то чтобы необычное, но вводящее с книгой в резонанс. Стильно, броско, по-хорошему цепляет. Сразу подумалось, что именно такая интерактивная подача печатной книги и спасёт в будущем бумажные издания, надо только подойти со вкусом, чувством, толком, расстановкой.
2. Читается очень легко, в отличие от «Полной иллюминации». Да и вообще видно, что автор «вырос» и упрямо гнёт и развивает своё собственное литературное зрение. А вот переводчик остался тот же, хотя здесь он радует меньше, может быть, не хватает знания сленга?
3. Сам сюжет романа любопытный: девятилетний мальчик идёт по следам своего отца, который погиб в Торговом Центре Нью-Йорка, переживает несколько любопытных встреч со странными людьми, выясняет отношения с членами семьи, попутно рассказываются истории-вкладки от лица других персонажей. Продумано, довольно любопытно, но...

Минусы.
1. ...без души. Не увидела я её здесь, увы. Чётко рассчитанный маркетинговый ход — да. Чёткие аллюзии, на которые автор дрессирует читателя, — да. И вроде всё добротно и славно, но слишком холодно. Не спекуляция, нет, совсем другое, что-то новое и другого уровня.
2. Главный герой — абсолютно неправдоподобная кукла. Это не девятилетний мальчик. Это не Оскар из «Жестяного барабана», о котором так вопиёт контекст. Больше всего он мне напомнил главного героя из «Наивно. Супер»: слова и поступки взрослого, который пытается притвориться ребёнком, который хочет вести себя, как взрослый.
3. Различные детали, которые я про себя называю «хипстерскими»: мелочи, которые не несут никакой смысловой нагрузки, если копнуть глубоко, но на поверхности кажутся такими все из себя глубокомысленными и необычными. Вычурные и бессмысленные, вроде татуировок на ладонях дедушки «Да» и «Нет». Надо было бы тогда уж написать, что дедушка не только из-за зуда эксцентричности в одном месте отказался говорить, но и принципиально отказывался кивать и качать головой, считая это ниже своего достоинства. О, божечки, какая концептуальная идея, убиться веником. Ну, серьёзно, без такого ненужного пафоса произведение стало бы лучше, а так это воспринимается исключительно как свистелки-перделки для восторженных закатывателей глаз над light-псевдофилософией.

В принципе, неплохо. По сравнению с самим собой ранее автор заметно окреп, так что я бы поставила ему четыре звёздочки, но я всё же ставлю именно по собственному отношению к роману. Интересно будет смотреть, сможет ли он путём проб и ошибок через энное количество лет вывести идеальную формулу для романа, которую, как мне кажется, он сейчас и выводит с коммерчески-тщеславными целями. Нейтрально, ровно, никак, но приятно было подержать в руках и о потраченном времени не жалею.

19 января 2012
LiveLib

Поделиться

vittorio

Оценил книгу

Прочитав, я перевернул книгу, и еще раз внимательно перечитал имя автора. Неужели это тот самый Фоер, от «Полной иллюминации» которого я плевался? Да, все верно. Но это и не он. Правду говорила margo000: «как будто два разных автора написали...». Он явно повзрослел. Исчез идиотский юмор (точнее он эволюционировал как-то, стал тоньше, изящнее). И книга мне понравилась.

Перед прочтением, я слышал, что эта книга об 11 Сентября 2001 года. Позволю себе сказать: это не совсем так. Фоер копнул и глубже и шире. Сквозь трагедию 11 Сентября, мы видим личную трагедию и боль 9-ти летнего мальчика. Его метания и переживания, его мысли, его мечты.

Я верил Фоеру. Почему? Мой отец умер когда мне было 6 лет, и я отлично понимаю, что это такое, когда один из двоих самых близких тебе людей уходит. Его просто больше нет. Разум отказывается в это верить, он ищет выхода, любого (даже заведомо фантастического), только бы не принимать реальность. Мне, например, снилось, что отец жив, и я когда то найду его. А ощущение беззащитности, я помню как сейчас, хотя прошло уже так много лет…
Но книга не ограничивается анализом чувств и переживаний одного только Оскара. Мы видим боль и трагедию войны (ведь 11 Сентября это война, хоть и в другом формате), глазами разных людей.
Вот какой она была для немцев, в глубоком тылу Германии, в Дрездене, который американские бомбардировщики превратили в руины:

бомбардировка прекратилась так же прозаиченски, как начилась. «Ты в порядке?», «Ты в порядке?», «Ты в порядке?». Мы выбежали из погреба, заполненного желто-серым дымом, мы ничего не узнали, полчаса назад я стоял на крыльце, а теперь не было ни крылец, ни домов, ни улицы, только море огня, вместо нашего дома — обломок фассада, на котором упрямо держалась входная дверь, лошадь в огне галопом промчалась мимо, горели машины и повозки с горевшими на них бежинцами, стоял крик, я сказал родителям, что пойду искать Анну, мать попросила остаться, я сказал, что вернусь и буду ждать их у нашей двери, отец заклинал не ходить, я взялся за дверную ручку, и на нее перешла моя кожа, я увидел мышцы ладони, красные и пульсирующие, почему я взялся за нее и другой рукой? Отец сорвался, он кричал на меня впервые в жизни, я не могу написать, что он кричал, я сказал, что вернусь и буду ждать их у нашей двери, он дал мне пощечину, он впервые поднял на меня руку, я больше никогда не видел своих
Джонатан Сафран Фоер "Жутко громко & запредельно близко"

А так она выглядела для жителей Хиросимы и Нагасаки, городов где люди исчезали в чудовищном взрыве, и оставалась лишь тень:

ИНТЕРВЬЮЕР. Вы видели грибовидное облако?

ТОМОЯСУ. Нет, я не видела облака

ИНТЕРВЬЮЕР. Все это время вы держали ее на руках?

ТОМОЯСУ. Да, я держала ее на руках. Она сказала: «Я не хочу умирать». Я сказала: «Ты не умрешь». Она сказала: «Я постараюсь не умереть до дома». Но ей было больно, и она плакала: «Мамочка».

ИНТЕРВЬЮЕР. Наверное, вам тяжело об этом говорить.

ТОМОЯСУ. Когда мне сказали, что ваша организация ищет очевидцев, я решила прийти. Она умерла у меня на руках, повторяя: «Я не хочу умирать». Вот что такое смерть. Неважно, какая на солдатах форма. Неважно, современное ли у них оружие. Я подумала, если бы все видели то, что видела я, мы бы никогда больше не воевали.
Джонатан Сафран Фоер "Жутко громко & запредельно близко"

Боль поколений. В этой книге идет внахлест друг на друга боль отца, потерявшего своего еще не рожденного ребенка и любимую, боль жены, потерявшей мужа, хотя он никогда и не был вполне ее (и от этого ее боль еще сильнее), боль мальчика, отец которого оставил их, и наконец боль Оскара, потерявшего отца. Временами мне казалось, что я слышу множество голосов, нашептывающих мне в уши: «боль, боль, боль…».
Эта боль от наших поступков, она как зараза, и в связи с этим, мне вспомнились слова из одной книги, которую я очень люблю:

– Так отдай же мне ее, Альтия, – негромко проговорил корабль. – Какой смысл тебе хранить ее в душе? Эта боль даже и ему никогда не принадлежала, чтобы тебе ее передавать. От тебя требуется только одно: отпусти. При тебе останется память, ибо она, к сожалению, неотъемлемо твоя, и ничего тут не поделаешь. Но боль – дело другое. Она очень стара и передается от одного человека к другому, словно зараза.
Р.Хобб "Корабль судьбы"

Там несколько не о той боли идет речь, но принцип тот же: боль нельзя держать в себе, ее нужно отпустить.

Книга оставляет больше вопросов, чем ответов. Да и где Фоеру взять эти ответы, ведь они у каждого свои. А он всего лишь расставил акценты над тем (и тут я к нему присоединяюсь), что считал важным.
Флэшмоб 2012 4/7

27 марта 2012
LiveLib

Поделиться

Я достал из рюкзака свой фонарик и посветил им в книгу. Я увидел карты и рисунки, вырезки из журналов и газет, и распечатки из Интернета, и фото, которые я сделал дедушкиным фотиком. Целый мир. Наконец я дошел до снимков падающего тела. Это папа? Возможно. Но даже если не папа, то все равно человек. Я вырвал эти страницы. Я сложил их в обратном порядке: последнюю – сначала, первую – в конце. Когда я их пролистал, получилось, что человек не падает, а взлетает. Если бы у меня еще были снимки, он мог бы влететь в окно, внутрь здания, и дым бы всосался в брешь, из которой бы вылетел самолет. Папа записал бы свои сообщения задом наперед, пока бы они не стерлись, а самолет бы долетел задом наперед до самого Бостона. Лифт привез бы его на первый этаж, и перед выходом он нажал бы на последний. Пятясь, он вошел бы в метро, и метро поехало бы задом назад, до нашей остановки. Пятясь, папа прошел бы через турникет, убрал бы в карман магнитную карту и попятился бы домой, читая на ходу «Нью-Йорк Таймс» справа налево. Он бы выплюнул кофе в кружку, загрязнил зубной щеткой зубы и нанес бритвой щетину на лицо. Он бы лег в постель, и будильник прозвенел бы задом наперед, и сон бы ему приснился от конца к началу. Потом бы он встал в конце вечера перед наихудшим днем. И припятился в мою комнату, насвистывая I am the Walrus задом наперед. Он нырнул бы ко мне в кровать. Мы бы смотрели на фальшивые звезды, мерцавшие под нашими взглядами. Я бы сказал: «Ничего» задом наперед. Он бы сказал: «Что, старина?» задом наперед. Я бы сказал: «Пап?» задом наперед, и это прозвучало бы, как обычное «Пап». Он рассказал бы мне про Шестой округ, начав с консервной банки с голосом и закончив началом, от «Я тебя люблю» до «В давние времена»… Нам бы ничего не угрожало.
5 августа 2024

Поделиться

Я достал из рюкзака свой фонарик и посветил им в книгу. Я увидел карты и рисунки, вырезки из журналов и газет, и распечатки из Интернета, и фото, которые я сделал дедушкиным фотиком. Целый мир. Наконец я дошел до снимков падающего тела. Это папа? Возможно. Но даже если не папа, то все равно человек. Я вырвал эти страницы. Я сложил их в обратном порядке: последнюю – сначала, первую – в конце. Когда я их пролистал, получилось, что человек не падает, а взлетает. Если бы у меня еще были снимки, он мог бы влететь в окно, внутрь здания, и дым бы всосался в брешь, из которой бы вылетел самолет. Папа записал бы свои сообщения задом наперед, пока бы они не стерлись, а самолет бы долетел задом наперед до самого Бостона. Лифт привез бы его на первый этаж, и перед выходом он нажал бы на последний. Пятясь, он вошел бы в метро, и метро поехало бы задом назад, до нашей остановки. Пятясь, папа прошел бы через турникет, убрал бы в карман магнитную карту и попятился бы домой, читая на ходу «Нью-Йорк Таймс» справа налево. Он бы выплюнул кофе в кружку, загрязнил зубной щеткой зубы и нанес бритвой щетину на лицо. Он бы лег в постель, и будильник прозвенел бы задом наперед, и сон бы ему приснился от конца к началу. Потом бы он встал в конце вечера перед наихудшим днем. И припятился в мою комнату, насвистывая I am the Walrus задом наперед. Он нырнул бы ко мне в кровать. Мы бы смотрели на фальшивые звезды, мерцавшие под нашими взглядами. Я бы сказал: «Ничего» задом наперед. Он бы сказал: «Что, старина?» задом наперед. Я бы сказал: «Пап?» задом наперед, и это прозвучало бы, как обычное «Пап». Он рассказал бы мне про Шестой округ, начав с консервной банки с голосом и закончив началом, от «Я тебя люблю» до «В давние времена»… Нам бы ничего не угрожало.
5 августа 2024

Поделиться

Она сказала: «Папа позвонил мне в то утро оттуда». Я отпрянул. «Что?» «Он позвонил из здания». «На мобильник?» Она кивнула, и я увидел, что впервые после папиной смерти она не пытается сдержать слезы. Это были слезы облегчения? Или слезы отчаяния? Или благодарности? Или усталости? «Что он сказал?» «Сказал, что он на улице, что он вышел. Сказал, что идет домой». «Он обманул». «Да». Я разозлился? Или обрадовался? «Он обманул, чтобы ты не волновалась». «Именно». Расстроился? Напрягся? Приободрился? «Но он знал, что ты знаешь». «Знал». Я обвил пальцами ее шею – там, где начинаются волосы. Не знаю, сколько было времени.
5 августа 2024

Поделиться

Автор книги

Переводчик

Другие книги переводчика

Подборки с этой книгой