Занимательная смерть. Развлечения эпохи постгуманизма

Перелистывая страницы «Занимательной смерти», я отчётливо слышала, как жалобно пищала сова, которую автор упорно натягивала на глобус…

Танатопатия – авторское определение Дины Хапаевой, обозначающее «завороженность современной культуры образами насильственной смерти», и именно ему и посвящена «Занимательная смерть». Найдя истоки танатопатии в философии 20 века, а именно в постгуманизме (отходе от антропоцентризма и уменьшении ценности человека), Хапаева решила рассмотреть, как и в чём проявляется увлечённость современного человека насилием, которого стало меньше в жизни, зато больше в кино, литературе и играх. Далеко для этого ходить не пришлось: перед Хэллоуином любой Fix Price забит летучими мышами и скелетами, череп с костями – едва ли не самый популярный принт, детишки с младшей школы зачитываются историей про шизофренического мальчика с приступами агрессии, «который выжил», а герои популярных фильмов и сериалов – сплошь вампиры, зомби и каннибалы

Конечно, глупо спорить и с постгуманизмом и с тем фактом, что семейство Калленов на экране выглядит куда привлекательнее смертной Беллы, а Ганнибал в исполнении Мадса Миккельсена вызывает больше интереса, чем его жертвы. Но из прочтения описаний сих явлений закономерно рождается вопрос: и что всё это значит? что это говорит о современной культуре и обществе? Ответа на этот вопрос из плоскости науки у Дины Хапаевой нет, в своём исследовании она лишь отметает как неподходящие всё существующие на этот счёт теории современных философов и социологов. Зато есть ответ в духе поехавшего отца Сергия и гостей шоу Владимира Соловьёва: это всё плохо, сплошная деградация и кризис демократии. Как страшно жить!

Окей, я могу смириться с тем, что автор исследования 2017 года говорит о «популярной субкультуре готов и эмо» и считает «Сумерки», «Интервью с вампиром», «Гарри Поттера» и «Таню Гроттер» актуальным материалом, допустим, на кафедру только недавно провели интернет. Но когда человек на полном серьёзе хочет вернуть даже не свой 2007, а свою эпоху Просвещения с её гуманистическими идеалами, вещая, что от вегетарианства до национализма с концлагерями всего один шаг, вот тут у меня уже возникают вопросы…

Культ смерти превращает насильственную смерть в товар массового потребления и приемлемую форму развлечения. Его специфика состоит в дегуманизации человечества вообще, а не какой-то особой социальной группы или этнической общности, как это было в прошлом столетии в случае коммунизма и фашизма. Проникая в культурные и социальные явления, он предлагает антигуманизм не как политический проект на будущее, а как товар массового потребления. Танатопатия выражает зарождающуюся культурную парадигму ¬– глубокое отвращение к человеческому роду.

Книг о смерти одновременно много и мало. С одной стороны, выпускаются сотни всяких сборников, написанных популярным языком с неизвестно каких позиций, с другой стороны, имеются навороченные профессионально написанные философские или медицинские книги с некоторым экскурсом в историю и культурологию. Особняком стоят художественные произведения разного качества об умирании – иногда читабельные, иногда не очень. Книга Д. Хапаевой выделяется в каждом из этих потоков и представляет собой выполненное на современном материале культурологическое исследование идеи смерти, принимающей разные обличья, если решиться слегка менять аналитическую оптику.

Она дерзко написана и легко читается с любой позиции – предложенной автором или уже имеющейся у читателя. Дело в ее актуальном материале, который, как ни крути, находится на слуху и занимает очень многих взрослых и не взрослых людей. Оптика действительно разная: много времени уделено сегодняшней коммерциализации смерти и ее превращению в массовый товар развлекательной индустрии (пожалуй, самая интересная глава), политической «готике» смерти, ее интеллектуальному «укрощению», смерти в литературе (например, кошмару как литературному приему) и кино (обаятельные мертвецы, монстры и вампиры как эстетические объекты), месту смерти в современной общественной жизни, неомедиевизму в анализе образов смерти и т.д. Мысль автора по разным орбитам вращается вокруг идеи танатопатии – завороженности современным социумом идеей смерти, проникающей даже в литературу для детей, и в этом смысле очень своеобразный и большой раздел посвящен разбору «поттерианы». Можно интуитивно соглашаться с автором, можно спорить, но читается любопытно.

В общем, для меня как дилетанта это было весьма и весьма занимательное чтение. Не скажу, что я извлекла из нее много утилитарно полезной информации, но зато смогла построить много новых связей между тем, что я знала и о чем думала раньше, и авторским видением широкого поля культурологического анализа смерти.