Плаха

И в который раз в этой связи возвращался Авдий Каллистратов к размышлениям о раскаянии. И чем больше думал, тем больше убеждался, что раскаяние – понятие, возрастающее по мере жизненного опыта, величина совести, величина благоприобретенная, воспитывающаяся, культивирующаяся человеческим разумом. Никому, кроме человека, не дано раскаиваться. Раскаяние – это вечная и неизбывная забота человеческого духа о самом себе. Из этого вытекает, что любое наказание – за проступок ли, за преступление – должно вызвать в душе наказуемого раскаяние, иначе это равносильно наказанию зверя.

Ну вот скажи, раз ты все так знаешь… Бог есть или нет? – На это трудно ответить, Петр. Для кого он есть, а для кого его нет. Все зависит от самого человека. Сколько будут люди жить на свете, столько они будут думать, есть Бог или нет. – Ну а где же он, Авдяй, если он, скажем, есть? – Он в наших мыслях и в наших словах…

ибо не может быть такого учения, даже богоданного, которое бы раз и навсегда познало истину до конца. Ведь если это так, значит, это мертвое учение.