Если бы не фантастическая энергия АН, если бы не отчаянное его стремление выбиться, прорваться, стать — никогда бы не было братьев Стругацких. Ибо я был в те поры инертен...
О, боги! пошлите мне моего Аркадия...
Прежде чем приступить к работе они четко знали что они хотят, как это будет написано и о чем. Они уже вычислили свою формулу. Угадали? Я вас умоляю, умному человеку (тем более двум) достаточно логики, рассудительности и понимания природы своей натуры. Результат - сами знаете.
Писать пробовали по-разному. По предложениям, по абзацам, по страницам, по главам - чередуя. Один пишет, другой редактирует. Вместе пишут, обсуждая каждую фразу, пока она не понравится обоим. По разному в разное время.
Со стилем не было вопросов - стиль великого Хэма. Краткость, мужественность, энергичность.
Быть умным писателю необходимо. Ведь если ты хочешь писать, значит ты хочешь, чтоб это читали? Значит - печатайся. Значит - иди на уступки цензорам-идиотам.
О цензорах. До АБС не сразу дошло, что они действитель идиоты. Сначала казалось, что просто это такие хитромудровыделанные требования с намеком на политкоррекцию.
Мы ведь искренне полагали тогда, что редакторы наши просто боятся начальства и не хотят подставляться, публикуя очередное сомнительное произведение в высшей степени сомнительных авторов. И мы все время, во всех письмах наших и заявлениях всячески проповедовали то, что казалось нам абсолютно очевидным: в повести нет ничего криминального, она вполне идеологически выдержана и безусловно в этом смысле неопасна. А что мир в ней изображен грубый, жестокий и бесперспективный, так он и должен быть таким — мир «загнивающего капитализма и торжествующей буржуазной идеологии».
Нам и в голову не приходило, что дело тут совсем не в идеологии. Они, эти образцово-показательные «ослы, рожденные под луной», НА САМОМ ДЕЛЕ ТАК ДУМАЛИ: что язык должен быть по возможности бесцветен, гладок, отлакирован и уж ни в коем случае не груб; что фантастика должка быть обязательно фантастична и уж во всяком случае не должна соприкасаться с грубой, зримой и жестокой реальностью; что читателя вообще надо оберегать от реальности — пусть он живет мечтами, грезами и красивыми бесплотными идеями... Герои произведения не должны «ходить» — они должны «выступать»; не «говорить» — но «произносить»; ни в коем случае не «орать» — а только лишь «восклицать»!.. Это была такая специфическая эстетика, вполне самодостаточное представление о литературе вообще и о фантастике в частности — такое специфическое мировоззрение, если угодно.
Но нельзя быть полностью готовым к самодовольным, категоричным, идиотским отзывам на свои книги в прессе. Приводимые в книге цитаты "Из отзывов тех лет" сочатся кровью...
Но, даже с учетом всего... О, боги! пошлите мне моего Аркадия!