Брутто устало протёр глаза и огляделся: деревушка была большой, хотя и находилась в дремучих дебрях. Это было даже удивительно, как и то, что просматривалась чёткая архитектурная структура деревни. В центре расположилась небольшая площадь с полицейским участком, причём это была низина, наверняка её частенько затапливало во время дождя. От неё кругами закручиваясь в спираль, тянулись улицы, все возвышаясь к краю, затрагивая своими линиями различные территории – холмы, болота и большое озеро на опушке. В деревне была и своя церковь, а полицейский участок разместили в каком-то старинном здании, который чем-то напоминал античный храм. Одному Богу известно, когда его построили. То там, то тут виднелись провода для общественного транспорта.

– Ох, уже день, я пропустил Рассвет! Боже, сколько мы ехали-то? Пекло?

С про сони Брутто начал заваливать Ленни вопросами

– Долго, братан, долго. Да это место так называется – деревня Пекло.

– Называется Пекло, а всё равно тут жутко холодно, – процедил Брутто, растирая ладони и дыша на них.

– Ужас, ты мерзляк! Тут печёт как в саванне, почти +40, – произнёс он и показал рукой на зияющее в зените Солнце.

Солнце и вправду было на виду. Брутто удивлённо разинул рот и широко раскрыл глаза: то ли местность тут такая специфическая, то ли они уехали действительно далеко. Обычно Солнце всегда мелькает где-то высоко в дали. Тут же оно было словно прямо над ними, и нужно было задрать голову, чтобы увидеть его.

– Шею не сверни, астроном! Давай я тебе в кратце дам расклад, – сказал Ленни, закуривая очередную сигарету и залпом вдыхая дым вместе с тауриновым напитком. Брутто показалось, что пока они ехали, Ленни успел обрасти бородкой.

– Давай.

– В общем, строительный бизнес – вещь такая, конкуренция тут жёсткая, ну ты и сам уже видел. Поэтому друзей кроме нас тут не ищи, могут докопаться, приехать и попробовать сжечь нашу базу. В остальном пока побудешь разнорабочим. Будем ездить на объекты, строить – всё дела. Заказов хватает. Тут есть узбекский лагерь, афганская металлоприёмка, мы с ними не в контрах, так что на них не наезжай. Участковый местный Цорков – он тут царь и бог, так что смотри с ним аккуратнее.

– Хорошо, я не из робкого десятка.

Уверенно заявил Брутто

– Да я видел, эко ты ловко замутил с стройматериалами!

Сказал Ленни рассмеявшись, и вскользь взглянув на Брутто

– Поэтому и предупреждают, а то ты шибко шибутной и буйный, Брутто, – продолжил он Ленни

– Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой! – вскрикнул Олег.

– Чёрт побери тебя, зачем так громко? – пожаловался Брутто, оглянувшись.

За ними виднелся широкий и большой деревянный мост, образ которого едва-едва проглядывался из плотного болотного тумана. Мост был странный, по середине него пробивался кусок странного дерева, явна мешая проезжающим машинам.

– Эм а что это? – в недоумении спросил Брутто

– Мост.

Удивленно произнес Ленни, коса смотря на Брутто.

– Калинов мост, если быть точным

Мудро процедил Олег коса смотря уже на Ленни

– Ух, он правда так называется?

Не унимался Брутто

– Да не, это местные его так прозвали, официально вроде мост им. Михаила Калинина, без понятия кто это

Терпеливо отвечал Ленни

– Да дедушка какой ни будь, строитель мостов, масон

Весело отметил Корнелиус

– Да, а это под ним ни болото, кстати, это река длинная, она уходит туда далеко к пирону, речушка Смрадная

Завершил краткий географический экскурс Олег.

Мост был достаточно широкий так что по нему могли проехать одновременно несколько машин. Несмотря на то, что изредка так и происходило, он вообще не внушал никого доверия, особенно учитывая черное болото, которое заменяло реку. Казалось, что вот-вот, он должен рухнуть, еще немного, еще чу-чуть и в самое пекло, словно, Помпеи и Геркуланум, и на вечно затерять в этих страшных топях. Люди потихоньку свыклись с этим, особенно учитывая, что дальше был лес и никакой инфраструктуры не было, а этот мост был единственной нитью что связывало этот болотный анклав с цивилизацией. Прямо сквозь мост прорастал высокий багрянец, он не очень мешал проезду, и выглядел даже достаточно симпатично.

– Почему его никто не спилит?

Не переставал Брутто допытывать Лени

– Да потому что это! здесь всем на все насрать, тут машин пять только на моих глазах слетели в эти болота и утонули.

– Ах вот почему в стороне по берегу стояли могильные кресты

Вспомнила Брутто уже оставшийся далеко позади пейзаж

– Ага, неместные ночью едут и в последний момент видит дерево резко сворачивает и вязнут в болото.

– Оно такое глубокое?

– Ну да, не одну тачку так и не достали, а сюда, так то, приезжали Афганцы с манипулятором, металл все-таки, 4 бухты капронового шнура и ничего, никого дна.

– Металл и кровь главная валюта, а чего ты сам не срубишь?

Сделал свои выводы Брутто

– Да я занят работаю постоянно, времени нет, еще ходить деревья рубить, я что лесоруб, вообще государство должно такими вещами заниматься, я так-то налоги плачу

Вдруг неожиданно для всех начал причитать Ленни агрессивно передергивая коробкой передач.

– Да у тебя же бизнес нелегальный весь

Отметил Брутто

– Ну а НДС, там и все такое, квас купил с неё НДС

Уже более спокойным тоном сказал Ленни

– Логично

Вернув голову вперёд, через лобовое стекло он заметил, как выше всех верхушек деревьев отблеском золота возвышались множество соборных куполов. Дерзкая постройка перекрывала собой часть неба. Проехав чуть дальше по дороге, Брутто наконец увидел и трамвайные рельсы, тянувшиеся вдоль всей деревушки и уходившие в массивные леса. Среди лесов вскоре показались крупные бетонные заборы песчаного цвета, над которыми высились трамвайные пантографы, словно ржавые металлические грифоны. В заборе никого толку не было, несмотря на свой монолитный и несокрушимый вид, местами их просто не было.

– Тут что, и трамваи ходят? – спросил Брутто, по-детски вжимаясь лицом в стекло.

– Неа, ну, он есть физически, но уже много лет бездействует.

– Как долго?

– Ни разу не слышал даже историй об этом.

– Никаких?

– Ну как-то ходила байка о кондукторе-призраке, говорят, он один в один на Харю похож!

– Харя?

– Да, это местный патологоанатом. Наш, правда, он вообще без работы сидит, тут редко кто умирает. Но, как бы, бывает.

– И что за история?

– Да так, говорят, дескать, если ты безбилетник, попал сюда незаконно, и ночью стоишь на остановке, то он подходит к тебе и высасывает душу.

– И ты веришь в это? – недоверчиво, но осторожно спросил Брутто. Ленни усмехнулся, похлопал себя по нагрудному карману и вытащил оттуда «счастливый билетик» с трамвая.

– А то, дураков нет!

Они поехали ещё дальше вглубь леса, который соприкасался с первой улицей. Именно там стояло то, что Ленни гордо назвал «Базой». По сути, это был обычный участок, как и сотни других, но жутко заброшенный, захламлённый и неухоженный. «Это типичная профессиональная болезнь», – успел подумать про себя Брутто. Стоматологи курят, наркологи колются, психиатрам не дают лицензию, если они не пытались пару раз покончить с собой, а у строителей дом – это одна большая свалка, где всё находится в перманентном состоянии хаоса и энтропии. Над всем этим скопищем безумных риманистических построек гордо возвышался садовый гном.

Брутто выполз из машины, манерно потягиваясь.

– Ну что, Ленни, накорми, напои, баньку затопи.

– Сейчас всё будет, братан!

Брутто по-царски ожидал на скамейке, покуривая, пока Корнелиус, Олег и Ленни встречали своего гостя на новой земле. Что-то отмечать – одна из сильнейших сторон загородной жизни. Получалось у них это чересчур ловко: дрова словно сами рубились, еда появлялась чуть ли не по щучьему велению на скатерти самобранки. А алкоголь разливался, словно Нил выходил из молочных берегов, прямо в бокалы, кубки и стаканы – каждому напитку своя тара.

Пока все вокруг копошились, внимание Брутто полностью захватил каменный мангал, из которого уже жадно торчал пламенный язык. Этот мангал был чуть ли не стародавним монолитным кромлехом. Основанием его выступали широкие массивные плиты, словно упёртые с какого-то дореволюционного кладбища. В центре возвышались множество крупных валунов, по велению судьбы добротно вставших друг на друга. В таком каменном устройстве, прямиком из бронзового века, можно было зажарить кого-нибудь целиком. Брутто подробно и с неприкрытым удовольствием осматривал сей мегалит и словами остановил вечно суетящегося Ленни.

– Ленни, а кто это сделал и зачем? – спросил Брутто, кивая в сторону каменного архитектурного чудовища, объятого пламенем.

– Ты про что? – в младенческом недоумении спросил Ленни, подбрасывая дровишки в костёр.

– Про мангал этот.

– Да, а, слушай, кхм… да вроде твой отец как раз и сделал! – сказал Ленни, задумчиво потирая шею и оставив на ней полукруглую тень от углей.

– Он тоже здесь был? – Брутто спросил это сухо, спокойно, словно молчаливо.

– Да, тут все наши были и будут, хех, – мрачно произнёс он, уставившись на плиты.

Брутто стал бдительнее присматриваться к ним, так и не поняв шутил ли Ленни. Это продолжилось до тех пор, пока тот не вскрикнул: «Готово!» Длинный стол был импровизацией: на двух пнях положили длинную, высокую и широкую дверь, слишком неестественную для обычных людей. Брутто, как гостю, не давали пошевелить и пальцем, и трапеза началась. Ленни положил себе больше всех, Корнелиус поворовал у него кусочки, а Олег ел неохотно, смотря куда-то вдаль с высоко поднятой головой. Брутто же питался жадно и голодно, пожирая кусок мяса за куском, и никак не мог насытиться. Он сидел спиной к огню, почти опираясь на него, словно у пламени была плотность, но постоянный холод никак не уходил – он всё ещё не мог согреться.

Из трубы бани густо валил черный дым, застилая приближающееся солнце. Время шло быстро: стаканы звенели друг о друга, в них мерно наливалась жидкость. Разговоры шли о том и о всём. Ленни говорил, брызжа периодически: «Работы ещё много», «Ты нам пригодишься», и перечислял строительные объекты. Он не сидел на месте, постоянно вставал, куда-то убегал: то кто-то звонил, и он бежал к проводному телефону, то что-то приносил и показывал, то просто отходил за соусом, кетчупом или майонезом.

Корнелиус тоже был резок, но иначе, чем Ленни: его движения были быстрыми, но точными и целенаправленными. Как только Ленни принёс кетчуп, Корнелиус тут же подхватывал его и выдавливал себе. Олег же отличался от них обоих: он был размеренным и немного презрительным, его движения были медленными, неспешными, и ел он дольше всех.

Хуже всех, наверное, выглядел Брутто. Он, как животное, пожирал всё, что ему давали в тарелку. «Положить соус?» – спрашивал Ленни, и Брутто кивал. Ленни наливал соус, и он тут же поглощался. Брутто не пробовал еду, а глотал, почти, не пережёвывая куски за кусками, жадно захлебываясь напитками один за другим, закуривая каждый кусок. Он сидел со стороны, вилка с сигаретой в одной руке, нож со стаканом в другой. Корнелиус всё спрашивал о том, что бы Брутто хотел иметь, и что у него было. Толку было мало: Брутто отвечал бессвязно, фрагментами, ни о чем. Олег же молчал, и если обращался, то только к Ленни.

Постепенно время брало своё, и все стали расходиться. Брутто выделили спальню на чердаке. Он стоял, курил вечернюю сигарету и решил осмотреть мангал ещё раз, но поближе и уже более расторопно. На плите он увидел начертанные кем-то буквы «Malleus». Заинтригованный пуще прежнего, Брутто сначала аккуратно попытался поднять плиту, однако у него не вышло. Ему пришлось приложить все свои силы, прочно опершись на землю-матушку, чтобы приподнять и откинуть плиту в сторону.

Под ней, и на её другой стороне, тысячами копошилась местная микрофлора: черви, жуки, белые непонятные гады, и Бог знает кто ещё, расползались в страхе, потревоженные не назвавшим себя грабителем. Аккурат под плитой, словно влитый в землю, лежал крупный молот. Несмотря на антураж вокруг, он не тревожился ни насекомыми, ни грязью, ни ржавчиной. Нагло игнорируя время, пространство и общество вокруг, молот сиял даже в полночной тьме.

Молот был сей, широк и огромен, длиною по горло. По всей рукояти был ловко нарисован космос, на ручке его изображён маленький островок земли, затерянный во вселенной, на нём толпятся гурьбой люди, как толпа, тесня друг друга и наступая на ноги соседям. Хотя местами было мало – как на руке молота, так и на нарисованном островке, было видно, что люди, толпясь, дрались друг с другом, ранили, резали и убивали самих себя, все до одного, буквально кроме одного: один этот, спиной к острову, висел в пустоте и лишь пальцами цеплялся за край земли, смотря вдаль на навершие молота. Брутто подумал, что он решил покончить с собой, да передумал в последний момент. И, грустно усмехнувшись, забрал молот с собой. Брутто, таща молот наверх в свой чердачный чертог, всё дивился, как весь их мир можно уместить так просто, и каким малым он стал за тысячелетия. На самом же навершие было намалёвано огненное красное солнце, сжигающее тот самый малый клочок земли, затерянный в нигде.