Глава 3. «Движение с Запада на Восток»

Брутто открыл глаза, и перед ним развернулись массивные двери с провокационной надписью: «НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ». Армейские ботинки Брутто ступили на мраморные полы станции, было еще раннее утро, солнце только-только встало. Он, будто очнувшись ото сна, тут же закурил, стоя на перроне. Его длинная полувоенная куртка и черная футболка едва прикрывали тело от мощного ветра, силу которому придавал спешащий поезд.

Луч света ярко переливался и преломлялся в дыму дешевых папирос, а издали к Брутто ровным шагом, тесным строем, шли двое тучных полицейских. Брутто давно заметил, что их всегда расставляют по весу: либо два тучных, либо один до безобразия жирный, либо три худых и тонких, как тростинка. Двери вагона уже открылись, полицейские спешили, а Брутто, словно лис, демонстративно «гулял» вокруг открытой двери, показывая свое намерение дождаться следующего. Он манерно взглянул на часы и, театрально чертыхнувшись, достал новую сигарету.

Улыбки на довольных лицах этих бродячих котов натянулись до неприличной степени, делая их лица кукольными до ужаса. И вот, когда створки дверей зашипели, а до него уже было рукой подать, Брутто, словно молодой сайгак, лихо впрыгнул в закрывающийся вагон. Ошеломленные представители правопорядка бессильно взирали на лицедейство, открывавшееся перед ними. Не упустив шанс, Брутто высунул в окно руку с неприличным жестом и, в довершение своего представления, кинул в них окурок, нагло выпуская из носа последние струи дыма, гордо смотря вверх и усмехаясь.

Его настроение значительно улучшилось, следов недосыпа как не бывало, а утреннее мятое лицо растянулось в довольной улыбке. Впереди предстоял долгий путь, поэтому, выбрав более удобное место, он уставился в пейзаж за окном. Он никак не мог уснуть в незнакомых местах и долго наблюдал, как деревья проносятся тысячами перед его глазами. Раньше он даже не думал о том, что здесь столько деревьев – миллиарды мириад деревьев, озера и реки. Постепенно и незаметно для его взора они сменились афганскими пустынями с единичными оазисами, которые изредка мелькали вдали. Наконец, озера стали гореть синим пламенем, а вокруг них кружили огромные волшебные драконы. Потом не стало и их, а поезд, словно истребитель, поднялся ввысь, в самые глубины вселенной, и ехал по кольцам Сатурна, словно по рельсам. «Тутух-Тутух».

Уже темнело, и Брутто не знал, сколько времени провел в пути. Млечный Путь разверзся над небом, словно река, сделанная из молока, и каждая звезда в нем была как капля. В вагоне, кроме него, никого не было, разве что одинокий мальчик с девственными усиками и совершенно несуразной нутриевой курткой. Река, тянувшаяся за окном, сверкала, как лунный свет: то удлинялась и выливалась в бескрайние озера, то маленьким ручейком тянулась вдоль путей.

Брутто ощущал себя словно в подводной лодке, как будто вокруг него были толщи воды, а его движение и взгляд были заторможены, все чувства слегка притуплены. Среди этого темно-лунного звездного пейзажа мелькали одинокие домики. С детства ему всегда было интересно, каково это – жить так, вдали от всех, прямо у железнодорожных путей. «Тутух-Тутух».

Брутто стало зябко, он окутался в свою куртку и мерно засыпал под стук колес, снова просыпаясь, жадно хватая воздух и снова глядя в окно. Он пытался вспомнить лица отца и матери: раньше это удавалось быстрее и легче, но теперь неприятная дрожь охватывала его, и с каждым разом приступы горечи и ностальгии добавляли новые секунды, а образы становились все более размытыми. В его сознании, словно в пазле, всплывали отдельные части лиц: то подбородок, уши, то глаза или губы, а потом уже достраивалась остальная картинка.

«Туту-х, туту-х» – выбивал поезд, словно метроном или медитативная молитва старого усидчивого монаха, помешанного на поездах. Свежий лесной и ночной запах приятно разливался по купе, в нем ощущалась какая-то гарь и оттенки смолы сосен, а также огромное количество свежего, приятно-ледяного кислорода. «Тутух-Тутух».

Сознание его безвременно уплывало и пряталось в тени, отбрасываемой сном. «В жизни бывает много дорог, но только одно начало и один конец» – не весело пронеслось у него в голове. «Тутух-Тутух».

Он снова просыпался и совершенно терялся во времени, а реалистичные сны путали его еще больше. За окном ему мерещился то снег, «Тутух-Тутух», то листопад, «Тутух-Тутух», то жаркое лето, «Тутух-Тутух», то расцветающие поляны гречишника и сирени. «Тутух-Тутух».

Брутто то казалось, что он едет несколько дней, «Тутух-Тутух», то словно вообще не прошло ни секунды – все это казалось набором картин, которые проносились со сверхзвуковой скоростью перед его глазами, так быстро, что они словно вообще не двигались. «Тутух-Тутух». «Тутух-Тутух». «Тутух-Тутух»

Брутто почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо. Он одернулся и на секунду впал в ступор; на мгновение ему показалось, что это был его отец. Очнувшись от сна, он разглядел недовольного кондуктора, который требовательно протянул ладонь и попросил у Брута билет. В это время он чуть не пропустил свою остановку. Это была предпоследняя, а мальчик, единственный в вагоне, видимо, ехал на конечную. Брутто огляделся на него; тот всю дорогу смотрел в окно.

Свежий лесной воздух приятно ударил ему в нос, словно хлорка в затхлом помещении. Брутто выдохнул и огляделся.

Рядом с пироном под старой полуразрушенной башней, водрузившись на стареньком выжелтившем жигуленке, сидел его друг и пара рабочих с ним. Они пили пенное пиво, гогоча на весь лесной массив и стуча бутылками после каждого залпа. Пена струилась по бутылкам и мерно капала на древнюю морщинистую землю, восполняя утраченное временем. Солнце постепенно выходило в зенит и приятно грело лица веселых и беззаботных людей. Их речи переливались в мелодии и раздавались смехом. А из машины разносилась музыка, сотрясая ветки ближайших деревьев.

Приметив Брутто, они тут же начали кричать и махать ему, затягивая его в свою атмосферу, словно рыбу удочкой. Городская удрученность постепенно с каждым шагом уходила из Брутто, словно трупный яд, а в образовавшиеся пазухи поступала свежая и чистая динамичная сила первозданной природы и образы таких же людей, под стать ей

– Ооооо, ну наконец-то! Второе пришествие, не иначе! Сколько лет, сколько зим, и ты добрался! – театрально развел руками Ленни, приветствуя Брутто.

– Да вы живете на краю света, серьезно! Я ехал словно несколько дней подряд, – ответил он саркастично, оглядываясь.

– Это да, поэтому многие, когда приезжают сюда, уже не возвращаются обратно. Да и нам еще ехать и ехать, кстати. Просто поезд туда не идет. А, да, это Олег и Корнелиус, наша бригада!

– Здорово, мужики! А почему Корнелиус? – удивленно спросил Брутто.

– Да просто по приколу. Тут иногда бывает суперскучно, мы так развлекаемся, коротая время вечности. А тебя как кличут?

– Ну тогда я Брутто.

– Пойдет! Ты бухаешь?

– Только когда угощают, – усмехнулся Брутто.

Корнелиус рассмеялся, и вместе с ним его широкий живот, как второе лицо, весело дрожал, вторя настроению хозяина.

– Этого добра даром навалом! Бесплатное благо – самое славное!

– Ленни, садись за руль тогда, а то я уже совсем перебрал, – сказал Олег и уселся на заднем сиденье, высунув голову в окошко. Предусмотрительный и мудрый поступок. Брутто сел рядом, а Ленни и Корнелиус – спереди. Наконец-то тарантайка тронулась, выбрасывая комья каменистой почвы и столбы черного дыма, пытаясь перегнать движение Земли и добраться до нужного места. Они довольно быстро выехали на трассу с нежным местным названием «Матерая».

Состояние дороги было таково, что складывалось ощущение, словно именно по ней проходили все первые и вторые мировые войны. Тачанка, на которой они ехали, подбрасывала в воздух на пару добрых сантиметров каждые пару секунд, и казалось, что вот-вот они наткнутся на зарытую какой-нибудь немцем или недальновидным румыном мину и окончательно отъедут на тот свет. При том дорога была несуразно широкой, будто взлетно-посадочная полоса, тянущаяся на многие километры в глубокую даль. Рядом с ними в потоке машин пристроилась неприметная газелька зеленого цвета, приковавшая внимания Брутто, в открытом кузовном прицепе было несколько десятков деревянных балок перевязанных лентой.

– А другой дороги нет?

Спросил он, не сводя взгляд с машины

– Нееее, это единственная.

Пробурчал Ленни ловко выкручивая руль, чтобы не сыграть в смертельное ралли.

– Смотри-ка, Олег, конкуренты!

Недовольно проворчал Корнелиус, указывая тонкими пальцами на машину

– Вот сволочи, опять жирный заказ хапнули.

Процедил Ленни

– Может, их подрезать?

Начал подначивать Брутто, он и сам удивился как из него выскочила эта фраза. Было в этом что-то затейливое, такое скоморошничество, но повеяло и жутью, как будто среди толпы линчующих, кто-то произнес: «А давайте убьем его».

– Да я с радостью бы, но тачку жалко.

Отмахнулся тот

– Реально жалко?

Саркастично заметил Брутто

– Эй, я её у участкового еле купил!

– Погоди-ка, сможешь подъехать поближе? Давно хотел проверить одну штуку, —заговорщицки произнес Брутто, усаживаясь по удобнее

– У тебя есть идея?

– Да, давай

Ленни подогнал тачку почти в упор к газельке. Брутто весело ухнул и стал вылазить из окна машины, ловко зацепившись рукой, вылез на её крышу и лихо перепрыгнул на борт к газельке, едва-едва не потеряв устойчивость. В жигулях раздался ободряющий дружный смех, что только сильнее подначивало его. Брутто, не растерявшись, стал быстро вскрывать обухи и вытаскивать деревянные лаги одну за другой, резко и ловко перебрасывая их уже подсуетившимся Олегу и Корнелиусу, которые встали на приёмку. Одному Богу ведомо, чем занимался водитель, и как можно было не заметить за собой летающие, словно по волшебству, трёхметровые доски, шум от их удара по металлу и весёлый гогот четырёх человек. Когда Брутто закончил, довершая свою дерзость, он встал в позу победителя, кивая своим друзьям. Он чувствовал себя победителем, так долго он таился, сидел по углам, в тени и вот он стоял освещенный в зените солнца, под возгласы соратников.

Водитель резко затормозил за секунду до того, как Брутто успел перепрыгнуть на крышу жигулей, чуть не пробив её насквозь, и Ленни дал по газам. Ехать верхом на жигуле по разбитой в хлам трассе – такое себе удовольствие. Брутто еле держался руками за оконные рамы, которые больно впивались ему в ладони. Ветер от скорости движения бил его прямо в лицо, стягивая, как пластический хирург, а постоянные выбоины заставляли его тело содрогаться. Несмотря на неудобства, все без умолку хвалили Брутто, шутили и прикалывались над несчастными конкурентами, наблюдая, как ошарашенный водитель ругается на них, издали и стоит в шоке, не зная, что делать дальше. Когда они достаточно оторвались, Брутто произнес мысль, которая его занимала.

– Нас же никак не могут поймать, да? – перекрикивая шум ветра говорил он, засовывая голову в салон автомобиля.

– Да не, это же тебе не город, ищи нас свищи по тысячам километрам вокруг.

– Ты бы залез внутрь, Брутто, а то упадёшь и раскроишь себе череп!

– В натуре, братан, вернись назад, пока не шандарахнуло!

Брутто злобно усмехнулся. Он давно хотел выкинуть какой-нибудь финт, но всегда сдерживался. Но тут, на краю Земли, когда он остался совершенно один, было ли ему дело до последствий? Он чувствовал этот ветер под своими ребрами, было так свободно без обязательств и долгов. Только его постоянно знобило, и он ловил себя на мысли, что не может долго смотреть в одну точку, тогда пространство вокруг будто сжималось и исчезало, становилось трудно дышать. Вот и сейчас, он буквально на пару секунд установился в лобовое стекло машины, и видел, как по краем его зрения все начинает темнеть, а дорога впереди проносилась так быстро, что ему казалось, что она несется прямо на него. От этого «залипание», его отвлек огромный черный ворон, метко пролетевший прямо перед лобовым стеклом. Брутто одернулся и вжался в кресло от удивления, и вместе с этим, ощутил странное родство с этой тупой птицей, чуть не разбившейся на смерть. Ленни же резко дал по тормозам.

– Ждём, – уверенно произнёс Ленни.

– А чего встали-то? – вмешался Брутто.

– Да там же ворон был, – недопонимающе ответил Олег.

– И что? – сказал Брутто, подняв бровь.

– Предвестник смерти. Сейчас другая машина проедет, и поедем. Ну его к черту, так рисковать, – спокойно объяснил ему Корнелиус.

– В натуре, – подтвердил Ленни.

Брутто только пожал плечами. Устав от дорожного авто-приключения, он прикорнул, завернувшись во все одежды. Через щелочку от не до конца закрывающегося окна лился приятный летний ветерок, обдувая припечённое солнцем лицо. Он спал словно вечность, что ни говори, городская жизнь, воздух, атмосфера и суета накладывают своё напряжение, и когда оно снимается, человека просто выключает, как перегретую старую грелку. Пуф, и только дымок изо рта.

– Хэй, спящий, вставай! Мы уже въезжаем в Пекло! – впрыснул Ленни, широко улыбаясь.