Отзывы на книги автора «Аркадий и Борис Стругацкие»

Книга прочитана в рамках Флэшмоба – 2012 (1/20). Спасибо за совет Bluefox . Давно хотела познакомиться с творчеством Стругацких. Вот и познакомилась. К сожалению, не все долгожданные встречи бывают радостными.

Итак, в процессе чтения данного произведения я вывела для себя формулу под кодовым названием «Из трех Б в П», которая вот что в себя включает:
Бедный язык + Бледные персонажи + Бредовая сюжетная линия = Пикник на обочине.

Ну, пожалуй, начнем по порядку:
Б №1: Бедный язык. Выучить и оперировать словарем из 100 частоупотребляемых существительных похвально для иностранца, пишущего письмо другу на чужбину. Но никак не для писателя. Точнее для двух писателей. Получается, если 100/2 = 50 слов на каждого. Не густо. Я, конечно, понимаю, что не пристало двум брутальным мужчинам использовать многочисленные эпитеты в своей речи. Но можно было хоть иногда постараться для читателя?

Б №2: Бледные персонажи. Есть у Терри Пратчета серия книг о Плоском мире. Не верьте, там все хорошо. Вот где настоящий плоский мир. Вот он где притаился. В героях Стругацких. Плохо прописаны характеры. Да что уж там? Вот вам один напримерчик. Я была невероятно удивлена, узнав, что, оказывается, главному герою не 50 и даже не 40 лет. Хотя все начало повествуется от лица именно такого возраста. А в итоге узнаем, что на тот момент ему было чуть больше 20. Плохая, плохая вживаемость в роль получилась у авторов. Они ж не себя описывали, в самом деле.

Б №3: Бредовый мир. Нет, не спешите закидывать меня помидорами. Задумка, задумка действительно хорошая. Хороша идея, и мир интереснейший придуман. Но какова реализация? Мало того, что первую половину произведения решительно невозможно понять, что же это такое происходит. Так и через вторую тоже необходимо продираться. Нет, ну в самом деле. С самого начала они начинают буквально с «мяса». (Пропустим бредовое интервью с профессором). А что? Зачем? Почему? Ничего не объясняют. Догадайся, мол, сама.

Не понимаю? Может это я одна в таком невосторге? Потому что столько положительных отзывов я читала! Столько ожидала от этого произведения! В общем, плохо, очень плохо, дяди Стругацкие! Нехорошо обманывать читателя. Обещали конфетку, а дали только фантик.

Книга прочитана в рамках Флэшмоба – 2012 (1/20). Спасибо за совет Bluefox . Давно хотела познакомиться с творчеством Стругацких. Вот и познакомилась. К сожалению, не все долгожданные встречи бывают радостными.

Итак, в процессе чтения данного произведения я вывела для себя формулу под кодовым названием «Из трех Б в П», которая вот что в себя включает:
Бедный язык + Бледные персонажи + Бредовая сюжетная линия = Пикник на обочине.

Ну, пожалуй, начнем по порядку:
Б №1: Бедный язык. Выучить и оперировать словарем из 100 частоупотребляемых существительных похвально для иностранца, пишущего письмо другу на чужбину. Но никак не для писателя. Точнее для двух писателей. Получается, если 100/2 = 50 слов на каждого. Не густо. Я, конечно, понимаю, что не пристало двум брутальным мужчинам использовать многочисленные эпитеты в своей речи. Но можно было хоть иногда постараться для читателя?

Б №2: Бледные персонажи. Есть у Терри Пратчета серия книг о Плоском мире. Не верьте, там все хорошо. Вот где настоящий плоский мир. Вот он где притаился. В героях Стругацких. Плохо прописаны характеры. Да что уж там? Вот вам один напримерчик. Я была невероятно удивлена, узнав, что, оказывается, главному герою не 50 и даже не 40 лет. Хотя все начало повествуется от лица именно такого возраста. А в итоге узнаем, что на тот момент ему было чуть больше 20. Плохая, плохая вживаемость в роль получилась у авторов. Они ж не себя описывали, в самом деле.

Б №3: Бредовый мир. Нет, не спешите закидывать меня помидорами. Задумка, задумка действительно хорошая. Хороша идея, и мир интереснейший придуман. Но какова реализация? Мало того, что первую половину произведения решительно невозможно понять, что же это такое происходит. Так и через вторую тоже необходимо продираться. Нет, ну в самом деле. С самого начала они начинают буквально с «мяса». (Пропустим бредовое интервью с профессором). А что? Зачем? Почему? Ничего не объясняют. Догадайся, мол, сама.

Не понимаю? Может это я одна в таком невосторге? Потому что столько положительных отзывов я читала! Столько ожидала от этого произведения! В общем, плохо, очень плохо, дяди Стругацкие! Нехорошо обманывать читателя. Обещали конфетку, а дали только фантик.

В какой-то момент чтения книги мне захотелось сесть в машину времени и отправиться... Нет, не лет на 300 вперёд, когда можно спокойно полететь на какую-нибудь отдалённую планету в отпуск, а в прошлое, в 60-е годы, годы написания романа. Для того, чтобы понять какое впечатление произвела бы эта книга на меня тогда, а именно первые главы. Когда я их читала, то мне казалось, что речь не о будущем, а о какой-то параллельной реальности. Настолько были близки и девушка в косынке, и парень играющий на банджо, тёплые шутки и одухотворённость людей, но были и тотальный дефицит, и относительная мораль. Вон как мило и по-родному

- Какой вздор! - воскликнула Джина. - Успокойся, девочка! Какие слова: "украла", "оскорбила", "энергия"! У кого она украла энергию? Ведь не у Детского же!

Но следующие главы стёрли это моё желание. Теперь мне было всё равно в каком я времени, потому как роман Стругацких, хоть, и звучит с ретро-нотками, но актуален и сейчас.
Вечный вопрос о смысле жизни. Каждый человек рано или поздно пытается на него ответить и каждый же отвечает по-своему, руководствуясь своими интересами.

... я убеждён, что смысл человеческой жизни - это научное познание. И право же, мне горько видеть, что миллиарды людей в наше время сторонятся науки, ищут своё призвание в сентиментальном общении с природой, которое они называют искусством, удовлетворяются скольжением по поверхности явлений, которое они называют эстетическим восприятием.

Знакомо? Да, противопоставление науки и искусства - вечная тема. И будущему её не избежать.

Этот конфликт разрастался и разбился, как волна о скалы перед страхом смерти, смерти физической и смерти духовной - и тут не знаешь что страшнее для учёного и творца - погибнуть только самому или вместе с тобой исчезнут все твои достижения, всё то ради чего ты жил и работал, творил... Что вся твоя жизнь окажется напрасной жертвой.

Экстремальные ситуации раскрывают людей. Я боюсь таких ситуаций. Я не хочу, чтобы в жизни мне пришлось попасть в такие обстоятельства, что из меня полезет мелочное и гадкое, что запрятано глубоко, глубоко, о чём я даже не подозреваю. Конечно, я могу напротив проявить себя лучше, чем от меня ожидается. Но лучше пусть не будет такого выбора.

Думаю, что жители и гости Далёкой Радуги тоже не мечтали о таком, но это случилось.
Глобальная катастрофа. Учёные своими опытами регулярно нарушали экологическую ситуацию на планете, но жажда познать, достигнуть, подчинить продолжала руководить ими. Планета не выдержала и реакция её вполне предсказуемая - она решила убрать тех, кто ей досаждает. Она решила убить людей. Убить быстро, без разбора кто прав, и кто виноват. Для неё это своевременное и правильное решение, для человека - жуткое и неожиданное.
Но жуть этой книги не в том, что все погибнут, а что кто-то может остаться в живых. Но кто? Надо сделать выбор. На планете есть взрослые, среди которые светила науки и гениальные художники, есть дети, есть люди, которые просто любят друг друга, для которых знать что через несколько часов умрёт самый дорогой человек хуже их собственной гибели. Кому остаться здесь навсегда, а кому вернуться на Землю?
Об этом надо читать. И не столько для того, чтобы узнать чем всё закончится, а больше, чтобы в очередной раз понять природу человека.

Когда я отложила роман я думала не только о только последствиях катастрофы, но и о том как получилось, что её допустили, о том что можно было бы сделать, чтобы всё случившее не было настолько фатальным.
Почему учёные не просчитали что рано или поздно такое случится? Наращивая силу эксперимента, они должны были подумать о силе реакции, а значить предусмотреть что делать в случае, если сила окажется запредельной. Например, обеспечить необходимое количество звездолётов, хотя о чём я говорю, если на планете не могли победить дефицит энергии.
Далёкая Радуга - явно экспериментальная площадка и площадка опасная. Так почему же там был детский интернат? Не лучше ли было закрыть эту планету для всех и организовать научную станцию с вахтовым методом работы научных сотрудников?
Ну это так... мысли, которые вообще не о книге. И возврат к ощущениям, что не будущее вся эта история, а параллельная реальность.

Цельный образ дворового, боевого кота, воплощенный в молодом военном на далекой планете. Во время одного из сражений, где главный герой был смертельно ранен, его переносят на Землю, вылечивают и пытаются оцивилизовать.

Очередная повесть Стругацких о попытке перепрыгнуть через эволюционные ступеньки, насколько это допустимо. И как водится у авторов, о бездушном научном подходе к проблемам развития. Персонаж Корней отрабатывает образ ученого. Его жена, одна из косвенных жертв научной деятельности мужа:

«Вся она словно погасла. Словно из нее душу живую вынули. В синих глазах у нее была пустота, и около рта появились морщинки.»

Во время чтения, паренек, постоянно ассоциировался у меня с котом из книги: Григорий Служитель - Дни Савелия . В обоих случаях авторы затрагивают право котов и кото-человекоподобных на ту жизнь, в которой они родились. Гуманизм к подобным существам бесчеловечен. Само понятие гуманизма, как высшей ценности "для всех", ставится под сомнение.

Всё что написано в этой книге, уже было у Стругацких. Например, в «Попытке к бегству», где один из героев удирает в будущее, но потом возвращается. В этой книге, героя помещают в «светлое» будущее, но он стремится вернуться назад, в свое «темное» настоящее. Есть параллели с книгой «Трудно быть богом». Предостережения науке Стругацкие давали во многих книгах, особенно ярко в повести «Далекая Радуга».

В Бойцовом Коте, авторы дали волю фантазии в самом образе, преданного, заточенного на войну и убийства боевого механизма, почти автомата, только с интеллектом. Образ неоднозначен, в чем-то притягателен, своей верой, устремленностью, преданностью, жертвенностью, в другом страшен – идеальная и не сомневающаяся машина для ведения войн.

Повесть сбалансирована, не затянута, читается легко.

Дети уходят из города к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.
<...>
Взрослые дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли. (Дана Сидерос)

Два города под одной обложкой. Один заметает снегом, другой — заливает дождём. Два писателя — Феликс Сорокин и Виктор Банев. Один — известный, признанный критиками создатель незабвенного романа «Товарищи офицеры»— с упоением пишет в стол книгу всей своей жизни, другой — тоже признанный, известный, но при этом опальный, неблагонадёжный элемент, отправленный в город детства как в ссылку после столкновения с самим Президентом, — мается от безделья и топит свою жизнь в алкоголе. Два мира — один гротескная калька другого.

Линия Феликса Сорокина — история художника, вынужденного творить в заданных извне рамках. Местами смешная, местами грустная, где-то пугающая и тревожная в целом. Поездки в Клуб, мелкие склоки собратьев по перу, не беспочвенные опасения за своё будущее, приметы времени на каждой странице и вечное людское несовершенство. Мир по сути своей противный человеческому существованию, мир, под который приходится ежечасно подстраиваться, мир, основные неприятные черты которого возведены в абсолют в реальности Виктора Банева. Не заданный вопрос "а что будет, если?.." тоненькой ниточкой тянется в Синюю Папку Феликса Сорокина и находит свой ответ в истории "Гадких Лебедей".

А о них, о них мне хочется рассказывать долго и взахлёб. Рассказывать с восторгом и горечью, снова и снова возвращаясь к старому как мир сюжету о бунтующей юности, о многочисленных, с известной регулярностью повторяющихся попытках изменить мир, о причинах, всегда одних и тех же, и о результатах, являющихся отправной точкой для зарождения новых бунтов. О невидимом противостоянии маринованных миног и мерцающих над головой галактик. О детях, выбирающих звёзды.

Впрочем, лучше Стругацких об этом не расскажешь. Но кто они сами в этой книге? Идеалисты, давшие в руки молодых "вундеркиндов" могущественный ластик, способный несколькими точными движениями стереть с лица земли целый мир? Мечтатели, поверившие в способность человечества шагнуть за рамки своей природы, изменить и усовершенствовать человеческую сущность, избавив её от всего неприятного, гадкого, отталкивающего, издревле присущего людям? Вряд ли. Ведь, даже несмотря на недвусмысленное появление в финале новых Адама и Евы, последняя мысль главного героя не оставляет молодому миру шансов: "Все это прекрасно, но только вот что — не забыть бы мне вернуться".

Маринованные миноги, они в принципе несокрушимы.

Дети уходят из города к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.
<...>
Взрослые дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли. (Дана Сидерос)

Два города под одной обложкой. Один заметает снегом, другой — заливает дождём. Два писателя — Феликс Сорокин и Виктор Банев. Один — известный, признанный критиками создатель незабвенного романа «Товарищи офицеры»— с упоением пишет в стол книгу всей своей жизни, другой — тоже признанный, известный, но при этом опальный, неблагонадёжный элемент, отправленный в город детства как в ссылку после столкновения с самим Президентом, — мается от безделья и топит свою жизнь в алкоголе. Два мира — один гротескная калька другого.

Линия Феликса Сорокина — история художника, вынужденного творить в заданных извне рамках. Местами смешная, местами грустная, где-то пугающая и тревожная в целом. Поездки в Клуб, мелкие склоки собратьев по перу, не беспочвенные опасения за своё будущее, приметы времени на каждой странице и вечное людское несовершенство. Мир по сути своей противный человеческому существованию, мир, под который приходится ежечасно подстраиваться, мир, основные неприятные черты которого возведены в абсолют в реальности Виктора Банева. Не заданный вопрос "а что будет, если?.." тоненькой ниточкой тянется в Синюю Папку Феликса Сорокина и находит свой ответ в истории "Гадких Лебедей".

А о них, о них мне хочется рассказывать долго и взахлёб. Рассказывать с восторгом и горечью, снова и снова возвращаясь к старому как мир сюжету о бунтующей юности, о многочисленных, с известной регулярностью повторяющихся попытках изменить мир, о причинах, всегда одних и тех же, и о результатах, являющихся отправной точкой для зарождения новых бунтов. О невидимом противостоянии маринованных миног и мерцающих над головой галактик. О детях, выбирающих звёзды.

Впрочем, лучше Стругацких об этом не расскажешь. Но кто они сами в этой книге? Идеалисты, давшие в руки молодых "вундеркиндов" могущественный ластик, способный несколькими точными движениями стереть с лица земли целый мир? Мечтатели, поверившие в способность человечества шагнуть за рамки своей природы, изменить и усовершенствовать человеческую сущность, избавив её от всего неприятного, гадкого, отталкивающего, издревле присущего людям? Вряд ли. Ведь, даже несмотря на недвусмысленное появление в финале новых Адама и Евы, последняя мысль главного героя не оставляет молодому миру шансов: "Все это прекрасно, но только вот что — не забыть бы мне вернуться".

Маринованные миноги, они в принципе несокрушимы.

Мне не хочется писать рецензию на этот роман, не хочется его оценивать. Вдруг почувствовала, что не имею на это морального права. Вижу ли я всё то, что в него заложено, со своей скромной колокольни? Прониклась ли в полной мере авторской болью, злостью, горечью, надеждой?
Писатели не случайно создают роман-матрёшку - этот приём позволяет выступить скопом: Аркадий с Борисом, Феликс с Виктором. Основная тема таким образом ​возводится в куб. Я вдруг понимаю, насколько важна для писателя пресловутая объективная ценность художественных произведений и что «Изпитал» был задуман не как случайное звено, а как ключевое. Сколько читателей будет у выстраданного романа? Сколько из них догадается, что это написано не для заработка, не под заказ, а извлечено из заветной «Синей Папки»?!

Я не читала «Гадких лебедей» до «Хромой судьбы». Знакомство происходило одновременно с двумя произведениями, объединёнными в одно целое. В моём сознании они не только сливались, но и усиливали друг друга. Старалась непогода - где снегом, где дождём, старались Сорокин и Банев - оставляя бывших жён, переживая за дочерей, напиваясь вдрызг до беспамятства и горького похмелья - параллелей много. Много и поднятых тем. Герои философствуют о прошлом, настоящем и будущем; спорят о системе и потребностях; сомневаются в правильности воспитательных мер... Но за каждым разговором чувствуются иные «внутренние борения и душевные смятения». Феликсу Сорокину и Виктору Баневу слишком важно, что они пишут. Муки творчества представлены в самых разнообразных видах. О чём писать, когда «Ничего нельзя придумать. Все, что ты придумываешь, либо было придумано до тебя, либо происходит на самом деле»? Не торгуют ли писатели и художники собачьим мясом, называя его бараниной? Допустимо ли художественной литературе «поучать или вести» или «Писатель – это прибор, показывающий состояние общества, и лишь в ничтожной степени – орудие для изменения общества». Писатели рассуждают о материальном стимулировании; о праве выражать идеологию современного общества; их заботят редакторы, рецензенты и читатели, угадывающие за текстом подтекст... Каждому писателю хочется, чтобы его читали, но ещё больше хочется высказать самое сокровенное, то, что лежит на душе и не даёт успокоиться. И пишут они в «синюю папку», и боятся представить её на читательский суд, не зная, ценно ли это ещё для кого-то в такой же степени, как ценно для них...

Книгу озвучивали многие замечательные исполнители: Вячеслав Герасимов, Артём Карапетян, Владимир Левашёв, и мне снова было сложно определиться с выбором. Остановилась на Левашёве Владимире, так как помню прошлые восторги от его профессиональных работ. Актёр не разочаровал - грамотно, эмоционально, душевно...

Мне не хочется писать рецензию на этот роман, не хочется его оценивать. Вдруг почувствовала, что не имею на это морального права. Вижу ли я всё то, что в него заложено, со своей скромной колокольни? Прониклась ли в полной мере авторской болью, злостью, горечью, надеждой?
Писатели не случайно создают роман-матрёшку - этот приём позволяет выступить скопом: Аркадий с Борисом, Феликс с Виктором. Основная тема таким образом ​возводится в куб. Я вдруг понимаю, насколько важна для писателя пресловутая объективная ценность художественных произведений и что «Изпитал» был задуман не как случайное звено, а как ключевое. Сколько читателей будет у выстраданного романа? Сколько из них догадается, что это написано не для заработка, не под заказ, а извлечено из заветной «Синей Папки»?!

Я не читала «Гадких лебедей» до «Хромой судьбы». Знакомство происходило одновременно с двумя произведениями, объединёнными в одно целое. В моём сознании они не только сливались, но и усиливали друг друга. Старалась непогода - где снегом, где дождём, старались Сорокин и Банев - оставляя бывших жён, переживая за дочерей, напиваясь вдрызг до беспамятства и горького похмелья - параллелей много. Много и поднятых тем. Герои философствуют о прошлом, настоящем и будущем; спорят о системе и потребностях; сомневаются в правильности воспитательных мер... Но за каждым разговором чувствуются иные «внутренние борения и душевные смятения». Феликсу Сорокину и Виктору Баневу слишком важно, что они пишут. Муки творчества представлены в самых разнообразных видах. О чём писать, когда «Ничего нельзя придумать. Все, что ты придумываешь, либо было придумано до тебя, либо происходит на самом деле»? Не торгуют ли писатели и художники собачьим мясом, называя его бараниной? Допустимо ли художественной литературе «поучать или вести» или «Писатель – это прибор, показывающий состояние общества, и лишь в ничтожной степени – орудие для изменения общества». Писатели рассуждают о материальном стимулировании; о праве выражать идеологию современного общества; их заботят редакторы, рецензенты и читатели, угадывающие за текстом подтекст... Каждому писателю хочется, чтобы его читали, но ещё больше хочется высказать самое сокровенное, то, что лежит на душе и не даёт успокоиться. И пишут они в «синюю папку», и боятся представить её на читательский суд, не зная, ценно ли это ещё для кого-то в такой же степени, как ценно для них...

Книгу озвучивали многие замечательные исполнители: Вячеслав Герасимов, Артём Карапетян, Владимир Левашёв, и мне снова было сложно определиться с выбором. Остановилась на Левашёве Владимире, так как помню прошлые восторги от его профессиональных работ. Актёр не разочаровал - грамотно, эмоционально, душевно...

Эта книга определенно войдёт в топ моих любимых произведений Стругацких. Конечно, она не потеснит с первого места Пикник на обочине , но определённо будет в непосредственной близости.

Здесь всё в меру: и футуристичность, и "процедурал", и "твёрдость" научной фантастики, и юмора хватает, и логика на месте, и нервы местами пощекотать можно, и...и... В общем, я ещё могу долго перечислять.
Укажу лишь на ещё один крутой момент: в отличие от подавляющего большинства книг, здесь не бросается в глаза "восхваление" построенного в мире Полудня коммунизма, чем грешили многие произведения этого цикла, которые я читала ранее.

Мне нравится решительно всё: идея, положенная в основу книги, её реализация, развитие сюжета, подача; персонажи, их поведение, логика, различия в точках зрения, взаимодействия между ними; технологии и их описание, упорядоченный регламент в различных ситуациях...и так далее.

Книгой осталась очень довольна и рекомендую к прочтению.

Эта книга определенно войдёт в топ моих любимых произведений Стругацких. Конечно, она не потеснит с первого места Пикник на обочине , но определённо будет в непосредственной близости.

Здесь всё в меру: и футуристичность, и "процедурал", и "твёрдость" научной фантастики, и юмора хватает, и логика на месте, и нервы местами пощекотать можно, и...и... В общем, я ещё могу долго перечислять.
Укажу лишь на ещё один крутой момент: в отличие от подавляющего большинства книг, здесь не бросается в глаза "восхваление" построенного в мире Полудня коммунизма, чем грешили многие произведения этого цикла, которые я читала ранее.

Мне нравится решительно всё: идея, положенная в основу книги, её реализация, развитие сюжета, подача; персонажи, их поведение, логика, различия в точках зрения, взаимодействия между ними; технологии и их описание, упорядоченный регламент в различных ситуациях...и так далее.

Книгой осталась очень довольна и рекомендую к прочтению.