Отзывы на книги автора «Аркадий и Борис Стругацкие»

Я так думаю, что этот роман – история болезни.
«Трудно быть богом» не про опасность дегуманизации. Нет. Это история одного невроза, который называется: «синдром лишнего человека».
Это клише придумал критик Добролюбов. Он назвал «лишними» людьми Чацкого, Онегина, Печорина. Все эти литературные персонажи категорически не могут вписаться в наличную социальную систему, не могут найти себе приличной деятельности. Это их объединяет. А почему не могут? Они глупые? Они слабые? Нет, конечно. Они умные и благородные. Просто они благодаря причудам тогдашнего дворянского воспитания «социализированы» в ценностях другой культуры. Республиканской Франции, Древнего Рима, конституционной Англии. И, «вступая в жизнь», они не могут преодолеть зазора между тем, как, по их мнению, должно быть, и как на самом деле в России есть. Им бы в сверкающих латах освобождать города от тиранов, а они попадают в душный департамент, где сидят крючкотворцы и взяточники, живущие по принципу «как бы что не вышло».
Радищев, Чаадаев, Герцен, уже реальные исторические личности, страдали этим же синдромом. Что-то было в моем организме, писал Герцен, что не давало возможности существовать в атмосфере николаевской цензуры, «официальной народности», чиновничьего лизоблюдства и подобострастия, барской тирании.
Понятно, что – воспитание.

И вот хороший парень, Румата, заброшенный на «отсталую» планету, стал «лишним человеком». Конечно, здесь вовсю бесчинствует позднее Средневековье, а Антон Малышев прилетел из развитого социализма. «Что-то в организме» не дает ему возможности существовать в атмосфере нарастающего «фашизма» дона Рэбы. Весь роман герой находится на грани нервного срыва. Бедный Румата! Он видит насилие и ничего не может сделать. Мы симпатизируем Румате, ассоциируем себя с героем, но забываем, что у «синдрома лишнего человека» есть и отрицательные черты.

Прежде всего, изнутри этого невроза человек неадекватно воспринимает действительность. Румата видит только ужас Арканара: серый ужас, черный ужас. Он видит грязь, смрад и насилие. Больше ничего. Блестяще описан приступ брезгливости Руматы, который не дает ему потрахаться с веселой средневековой примадонной, Румата чувствует все запахи ее надушенного немытого тела, видит катышки пудры на лице… И убегает, сдерживая тошноту. Все, что не соответствует его гуманистическим и гигиеническим принципам, он бракует. Не видя в народе желания сопротивляться репрессивной действительности, он бракует и людей. Называет граждан Арканара «не-людьми», заготовками, рабами. Если внимательно присмотреться к роману, становится понятно, что в нем повествуется не о действительности абстрактной планеты, а о восприятии Средневековья гуманистом из будущего.

Это восприятие очень характерно. Свести все многообразие средневековой жизни к насилию – типичная редукция историков Нового времени. Средневековье – это костер инквизиции, на котором злобная церковь и тупое государство жарит ведьм и ученых. Либеральная историография представляет Средневековье как «темные века». Это история, написанная победившим гуманизмом. Проблема только в том, что в Средневековье еще не знали, что такое гуманизм. С таким же успехом можно объявить тупым трехлетнего ребенка, который не знает таблицу умножения, или назвать «фашистом» за то, что он дергает за хвост кошку и порвал книжку. Я не фанат и пропагандист Средневековья, но фрустрированному Румате хочется дать книжку Умберто Эко, Ле Гоффа, крупнейших ученых-медиевистов, занимавшихся развенчанием мифа о «темных веках», которые восхищенно говорили о Средневековье, как эпохе высшего напряжения интеллектуальных сил, написания «Троицы» Рублева, постройки Кельнского собора. Эпохе, заложившей основы христианской цивилизаций. Румата же не видит ничего, кроме катышков пудры на лице примадонны и серых штурмовиков.

«Трудно быть богом» – вредная книга. Она пропагандирует культ лишнего человека. Руматовский невроз жутко обаятельный, байронический, аристократический. Тираны – жалкие тупицы, люди – трусливые муравьи. Один я – Д’Артаньян. Мрачный и разочарованный. Какая красота! У романа куча поклонников, потому что авторы дают читателю сладкую возможность глазами Руматы посмотреть на людей, как на низших тварей. «Да, – думает читатель, почесывая живот, – и правда, трудно быть богом!»

Роман Стругацких особенно вреден сейчас. Мы живем в разделенном обществе, где есть «большинство телевизора» и «меньшинство интернета». Сейчас хипстеры из фейсбука – такие же лишние люди, как Радищев и Чаадаев. Они воспитаны в другой системе координат, нежели представители ТВ-большинства. У них другая правда, они умны и благородны, но у них есть Руматовский соблазн назвать большинство «не-людьми», «заготовками», «рабами». А как еще называть 85 % населения, не желающих бороться за свою свободу?!
Презирать приятно, приятно замкнуться в обаятельном неврозе «лишнего человека» и даже не пытаться понять чужую правду.
А искать какой-то консенсус с большинством – неприятно. Можно замараться.
Роман «Трудно быть богом», к сожалению, про возвышенное удовольствие быть «лишним» человеком.

Это прекрасное и невероятно увлекательное произведение Стругацких я, к своему стыду, не могла собраться прочитать много лет. А оно оказалось таким интересным и динамичным, в чем-то веселым, в чем-то грустным, временами зловеще-загадочным, постоянно держащим в напряжении, что оторваться было просто невозможно.

Действующие лица этой истории совершенно удивительные, чего только стоит неопределенного пола чадо по имени Брюн. А как хорош Дю Барнстокр, иллюзионист, шулер и мистификатор. А разве не прекрасен Симонэ, унылый шалун на психической почве, по совместительству ученый-физик с мировым именем? Я даже не говорю про Луарвика Л. Луарвика - это и вовсе неподражаемое существо!
Каждый герой здесь уникален, неповторим и восхитителен. За их действиями интересно наблюдать, от их диалогов невозможно оторваться. Я проникалась к ним то симпатией, то подозрением, то уважением. Порой персонажи казались мне безумцами и просто пугали, но спустя всего несколько страниц те же самые люди ( или не люди? ) уже вызывали жалость и сочувствие.

Детективная линия тоже хороша. Она и похожа на классические сюжеты, и разительно от них отличается. В замкнутом пространстве происходит убийство и все, разумеется, под подозрением. И в такой экстренной ситуации вся тяжесть полицейского расследования ложится на плечи инспектора Глебски, случайно затесавшегося в эту поистине странную компанию. Он будет неподкупен и смел, и с честью распутает дело, заслужив признание общества и уважение коллег.
Казалось бы, нас ждет предсказуемый финал? Не спешите с выводами.

Это совершенно замечательная книга! О человечности, о сопереживании, о доверии, о чувстве долга. Книга, заставляющая задуматься: "А как бы в подобной ситуации поступил я?" Веселая, интригующая, трагическая, прекрасная история.
Фантастическая и очень настоящая.

Не буду ничего утверждать, но у меня есть подозрение, что на творчество Стругацких в ранний период оказал большое влияние Брэдбери, в "Стажерах" чувствуется структура "Марсианских хроник". Несколько разрозненных новелл умело нанизаны на сквозной сюжет, а некоторые, те что самостоятельно в сюжет не вписывались, но требовались для концепции произведения, поданы в виде рассказов Ивана Жилина.

А еще в стилистике повести проскальзывает облик Хемингуэя, и эта чисто хемингуэевская эстетика смерти, которая совершенно неожиданно возникает в одном из самых оптимистичных произведений советской фантастики.

Что же, оптимизм был оправдан, повесть писалась в 1960-61 годах, это особое время не только в истории нашей страны, но и в истории всего человечества. Никогда уже позже идея коммунизма не была так сильна на планете, как в эти годы: триумф на Кубе, нарастающее национально-освободительное движение во всем мире. В СССР разгар оттепели, новые горизонты, новые задачи, и, главное - всё получается, и Братскую ГЭС построить, и в космос полететь. Ведь повесть писалась как раз, когда лучезарно улыбающийся русский парень триумфально объезжал весь мир.

Поэтому, когда я читаю сетования некоторых рецензентов, что в повести много "коммунистической пропаганды", и, мол, авторов заставляли так писать, мне становится жалко таких умников. Это не пропаганда, это настоящая вера людей, живших и творивших тогда, в светлое будущее человечества, и коммунистический идеал лучше других подходил для такого оптимизма.

Мы - сегодняшние - думаем, что мы умнее наших отцов и дедов, веривших в коммунизм. Не знаю насчет умнее, скорее всего, мы циничнее, мы живем в эпоху отсутствия идеалов. И, как ни парадоксально, но старая повесть Стругацких именно сейчас приобретает новое актуальное звучание.

Вот эта "темная" эпоха безверия - наш сегодняшний день - и есть то "утро человечества", когда разворачиваются события повести - начало XXI века. Так что можно констатировать, что Стругацкие не смогли угадать и предсказать ближайшее будущее человечества. Но это как сказать.

Предсказания же могут иметь и обратную сторону - если не решается главная проблема, поднятая в произведении, всё может пойти иначе. Так и получилось. Главной проблемой "Стажеров" было противостояние воинственному мещанству, именно оно объявлялось главной угрозой развития нового человека. И, если мещанство оказывается побежденным, то открываются невиданные дали, а если побеждает мещанство, то человечеству приходится решать иные задачи, например, проблемы и следствия глобализации.

Мы - общество победивших мещан, поэтому многим из нас непонятны ранние Стругацкие. А, если кто-то сомневается в своей мещанской сущности, пусть вспомнит под каким лозунгом шла "революция перестройки" - Даешь 25 сортов колбасы в каждом магазине!

Вторая главная проблема книги - наставничество, передача опыта. И здесь общество, для которого была написана книга, потерпело фиаско, опыт передать не удалось, крах оказался полным, и в 90-е всё пришлось начинать сначала.

Теперь нам становится ясно, что смелые фантазии Стругацких были на самом деле предупреждениями о грядущих опасностях и их последствиях.

Проблематике смысла существования и ценности человеческой жизни, соразмерности цены за новые знания и опыт, оправданности рискованных подвигов, в книге тоже уделяется много внимания. Я не буду на этом останавливаться, так как многие рецензенты очень обстоятельно коснулись этих аспектов.

А вот на что хотелось бы обратить внимание, так это на перекос между развитием космических и земных технологий в произведениях фантастов, причем это касается не только Стругацких, но и большинства отечественных и зарубежных авторов. В фантастических произведениях космические технологии почему-то всегда развиваются намного быстрее "земных", информационно-техническую революцию, которую мы переживаем сегодня, многие авторы прошлого просто даже не предвидели, их покорители космоса довольствуются в большинстве случаев техническим обеспечением ХХ века.

Это прекрасное и невероятно увлекательное произведение Стругацких я, к своему стыду, не могла собраться прочитать много лет. А оно оказалось таким интересным и динамичным, в чем-то веселым, в чем-то грустным, временами зловеще-загадочным, постоянно держащим в напряжении, что оторваться было просто невозможно.

Действующие лица этой истории совершенно удивительные, чего только стоит неопределенного пола чадо по имени Брюн. А как хорош Дю Барнстокр, иллюзионист, шулер и мистификатор. А разве не прекрасен Симонэ, унылый шалун на психической почве, по совместительству ученый-физик с мировым именем? Я даже не говорю про Луарвика Л. Луарвика - это и вовсе неподражаемое существо!
Каждый герой здесь уникален, неповторим и восхитителен. За их действиями интересно наблюдать, от их диалогов невозможно оторваться. Я проникалась к ним то симпатией, то подозрением, то уважением. Порой персонажи казались мне безумцами и просто пугали, но спустя всего несколько страниц те же самые люди ( или не люди? ) уже вызывали жалость и сочувствие.

Детективная линия тоже хороша. Она и похожа на классические сюжеты, и разительно от них отличается. В замкнутом пространстве происходит убийство и все, разумеется, под подозрением. И в такой экстренной ситуации вся тяжесть полицейского расследования ложится на плечи инспектора Глебски, случайно затесавшегося в эту поистине странную компанию. Он будет неподкупен и смел, и с честью распутает дело, заслужив признание общества и уважение коллег.
Казалось бы, нас ждет предсказуемый финал? Не спешите с выводами.

Это совершенно замечательная книга! О человечности, о сопереживании, о доверии, о чувстве долга. Книга, заставляющая задуматься: "А как бы в подобной ситуации поступил я?" Веселая, интригующая, трагическая, прекрасная история.
Фантастическая и очень настоящая.

Эта была первая книга Стругацких, прочитанная мной ещё в довольно раннем детстве, классе этак в третьем, что ли. Довольно долго потом искал томик первого издания, чтобы иметь его в личной библиотеке — нашёл в своё время, и потом его у меня увели с концами. С тех пор этой книги у меня в личной библиотеке нет — новодел покупать не хочется, а старое издание пока что не приобрёл...
Это лучшая книга Стругацких. Потому что, прочитав эту книгу в нежном 9-10-летнем возрасте, я навсегда "заболел" научной фантастикой вообще и Стругацкими, в частности. И просто не понимаю, как способен 10-летний пацан при чтении этой повести удержаться от ярких и пылких чувств и эмоций! Ведь невозможно же не влюбиться в атомный танк по имени "Мальчик", в фотонный планетолёт с сибирским именем "Хиус" (не забудьте, что я иркутянин по месту рождения и трепетно отношусь ко всему, что связано со страной Сибирью!). Невозможно остаться пресыщено-равнодушным при чтении страниц про планеты с "бешеными" атмосферами, про "Урановую Голконду" и "Зубы Венеры", про грязевый вулкан и гигантское болото с его странной живностью. А самое главное, при знакомстве с людьми, "населяющими" эту героическую повесть — с кирпичнолицым "специалистом по пустыням" Быковым и великолепным и томным красавцем-геологом Юрковским, с добродушным толстяком и штурманом-профессионалом до мозга костей Крутиковым, с жизнерадостным биологом и пилотом Спицыным и с утончённо-душевным геологом Иоганычем Дауге, с педантичным и целеустремлённым фанатично "преданным" Венере Ермаковым и "генералом от космонавтики" Краюхиным, с пусть и впроброс упомянутыми "циолковцами" Маховым и Штирнером, с мастер-пилотом и первым водителем фотонных кораблей Васей Ляховым и штурманом и пилотом , а также с очень хорошенькой и влюблённой женщиной Верой Николаевной, и даже с Машей, Машей Юрковской тоже. Невозможно не затаить дыхание, слушая последний разговор между погибающим на аварийном корабле Робертом Ллойдом и капитаном китайского планетолёта Лу Ши-эром или читая страницы о гибели Бондепадхая-джи и других, тех, кто погиб при штурмах Венеры.
Героическое время! Героические люди! На них хотелось быть похожими, с ними хотелось дружить, о них хотелось читать дальше...
Великолепная книга! Лучшая у Стругацких!

Разве бог имеет право на какое нибудь чувство, кроме жалости?

Трудно быть богом.
Трудно, когда тебя все считают им, а на самом деле ты - просто человек, такой же слабый и уязвимый.
Трудно быть гуманистом там, где гуманисты еще не предположены природой, в этом месиве людей, барахтающихся на нижних ступенях пирамиды потребностей и не то что не стремящихся вверх, даже не думающих взглянуть вверх. Зачем? Нам и так неплохо живется - выпить, поспать, зайти к благородной доне, сломать кабачок-другой: красота.
Самое, конечно, тяжелое - невмешательство, когда ты почти всемогущ и при этом связан по рукам и ногам запретом на прямое воздействие, как Гулливер - тонкими веревочками лилипутов: вроде и смешное препятствие, а с другой - держит намертво. Впрочем, связан не только запретом, но и собственным здравым смыслом - увы, благородный дон Румата не просто борется с желанием вычистить эти конюшни, но и прекрасно знает, чем обернется его вмешательство: за время обучения он прекрасно усвоил, что все такие попытки лишь отворяют раны шире и проливают еще больше крови. И неизвестно, что больнее: попробовать сделать мир лучше и увидеть, что ты сотворил лишь большее зло, или даже не иметь возможности попробовать.

Останемся гуманными, всех простим и будем спокойны, как боги. Пусть они режут и оскверняют, мы будем спокойны, как боги. Богам спешить некуда, у них впереди вечность.

Засланный с Земли Антон ведет себя примерно так же, как вел бы себя почти любой интеллигентный человек: морщится из-за немытых тел, не может спать с кем попало и рубить налево и направо. Иногда думаешь: зачем же авторы так акцентируют на этом внимание? А потом, поразмыслив, понимаешь, что сам бы уделял этому не меньше внимания на месте благородного дона, и это при том, что мы дети другого, куда менее гуманного и открытого века, что уж говорить про Антона.
Сам мир тоже прописан отлично: вроде бы, парой мазков, но эти мазки так органично ложатся на знания о нашем, земном средневековье, что в итоге выходит достаточно живо и ярко - ровно в той степени, чтобы сам мир не становился интереснее действующих лиц. А на лица тут стоит посмотреть, при том, что они тоже обрисовываются не слишком подробно: ласковая Кира, бурчащий Уно с прекрасным сердцем, шумный барон Пампа и скользкий дон Рэба... Дон Рэба - вообще персонаж особый, большую часть текста лишь нависающий серой тенью, этаким Ришелье, а в итоге оказывающийся не таким уж дальновидным и гораздо более скользким типом, чем можно было предположить поначалу.
Замечательная, совершенно замечательная книга, которая, увлекая, незаметно вгоняет тебе под ребра ядовитое лезвие вечных вопросов: имеешь ли ты право? Что справедливо? Что же могут сделать боги?
И вот боги, кажется, могут только уйти.

- Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными... или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

Вы идете по самому естественному пути и именно поэтому вы заблуждаетесь особенно сильно

Взяв в руки книгу братьев Стругацких, ожидала с первых же строк погрузиться в мир научной фантастики.
На самом же деле пришлось окунуться в обычную земную реальность - отель в горах, его постояльцы с разными характерами, снежная лавина.
Примерно с середины книга плавно превращается в детектив.
Периодически возникают легкие вкрапления мистических эпизодов, которые через некоторое время оказываются всего лишь безобидными шутками постояльцев и хозяина отеля.
Практически все происходящее укладывается в логику обычного реалистичного детектива, кроме преступления, которое произошло непонятным образом.
Но это нисколько не выбивается из общей картины, ведь остальным-то странностям нашлось логичное объяснение.
Однако имя братьев Стругацких не зря стоит на обложке книги, у этих авторов все не может быть так просто. Ситуация переходит в научную фантастику за 25 страниц до конца произведения.
Но! Все опять же закончилось очень реалистично.
Если представить себе, что такое действительно могло быть, то закончилось бы все именно так, как описано в книге.
Очень хочется спросить авторов - они это все точно придумали?
Или всего лишь описали то, что когда то произошло с ними или с их знакомыми, предварительно изменив имена и место действия?

Вы идете по самому естественному пути и именно поэтому вы заблуждаетесь особенно сильно

Взяв в руки книгу братьев Стругацких, ожидала с первых же строк погрузиться в мир научной фантастики.
На самом же деле пришлось окунуться в обычную земную реальность - отель в горах, его постояльцы с разными характерами, снежная лавина.
Примерно с середины книга плавно превращается в детектив.
Периодически возникают легкие вкрапления мистических эпизодов, которые через некоторое время оказываются всего лишь безобидными шутками постояльцев и хозяина отеля.
Практически все происходящее укладывается в логику обычного реалистичного детектива, кроме преступления, которое произошло непонятным образом.
Но это нисколько не выбивается из общей картины, ведь остальным-то странностям нашлось логичное объяснение.
Однако имя братьев Стругацких не зря стоит на обложке книги, у этих авторов все не может быть так просто. Ситуация переходит в научную фантастику за 25 страниц до конца произведения.
Но! Все опять же закончилось очень реалистично.
Если представить себе, что такое действительно могло быть, то закончилось бы все именно так, как описано в книге.
Очень хочется спросить авторов - они это все точно придумали?
Или всего лишь описали то, что когда то произошло с ними или с их знакомыми, предварительно изменив имена и место действия?

На этой неделе погрузилась в мир Стругацких, просто пыль космических дорог поскрипывает на зубах. И если "Пикник на обочине " для меня был немного знаком по фильму, пусть и снятому только по мотивам книги, то "Малыш" совершенно незнакомое произведение. Прочитанные почти подряд и на одном дыхании, я их невольно сравниваю, и ещё я потихоньку влюбляюсь в Стругацких, хотя ко многим другим их произведениям почему-то боюсь приступать, опасаюсь излишней политизированности, о которой читала в некоторых рецензиях. К счастью этого не обнаружила ни в "Пикнике", ни тем более в "Малыше."

Маленькая повесть о младенце из погибшего звездолета. Его спасли и вырастили жители чужой для него планеты. Через несколько лет на эту планету прилетает новая космическая экспедиция с Земли и обнаруживает сначала разбитый звездолет, а потом плач младенца ( " - ой, у меня начинаются глюки, пора на Землю), странно разбросанные камни, подозрительно ведущих себя киберов, а потом голоса (" - кто это говорит моим голосом?! - А моим кто?!"), и наконец в дверь прошмыгнула тень, похожая на детёныша человека.

Как на этой пустой, необжитой, холодной планете смог выжить Малыш? Кто научил его быстро бегать, летать, долго находиться под водой, понимать разные языки, подражать любому голосу, думать и задавать вопросы?

— Откуда ты знал, что люди придут снова? — спросил Комов.
— Я размышлял и понял.
— А может быть, кто-нибудь рассказал тебе?
— Кто? Камни? Солнце? Кусты? Я один. Я и мои изображения. Но они молчат. С ними можно только играть. Нет. Люди пришли и ушли. — Он быстрым движением передвинул несколько листочков на полу. — Я подумал и понял: они придут снова.

— Вот еще вопрос. Откуда берутся ответы? Ты меня заставил думать. Я всегда считал: есть ответ — это удовольствие, нет ответа — беда. Ты мне рассказал, как размышляешь ты. Я вспоминал и вспомнил, что я тоже часто так размышляю, и часто приходит ответ. Видно, как он приходит.

Перед аэронавтами стоит задача наладить контакт с местными, но аборигенов мы в книге не увидим, только усы, зато хорошо почувствуем их присутствие. Это они наделили Малыша всеми сверхспособностями, из которых меня больше всего поразила феноменальная память на всё и навсегда, и вопросы с размышлениями.

Мальчик не знает, что он не одинок на планете, возможно он воспринимает вырастивших его как часть природы планеты, и он с ними един. Ещё он понимает, что люди близкие и родные ему, но враждебны аборигенам, чувствует опасность для невидимых ему аборигенов и радость общения для себя. Здесь его сердце разрывается, он не может и не хочет улететь на Землю, говорит, что разорвётся надвое. Щемяще грустно читать о возможности такого разрыва. Подобное наверно чувствует ребенок при разводе или потере одного из родителей.

— Не помогает. Никакое удовольствие не помогает. Больше не зови меня играть. Мне плохо, а сейчас еще хуже. Скажи ему, чтобы он думал скорее. Я разорвусь пополам, если он быстро не придумает. У меня внутри все болит. Я хочу разорваться, но боюсь. Поэтому не могу. Если будет очень болеть, перестану бояться. Пусть думает быстро.

Книга так мала, что опасаюсь пересказать весь сюжет.
Все члены команды звездной экспедиции - Стась, Майка, Комов, Вандерхузе, показались мне не очень дружными, каждый себе на уме, особой симпатией ни к кому не прониклась. А Малыша полюбила и в уме продолжают звучать его фразы

— Чеширский кот! Но я так и не понял, почему я вижу во сне то, чего раньше не видел никогда.

Слова - Чеширский кот, Феноменально, Шарада - теперь кажется вошли и в мой лексикон в значениях употребляемых малышом.

— Слова… — медленно повторил Малыш. — Это когда двигается рот, а потом слышно ушами. Нет. Это только у людей. Я знал, что есть слова, потому что я помню. По бим-бом-брамселям. Что это такое? Я не знаю. Но теперь я знаю, зачем многие слова. Раньше не знал. Было удовольствие говорить. Игра.

Малыш конечно ассоциируется с Маугли, но впечатление от чтения Маугли в детстве, когда восторгаешься жизнью человеческого детёныша в джунглях среди диких зверей, не пришло при чтении космического Маугли. В детстве я сама воображала, как прыгаю по лианам, а сейчас, когда рядом свои малыши, сердце замирает от ужаса, что они могут потеряться во вселенной.

Дальше в Зону - ближе к небу...

Ребенком, задувая свечки, всегда загадывал желания. Простенькие, детские: ролики, приставку, конфеты - что еще для счастья надо? Потом пришла болезнь. Ролики стали мне не нужны и я подарил их, приставка начала собирать пыль, наскучив, а конфеты мне было нельзя. Тогда мне захотелось здоровья. Только для себя, конечно же, хотя мысль о том, что кому-то приходится также, а кому-то и намного хуже, уже начинала потихоньку обживаться в моей голове. А потом умер Саша. Отчим мой, до которого настоящему папашке - как до луны пешком и дальше на попутках. В Чечне умер, мне семь было. С тех пор моим желанием было "чтобы не было войн". На них умирают, и потом много таких же, как мама, плачет. Одна свечка слабенькая, она не справится, но если задуть их много...
Двадцать лет недавно стукнуло, а все равно продолжаю загадывать одно и то же.
Ах ты сволочь безногая, Стервятник поганый, и за что же Зона тебе сына такого подарила? Я все думаю и никак не могу эту мысль прогнать, все она ко мне возвращается - юношеский максимализм, ой ли? а может, с ним тоже что-то было? что-то, из-за чего Артуру захотелось ни себе что душа пожелает, ни родным, а всем, даром. Я не могу никак перестать воспринимать эту горемычную "отмычку" даже слишком живым, думать о том, чего не могу о нем знать, могу лишь предполагать и чувствовать. Куда живее многих других персонажей книг, куда живее Редрика, даром что тому было уделено куда больше времени и внимания, куда живее некоторых реально существующих людей. В сером, почти нарвавшимся на тройку и мой страдальческий вопль "ну не понимаю я Стругацких!!" повествовании он словно солнечным зайчиком возник - пробежал по стене, разогнав полумрак, и вновь исчез. А в глазах до сих пор, стоит их закрыть, мельтешит.
Долго думал, что же меня так напрягает в этой книге. Стиль авторский? Да есть такое дело, он меня всегда изрядно смущал, первые страниц пятнадцать вызывая почти физическое отторжение, но к нему я всегда в конечном итоге был способен приноровиться. Тема, сюжет? Так ведь прекрасный сюжет-то! И только на фразе про то, что, де, в России сталкеров нет, я понял. Была б местом действия Россия - все было бы идеально. Персонажи уж больно все наши, отечественные. Попытка обозвать их импортными именами и пристроить в якобы английский/американский городок дала только дикий, дичайший по своей силе диссонанс. И, если уж на то пошло, я ни в жисть не поверю, что иностранцы бы шарились радостно по Зонам, а наши сидели смирно, сложив на коленях ладошки. Менталитет не тот.
Но да и черт с ним, черт с ним со всем. Черт и с тем, что мне совершенно не симпатичен Рыжий - обычный человек, в чем-то хороший, в чем-то дурной, всего намешано понемножку: человек как человек. Черт с тем, что с самого момента добычи полной "пустышки" мне стало ясно очевидное - очень-очень горькое, если задуматься: в Зоне мрут как мухи люди, чтобы приволочь оттуда обычный инопланетный мусор, то, что выкинули или забыли, как бы не была нелестна эта мысль человеческому самолюбию. Все это неважно. Все это и написано было по большому счету лишь для одного последнего абзаца, одной, самой последней фразы.
Счастья. Для всех, даром, чтобы никто не ушел обиженным.