Тревожные сны Алексея не давали покоя не только ему, но и его матери, Анне. Она видела, как сын мучается, как бледнеет с каждым днем, как страх поселяется в его глазах. Она понимала, что простой отдых и отвлечение не помогут, что нужно искать другой путь, чтобы избавить Алексея от кошмаров, связанных с рекой.
Анна, воспитанная в строгих религиозных традициях, верила, что спасение можно найти только в вере. Она решила водить Алексея в храм, надеясь, что молитвы и церковные обряды изгонят из его души темные силы.
С тех пор каждое воскресенье они ходили в церковь, расположенную недалеко от их коммунальной квартиры. Алексей неохотно соглашался, ему не нравилась эта атмосфера религиозного фанатизма, этот запах ладана и воска, эти скучные проповеди священника. Но он видел, как важно это для матери, и не хотел ее расстраивать.
Анна молилась истово, ставила свечи перед иконами, просила Богородицу о защите для своего сына. Она верила, что с Божьей помощью они смогут преодолеть все трудности и избежать беды.
Сначала Алексею казалось, что посещение храма не приносит никакой пользы. Кошмары продолжали мучить его по ночам, и он все так же боялся заснуть. Но постепенно он начал замечать, что после посещения церкви ему становится немного легче. В душе появлялось какое-то странное спокойствие, а сны становились менее жуткими и зловещими.
Он начал прислушиваться к словам священника, вникать в смысл молитв, изучать Священное Писание. Он искал ответы на свои вопросы, пытался понять, почему река преследует его, почему его жизнь так тесно связана с этим таинственным и опасным местом. Он стал читать жития святых, и его особенно заинтересовала история святого Христофора, который, по преданию, переносил людей через бурную реку. Он увидел в этом святом своего покровителя, своего защитника от сил стихии.
Он начал молиться этому святому, прося его о помощи и защите. И однажды во сне ему явился этот святой. Он протянул Алексею руку и сказал: "Не бойся, сын мой. Я всегда буду рядом с тобой. Я помогу тебе преодолеть все трудности и победить зло".
Проснувшись утром, Алексей почувствовал прилив сил и уверенности. Он понял, что вера – это его оружие, его защита от тьмы. Он больше не боялся реки, он знал, что с помощью Божьей он сможет противостоять ее силе.
Посещение храма стало для него не просто религиозным обрядом, а способом обрести внутреннюю гармонию, укрепить свой дух, подготовиться к предстоящей борьбе. Он благодарил мать за то, что она привела его к вере, за то, что она показала ему путь к спасению.
Он понимал, что ему все равно придется вернуться в Ревин Хутор, чтобы разгадать тайну Черной речки. И теперь вера придавала ему сил и уверенности в себе.
Солнечный осенний день ворвался в их маленькую комнату, казалось, насмехаясь над горем, нависшим над ней. Анна лежала в постели, бледная и слабая, как увядший цветок. Болезнь подкралась незаметно, словно тень, и быстро поглотила ее силы.
Алексей сидел рядом с ней, держа ее руку в своей. Он чувствовал, как жизнь уходит из нее, как нить, связывающая их, обрывается.
– Мама, – прошептал он, с трудом сдерживая слезы. – Как ты себя чувствуешь?
Анна слабо улыбнулась.
– Все хорошо, сынок, – проговорила она тихим голосом. – Не волнуйся.
– Не говори так, мама. Я вижу, что тебе плохо.
– Я просто устала, Алеша. Устала немного.
Она закашлялась, и Алексей поднес к ее губам стакан воды. Она сделала несколько глотков и немного успокоилась.
– Ты должен быть сильным, сынок, – сказала она, глядя ему в глаза. – Ты должен помнить, что я всегда буду рядом с тобой, в твоем сердце.
– Мама, не говори так, пожалуйста. Ты выздоровеешь. Все будет хорошо.
– Нет, Алеша. Я знаю, что скоро уйду. Но ты не должен отчаиваться. Ты должен жить дальше, найти свое счастье.
– Но как я буду жить без тебя, мама? Ты – все, что у меня есть.
– У тебя есть вера, сынок. С тобою Бог. Он не оставит тебя.
Она помолчала, собираясь с силами. – Ты должен вернуться в Ревин Хутор, Алеша, – сказала она, наконец. – Ты должен разгадать тайну Черной речки. Это твое предназначение.
– Но я боюсь, мама. Я боюсь реки.
– Не бойся, сынок. Ты сильный. Ты справишься. И я буду рядом с тобой, чтобы помочь.
Она снова закашлялась, и на ее губах появилась кровь. Алексей в ужасе закричал:
– Мама!
Анна закрыла глаза и перестала дышать.
Алексей обнял ее, прижал к себе, рыдая, не в силах поверить в случившееся. Он потерял самого дорогого человека в своей жизни, свою мать, своего ангела-хранителя.
Похороны были скромными, но на них пришло много людей – соседи по коммуналке, коллеги Анны из школы и швейной мастерской, прихожане из церкви. Все они знали Анну как добрую, отзывчивую и трудолюбивую женщину.
Но самым важным гостем был его отец, Семен. Алексей не видел его много лет, с тех пор как уехал в Москву. Он постарел и осунулся, его лицо было изборождено морщинами, а глаза полны грусти и тоски.
Они встретились молча, обнялись крепко и долго, словно наверстывая годы разлуки.
– Прости меня, отец, – прошептал Алексей, чувствуя вину за то, что оставил его одного в том селе.
– Что ты, сынок, – ответил Семен, похлопывая его по спине. – Все хорошо. Главное, что ты жив и здоров.
После похорон Семен остался с Алексеем на несколько дней. Они много разговаривали, вспоминали прошлое, делились своими горестями и радостями.
– Мать всегда о тебе помнила, – сказал Алексей однажды, сидя с отцом на кухне. – Она очень тебя любила.
– Я знаю, Леш, – ответил Семен. – И я очень любил ее.
– Она хотела, чтобы ты вернулся в село, – продолжил Семен. – Она верила, что это твое место. Но очень боялась за тебя, поэтому и увезла с собой в Москву.
– Я знаю, отец. Она говорила мне об этом перед смертью.
– Так что же ты ждешь, сынок? Поезжай. Разгадай тайну Черной речки. Она не даст тебе покоя, пока ты этого не сделаешь.
– Я боюсь, отец. Я боюсь реки.
Семен посмотрел на него с пониманием.
– Я знаю, сынок. Но ты должен пересилить свой страх. Ты должен сделать это ради себя, ради матери, ради всех нас.
– А ты поможешь мне?
Семен покачал головой.
– Постараюсь, конечно, но на меня не надейся. Я слишком стар, чтобы менять свою жизнь. Но я всегда буду рядом с тобой, приезжай в наш дом, я всегда там.
Он помолчал и добавил:
– Да и река… она не любит, когда много народу лезет в ее тайны. Тебе лучше одному.
Алексей посмотрел на отца и понял, что он прав. Ему нужно вернуться в Ревин Хутор, чтобы лицом к лицу столкнуться со своим страхом и разгадать тайну Черной речки.
– Хорошо, отец, – сказал он. – Я поеду, но я смогу приехать только через 3-4 месяца, нужно уладить дела с наследством, уволиться с работы.
Семен улыбнулся и обнял сына:
– Хорошо, я буду ждать тебя. Я знаю, что ты справишься, сынок. Ты сильный. Ты – Гордеев. Только не женись, нам нельзя жениться…
– Я пока и не собираюсь – задумчиво ответил Алексей.
Да, ему было уже двадцать семь, девушки у него были постоянно, ведь жених он был завидный – высокий, статный, как все Гордеевы, без вредных привычек, перспективный. Но серьезные отношения, наверное, поэтому и не складывались, ведь девушки пытались сразу взять его в оборот. А это раздражало парня, тем более, что ни одна из них не была такой нежной и заботливой, как мама. По крайней мере, ему так казалось.
Алексей, проводив отца на вокзал, вернулся в пустую квартиру. Тоска по матери нахлынула с новой силой. Но теперь он знал, что ему нужно делать. Он должен выполнить ее последнюю волю.
После похорон матери Алексей погрузился в работу, стараясь заглушить тоску и печаль. Он уволился с прежней должности и устроился на стройку, чтобы заработать побольше денег на поездку на родину. Каждый свободный час он изучал историю своего края, местные легенды и поверья, все, что, по его мнению, могло помочь ему в предстоящем деле.
Прошло несколько месяцев. Наконец, Алексей почувствовал, что готов. Он собрал вещи, купил билет на поезд и попрощался с Москвой, городом, который так и не стал ему родным.
Очнулся Алексей уже утром на старом диване. Обстановка в доме уже не выглядела такой хмурой. Сквозь окно пробирался дружелюбный лучик света. «Ну да, много пыли везде и грязи. Прибраться немного, помыть полы и окна – и все будет в порядке». – он невольно вспомнил то, что случилось вчера… Ринулся на кухню – никакой ухи и записки не было.
– Это просто сон, Леха. – сказал он себе ободряюще и решил прогуляться по селу. «Может, встречу знакомых, узнаю кого-нибудь. И всё наладится…»
У соседней калитки на лавочке сидел старик в выцветшей телогрейке. Он чинил сеть, ловко орудуя костяным челноком.
– Доброе утро, – поздоровался Алексей. – Не подскажете, как пройти к Черной Речке?
Старик не поднял головы:
– По добру не ходят туда. По худу – сам найдешь дорогу.
А ты кто такой?
– Гордеев я, Алексей.
Только тогда старик взглянул на него. Глаза были мутные, как ильменная вода.
– А-а, – протянул он. – Родная кровь вернулась. Ну что ж… – Он плюнул через левое плечо и указал тропу. – Иди, да смотри под ноги. Земля нынче ненадежная. Вчера пацаненка проглотила – только шапку оставила.
– Странный старик, – подумал Алексей и шагнул по знакомым улочкам, вспоминая, как бегал здесь босиком в детстве.
Свернув, как ему казалось, к реке, он столкнулся с девушкой.
Волосы длинные, рыжие, глаза, как омут, большие, бездонные, но разного цвета. Правый – синезеленый, а левый иссиня черный.
«Красивая, статная, лет 25, а может больше или меньше», – он понял, что гадать о ее возрасте можно до бесконечности.
«Бывают же такие люди, что возраст не определить,..» – подумалось ему. Одета странновато, мешковатые вещи серо-зеленых тонов, то ли платье, то ли обрывки ткани, похожей на тину. Но из-под них выглядывала белоснежный ворот холщевой рубахи. «Значит, одежда не грязная, просто, видать, ей ходить так по приколу».
Но даже эта несоответствующая молодой девушке одежда, не могла скрыть красивые изгибы молодого женского тела. В руках – корзина, в которой виднелась куча каких-то мокрых кореньев. Алексей смотрел на девушку, раскрыв рот от изумления: «Откуда такая красотка почти в заброшенном селе?».
Его мысли прервал неожиданно низковатый, бархатный голос незнакомки:
– Ты новый Гордеев? – спросила она, не удивляясь. – Я Ксения. Соседка.
– Алексей.
Она кивнула, достав из корзины странный цветок – не то лотос, не то кувшинку.
– Возьми. Положи под подушку. Узнаешь, зачем. – И вдруг она схватила его руку. – Ты уже видел Ее?
– Кого?
– В воде. В зеркале. В… – она резко оборвала себя, плюнула трижды через правое плечо. – Ладно. Завтра. После петухов.
Когда она ушла, Алексей разжал ладонь. Цветок истек синим соком, оставив на коже отметину – как будто его укусила маленькая змея.
Ему сразу расхотелось идти на реку. Парень увидел старый, единственно работающий магазин и решил заглянуть туда. Здесь собрались местные, у прилавка две старухи и дед что-то бурно обсуждали. Когда Алексей вошел, разговоры смолкли. Только старая радиола шипела: "..ожидается штормовой ветер с востока.."
Бабка с лицом, как печеное яблоко, протянула Алексею банку тушенки:
– Бери, парень. Последняя. После тебя ведь никому не надо будет.
Дед засмеялся:
– Правильно Семеновна говорит. Мертвые тушенку не едят.
Он взял банку – на жестяной крышке был выцарапан странный знак в форме рыбы, хотя на этикетке читалась надпись, что эта тушенка из говядины.
– Кто это сделал? – спросил парень.
Все переглянулись. Продавщица, вытирая руки о фартук, ответила:
– Это само проявляется. На всех продуктах, что к Гордеевым идут.
«Странные все какие-то». Он быстро вышел из магазина под общий гогот и хотел идти к отцовскому дому, но тут снова появилась она, недавняя знакомая.
Тишину у реки разорвал резкий, неестественный звук – металлический лязг, заставивший Алексея вздрогнуть. Он обернулся и увидел, что Ксения с силой ударила старым, покрытым ржавыми пятнами ведром о корявый ствол ивы. Звук был пугающе громким в звенящей предгрозовой тишине и отдался эхом в его напряженных нервах.
– Пойдем за мной, – ее голос прозвучал не как просьба, а как приказ, короткий и не терпящий возражений. Она не ждала ответа, резко развернулась и скрылась за густой пеленой плакучих ветвей.
Алексей, все еще находясь под впечатлением от ее слов, машинально последовал за ней, чувствуя, как плети ивы цепляются за его одежду, словно пытаясь удержать.
Ксения стояла рядом с ведром, которое теперь стояло на земле. Оно было наполнено не водой, а какими-то странными, темными предметами.
– Это «водяное приношение», – объяснила она, и ее слова прозвучали как заклинание из другого мира. – Чтобы дух реки тебя пока не трогал. Пока мы не сделаем то, что нужно.
Она наклонилась и с торжественной, почти ритуальной медлительностью начала выкладывать содержимое на примятую траву. Первым появились три черных пера, длинных и глянцевых, отливающих синевой. Вороньих. Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок. Затем ее пальцы извлекли хрупкий, идеально сохранившийся засушенный цветок. Он был местным – лотос. И последним предметом стал небольшой прямоугольник плотной бумаги. Фотография. Ксения бросила ее на траву рядом с перьями и цветком. Бумага была мокрая, уголки ее закручивались, изображение расплывалось, но его было достаточно, чтобы узнать.
На снимке был он. Алексей. Лет семи, не больше. Он стоял на этом самом берегу, с удочкой в руках, с широкой, беззаботной улыбкой. За его спиной виднелась гладь Черной речки. Фотографию сделал отец.
Ужас, стремительный и леденящий, сдавил ему горло. Он отшатнулся, упираясь спиной в шершавый ствол ивы.
– Что ты делаешь?! – его голос сорвался на крик, который грубо врезался в мистическую тишину места. – Откуда у тебя эта фотография?! Это же… это отец… Отдай!
Он сделал порывистое движение, чтобы схватить снимок, но рука Ксении молниеносно легла на его запястье. Ее пальцы были удивительно сильными и холодными, как утопленницы.
– Тише… – прошипела она, и в ее глазах вспыхнуло что-то дикое, предостерегающее. Она прижала палец к его губам, и он почувствовал запах речной воды и тины. – Ничего не спрашивай пока. Ничего. Сейчас только слушай и повторяй. Потом. Все будет потом.
Он пытался вырваться, но ее хватка была подобна стальным тискам. Ее взгляд, полный незнакомой ему суровой мудрости, пригвоздил его к месту.
– Говори за мной, – приказала она, и ее голос низко зазвучал, подражая рокоту воды на порогах. – «Как вода уйдет из этих мест не скоро, так и жизнь моя не уйдет раньше времени».
Алексей молчал, сжав зубы. Его разум бунтовал против этой языческой чепухи, против этого безумия, в которое он против воли оказался втянут.
– Повторяй! – ее требование прозвучало как щелкнувший кнут.
И он повторил. Слова вышли глухими, прерывистыми, чужими. Они повисли в сыром воздухе под ивой, и ему показалось, что вода у берега на мгновение затихла, прислушиваясь.
О проекте
О подписке
Другие проекты