Серебряков уселся напротив меня, положил на стол кожаную папку, с которой не расстаётся практически никогда, вытащил из неё несколько листов бумаги и карандаш и стал рисовать. Я подсматривала сквозь ресницы, мне любопытно было, кого он рисует? Меня? Сидит же напротив… Или, может быть, Ирину? Не зря ж он хотел к ней подойти, когда вернулся от следователя. Или… Тут я рассмотрела рисунок, и от возмущения даже хрюкнула, тихо, к счастью.

Он рисовал ворону!

Тьфу! Я решила попробовать подремать. Ничего не вышло, конечно. Нервы и в самом деле были «дыбом», не получалось не то что заснуть, а даже держать глаза закрытыми…

Безо всякого «чуткого уха» слышно было, как в гостиной ходили – по-мужски, тяжело, аж бокалы в баре позванивали, – как переговаривались. О чём-то поспорили, несколько раз хлопнула входная дверь… Приехал кто-то ещё? Нет, не похоже, голоса все знакомые. Тут скрежетнуло что-то по полу, и я поняла: тележка. Металлическая тележка, на которой увозят в чёрном пластиковом мешке того, кто был живым человеком совсем недавно, меньше двенадцати часов назад.

Скрип был совсем негромким, но Ирина, видимо, что-то почувствовала: пледы полетели в разные стороны, а она бросилась к выходу. Невозможным прыжком её поймал возле двери один из курьеров, Серёжа: я вспомнила, что он занимается каким-то экстремальным видом спорта. Ирина забилась в его руках, подбежала Галина Петровна, главбух, обняла, что-то начала ворковать утешительное, и женщина обмякла, позволила себя увести снова в то же самое гнездо из подушек и пледов.

Тем временем там, снаружи, снова хлопнула дверь и слышно стало, как заводится машина. Нет, пожалуй, две машины: явная «Газель», судя по натужному фырканью, и легковая. «Газели» во дворе не было, видимо, это «скорая» для перевозки тела. И следователь, наверное, уезжает? Или криминалисты?

Если это так, значит, скоро возьмутся за нас…

Это самое «скоро» уложилось в двадцать минут, но по моим ощущениям растянулось на сутки. Хотелось размять ноги, есть, пить, в туалет, а больше всего – узнать хоть что-нибудь. Хоть что-то!

Всё в этом мире конечно, закончилось и ожидание. Двери распахнулись, высокий хмурый мужчина, одетый в джинсы и джинсовую куртку, обвёл нас взглядом и сказал:

– Прошу всех перейти в соседнюю комнату.

Один за другим мы покинули насиженные места и потянулись в гостиную. Хмурый подозвал двоих в форме и что-то им негромко сказал. Мне удалось услышать обрывок, но и этого было достаточно: «Осмотреть всё!». То есть, им интересно, не припрятал ли кто орудие убийства или что-то компрометирующее, так получается? Надо полагать, гостиную они уже осмотрели, и заныканный мною пузырёк с дигиталином нашли. Как хорошо, что мне хватило ума не хватать его голыми руками!

Джинсовый повернулся к нам и хотел что-то сказать, но в этот момент Галина Петровна громким начальственным голосом сказала:

– Молодой человек, мы уже больше четырёх часов сидим сиднем! Было бы неплохо хотя бы кофе всех напоить, да и в уборную сходить очень не помешало бы!

– А что, бильярдная не оборудована?

– Нет, представьте себе! Если встречу когда-нибудь архитектора, который этот теремок проектировал, непременно ему укажу на такой крупный недостаток!

В разговор вступил участковый, к стыду своему, я забыла его имя. А ведь симпатичный дядька, и разумный!

– Кирилл Александрович, я думаю, что мы попросим Лидию Дмитриевну приготовить кофе и бутерброды какие-нибудь, не возражаете? – Закованный в джинсовые латы Кирилл Александрович кивнул. – А туалет здесь есть вон там и там, – участковый ткнул пальцем в сторону кухни и куда-то в дальний угол. – По двое вполне могут сходить.

– Хорошо, так и решим. Попросите Лидию Дмитриевну и мне чаю сделать. Я сяду в бильярдной, мы с вами, Валентин Осипович, будем свидетелей по одному вызывать и опрашивать. Господа и дамы, комнаты ваши мы уже осмотрели, поэтому после беседы все могут возвращаться к себе. Вопросы есть?

– У меня есть вопрос, – шагнула вперёд повариха. – Обед готовить или как?

Подумав, джинсовый кивнул.

– Готовить. Вряд ли всё вместе займёт больше пары часов, как раз будет самое обеденное время!

Я чуть было не закричала, что время это самое, обеденное, давно уже прошло, но прикусила язык, посмотрев на часы: с момента, когда мы услышали крик Ирины и спустились на первый этаж нашего теремка, прошло чуть больше четырёх часов. Высокие напольные часы в гостиной показывали двадцать две минуты первого.

Почему-то Ирину не вызвали сразу, первой пошла Джамиля. Вышла, пожала плечами и сказала:

– Ничего почти и не спросили. Сказали идти пока в свою комнату.

– А ты вообще слышала ночью что-нибудь? – поинтересовалась Галина Петровна.

– Не-а… – Джамиля зевнула, показав молодую розовую пасть. – У меня комната от лестницы самая дальняя. Да и всё равно, я крепко сплю, меня даже будильник не всякий может разбудить.

Неторопливо она стала подниматься по лестнице, и мы все почему-то смотрели, не отрываясь, на каждый её шаг. Когда скрипнула предпоследняя ступенька, я сообразила, что именно этот звук слышала ночью. Скрип предпоследней ступеньки, потом шаги по коридору мимо моей двери. И сколько было шагов?

Закрыв глаза, попыталась вспомнить… Я лежу в кровати, считаю овец, вот скрипнула ступенька, побежали по коридору шаги… восемнадцать или двадцать, где-то так. Если считать среднюю длину шага в семьдесят сантиметров… нет, много, человек в коридоре именно бежал, значит, шаги были короче… берём шестьдесят… Двадцать пять метров? Тридцать? То есть, одна из последних комнат. А кто там живёт?

– Кать, ты спишь, что ли? – толчок в бок вырвал меня из размышлений.

– Нет, думаю.

– Иди, тебя зовут! – не унималась Тамара.

Я тряхнула головой и отправилась в бильярдную. Ну в самом деле, раз зовут, нужно идти.

Ясное дело, все мы представляем себе процесс расследования по детективам. Наверное, есть люди, не прочитавшие хоть одну книгу Агаты Кристи, не посмотревшие ни одного фильма или сериала, но я таких не встречала. Ну и я, само собой, ожидала допроса, как в кино.

Ну и зря.

Джинсовый, оказавшийся капитаном полиции Кириллом Александровичем Долговым, главным образом смотрел в свой ноутбук, быстро и ловко печатая мои ответы на обыкновенные, вполне логичные вопросы: какие были взаимоотношения в фирме, да чем вчера закончился вечер, да не слышала ли я чего ночью…

Вот тут он оторвался от ноута и посмотрел на меня, потому что я честно ответила:

– Слышала. Шаги.

– Та-ак… – Долгов шевельнул бровью, посмотрел на участкового и перевёл взгляд на меня. – Шаги, значит. В какое примерно время это было?

– Вскоре после половины второго. Я проснулась, потому что пить захотелось. Попила, а потом никак не могла заснуть, и вот… услышала.

– Шаги были мужские или женские?

– Не знаю… – я зажмурилась, вспоминая услышанное ночью. – Мне показалось, что пробежали на цыпочках, очень быстро и так, знаете… умело. Очень легко. Ну, например, Галина Петровна, наш главный бухгалтер, так не смогла бы, она дама немолодая и крупная. Или Михалыч, водитель – у него походка тяжёлая, и он чуть косолапит, это слышно.

– А откуда куда пробежали?

– От лестницы в конец коридора. Того коридора, в котором моя комната, – уточнила я зачем-то.

– Очень интересно… Значит, около половины второго ночи?

– Да.

– Что-то ещё, может быть, слышали или видели? Я смотрю, вы человек внимательный, – спросил участковый.

«Про таблетки рассказывать не буду! – снова повторила себе я. – Если они обыскивали гостиную, то наверняка их нашли, а я слышала, шебуршали там долго. А может, они уже знают причину смерти? Спрошу, за спрос денег не берут!».

– Скажите, пожалуйста, Кирилл Александрович, а известно уже, почему Андрей умер?

– Пока нет, – ответил тот, глядя на меня внимательно. – Вот будут результаты вскрытия, тогда и узнаем.

– Понятно…

– А что, у вас есть какие-то предположения?

– Да как раз никаких нет! Был бы он болен, ну, или в возрасте, можно было бы предположить, что голова закружилась, вот и не удержался на лестнице. Но по сегодняшним понятиям он вполне молодой человек, – я сглотнула и добавила. – Был.

– Был, – зачем-то повторил оперативник. – Значит, вы говорите, с женой у него были хорошие отношения?

Тут я слегка разозлилась, хотя и постаралась этого не показать.

– Вообще-то я ничего об этом не говорила! Мы не были друзьями, я не бывала у них в доме, просто работала в «Садах Эдема», и всё. Когда Ирина приезжала к нам, все выглядело нормально. Не показательно хорошо, понимаете, а нормально.

– Понимаю, – ответил он. – Нормально… Хорошо, Екатерина Викторовна, спасибо. Если хотите, можете вернуться в свою комнату, а к нам попросите зайти… да вот хотя бы госпожу Карташеву.

Вдову решил пока не допрашивать, на сладкое оставляет. Понятно…

– Да, конечно.

Я вышла из бильярдной и нашла взглядом Ольгу, ещё одного нашего флориста. Она пришла в «Сады Эдема» всего полгода назад, и начальство пока не слишком было ей довольно. А теперь уже и не будет…

– Оля, тебя зовут!

Она оторвалась от болтовни с курьерами, смерила меня недовольным взглядом и протянула томно:

– Да что я там им сказать смогу-у…

Пожав плечами, я пошла к лестнице.

В своей комнате поняла вдруг, что ужасно устала. Вот как это – ничего ж не делала, сидела сперва в одном кресле, потом в другом. А ощущение, словно одна выполняла заказ на большую свадьбу! Ну и ладно, никто ж не запрещает пока поваляться. Спать не буду, буду читать, вот. Где там мой ноут?

Решимости моей хватило ненадолго.

Поймав себя на том, что в пятый раз читаю одну и ту же фразу, я отставила ноутбук, улеглась поудобнее и попробовала дотянуться до бильярдной и послушать, что скажут мои дорогие коллеги.

С Ольгой господа полицейские уже покончили, и сейчас разговаривали с той самой Галиной Петровной. Потом позвали курьеров, потом долго и уважительно беседовали с водителем… Наконец настала очередь вдовы.

Беседу эту я слушала очень внимательно, и вплоть до последней фразы она была совершенно стандартной. Вот не знала бы я голоса моих коллег, так и не смогла бы отличить, говорят полицейские с женщиной, из постели которой Андрей Таманцев ушёл к смерти, или с едва знавшей его флористкой.

– Ну что же, – завершил беседу капитан Долгов. – Спасибо вам, Ирина Васильевна, сейчас идите отдохните. Через пару дней мы попросим всех вас приехать в Суздаль, чтобы подписать уже официальные показания у следователя.

– В Суздаль… – задумчиво сказала Ирина. – Скажите, а я могу туда съездить по своим личным делам?

– Личным? – капитан явно удивился. – Да, можете. На экскурсию хотите?

– Вовсе нет. Не знаю, в курсе ли вы, что завтра в вашем городе начинается большой шахматный турнир? Так вот, я планирую в нём участвовать.

***

Когда я поняла, что проголодалась, было уже довольно поздно. Во всяком случае, за окном начинало темнеть. Или это дождь собирается? Я посмотрела на часы: ну да, почти семь. Обед я пропустила, неудивительно, что организм так активно намекает на срочную подзаправку! И никто не намекнул, даже Тамарка не заглянула. Хотя, конечно, сегодняшний день всем дался тяжело…

Обулась, накинула джемпер потеплее – к вечеру явно стало тянуть холодом из окон, – и вышла из комнаты. Потом вернулась и заперла дверь на ключ. Да, мы тут все свои, но, похоже, некоторые всё-таки чужие. Сами ешьте свои таблетки…

На кухне Лидия Дмитриевна, раскрасневшаяся, пекла блины на четырёх сковородах, я даже засмотрелась.

– Здорово, – сказала прочувствованно. – У меня никогда не получалось больше, чем на трёх. Помочь надо чем?

– А и помоги! – кухарка утёрла пот со лба бумажной салфеткой. – Сметану вон в мисочки переложи, селёдку порежь… Красную рыбу нарезать сумеешь?

– Если ножик есть хороший, сумею.

– Вон, выбирай! – она кивнула в сторону рабочего стола, где стояли две подставки с ножами на любой вкус, от небольшого кривого для чистки овощей до обвалочного. Я выбрала тонкий и узкий филейный, отметила, что заточен он отлично, получила от хозяйки упаковку красной рыбы и специальную доску, и взялась за дело.

Когда на кухню заглянул кто-то из проголодавшихся, с неркой уже практически было покончено.

– Лидия Дмитриевна, на ужин можно надеяться? – ага, это Ринат, ведущий флорист, большой эстет.

– Бери тарелки и иди сервируй!

Алексей, пришедший с тем же вопросом был отправлен раскладывать приборы, Тамаре досталась ветчина, которую нужно было нарезать и разложить… В общем, дело нашлось каждому, кто заглядывал на кухню. Не знаю уж, работали мы споро, или организация процесса была на высоте, а за стол сели примерно через полчаса после того, как я спустилась вниз.

Голодной оказалась не только я, первые минут пятнадцать ужина проходили в молчании, народ торопился закинуть в топку хоть что-нибудь. Лидия Дмитриевна принесла глубокое большое блюдо, в котором лежало запечённое мясо, окружённое картошкой, и сказала:

– Чай сами возьмёте, где что есть вон, Алексей Николаевич знает, что где. А у меня сегодня две внеплановых подачи вышли, я рабочий день закончила! – она демонстративно сняла и сложила фартук и вышла.

– Мясо порезать надо, – сказал Михал Михалыч, водитель. – Этим ножом не выйдет.

– Сейчас принесу, – ответила я автоматически. – Я знаю, где ножи.

«Зря я это сказала, – думала я, идя на кухню. – Если начались неприятности, жди продолжения. Вот не дай бог что, и тут же все вспомнят, что я знала, где на кухне подставки для ножей!». Впрочем, сказанного не вернёшь. Взяв большой разделочный нож, я вернулась в столовую и молча передала его Михалычу.

Мясо прямо таяло во рту, но мне всё отчего-то казалось картоном. Осторожно, не глядя в упор, я посматривала на сотрапезников, и прямо всем организмом чувствовала: не удержатся. Не пройдут по узкой тропочке, непременно свалятся в сторону скандала.

Начала Джамиля.

Небрежно отодвинув тарелку, она откинулась на спинку стула и поинтересовалась ленивым голосом:

– Так что, мы завтра будем здесь сидеть и киснуть? Я бы тогда лучше в Москву вернулась!

– В Москву нас всех попросили пока не возвращаться, – ответил Алексей. – Хотя бы до того момента, когда нас опросит следователь, и мы подпишем показания.

– А чем тебе плохо? – улыбнулся белозубо Ринат. – Воздух свежий, кровать удобная, утром вскакивать не надо. Если скучно, так давай я тебя развлеку!

– Ой, да пошёл ты…

– Можем завтра погулять. Пойти всё же за грибами. Если Ирина не будет возражать… – предложил Серебряков.

Надо написать письмо мэру, пусть дадут нашему художнику вторую фамилию. Был у царицы-матушки Румянцев-Задунайский, а у нас будет Серебряков-Примиритель.

Вдова, до этого момента не проронившая ни слова, подняла глаза. Если можно назвать взгляд жёстким, то этот именно таким и был.

– С какой стати меня это касается? – поинтересовалась она чуть хриплым голосом. – Идите.

– Вот и отлично! Дождя не обещали, корзины в кладовке, обувь у всех есть?

– У меня нет, – откликнулся Михалыч. – Я ж не собирался по лесу рыскать.

– Вам и не понадобится, – уронила Ирина. – Вы, Михаил Михайлович, завтра меня повезёте в Суздаль. У меня дела. Мы выезжаем в четверть десятого.

Повисшую в столовой тишину можно было резать, такой она была осязаемой. Наконец Галина Петровна шевельнулась, стул под ней скрипнул, и она спросила басом:

– Если по делам, так может, я понадоблюсь?

– Нет, благодарю. Это личные дела, – холодно ответила вдова.

Я вспомнила, какие личные дела ждали её в Суздале, и чуть не засмеялась. Ну да, действительно, зачем ей главный бухгалтер на шахматном турнире?

Галина Петровна не сдавалась.

– Если по фирме, так вы без меня не разберётесь!

– Я же сказала, я еду по личному делу, – Ирина холодно посмотрела на настырную тётку. – И вообще, не уверена, что стану сохранять «Сады Эдема». Подумаю. Так что пока можете поволноваться в своё удовольствие.

Она улыбнулась, не разжимая губ, отставила чашку и вышла.

– К-как это, не сохранять? – ошарашенная Галина Петровна покраснела, потом побледнела, потом снова покраснела.

Могу понять её волнение: через полгода стукнет шестьдесят, пенсия – сами знаете, какая ожидается, а в анамнезе двое детей и трое внуков, и всем надо помогать. Покойный Таманцев, надо отдать ему должное, платил хорошо, Галина чувствовала себя на месте, как и остальные. Кто ж мог предположить, что Андрея не станет, а его вдова начнёт правление с такого неожиданного поворота?

– Пойдём-ка, дорогая, – озабоченно сказала Екатерина Григорьевна, заместительница Галины. – Надо нам с тобой таблеточки выпить, да и полежать…

За ними захлопнулась дверь столовой, потом скрипнула ступенька лестницы, прозвучали по коридору второго этажа тяжёлые шаги Галины Петровны. Звякнула ложечка, которую Джамиля бросила в блюдце от варенья.

– Пойду и я, – обронила наша звезда. – Ринатик, так уж и быть, можешь составить мне компанию!

– Так ты завтра пойдёшь за грибами? – спросил вслед ей Серебряков.

– Да ну-у, по лесу шататься… Не хочу!

Снова захлопнулась дверь, снова скрипнула лестница.

– Один из них утоп, и их осталось восемь… – пробормотал курьер Олег.

– Типун тебе на язык! – воскликнула Тамара. – Короче, дорогие мои: кто идёт, тот идёт. Лично я – да, и с большим удовольствием. Во сколько?

– Думаю, нет смысла бежать ранним утром, как грибники любят, – ответил Алексей. – Конкурентов тут не будет, места довольно глухие. В восемь? В полдевятого? В девять?

– В девять, – согласились оставшиеся один за другим.

***

Почему-то после ужина никто не остался в гостиной, а ведь пока мы ели, кто-то разжёг здесь камин.

То есть, почему «кто-то»? Местный смотритель, Иван Павлович. Я на него посмотрела внимательно, как и на Лидию Дмитриевну, повариху, его жену – они зачем-то накручивают себе возраст. По первому впечатлению обоим за пятьдесят, а если присмотреться – прислушаться, так ведь ему лет сорок пять, ей и того меньше. Впрочем… кто знает, какие компании сюда заезжают? И чего они захотят от обслуживающего персонала? А так что ж, взятки гладки, люди немолодые, лишнего не потребуешь…

Я села в кресло возле камина, пока никто его не занял, откинулась на спинку и стала думать. Для начала – о действующих лицах. Зацепила моё подсознание цитата из считалочки про негритят, помянутая Олегом. А ну как и ещё кого-то из коллег не досчитаемся наутро?