ЧАСТЬ 2.

«Сразу ведь по виду, по размеру определяешь, что можно ждать от гриба, хотя бывают и радостные неожиданности. Без всякой надежды срезаешь боровик, а он крепкий, тяжелый, словно свиное сало, и ни одной червоточинки».

Владимир Солоухин, «Третья охота»

Лес я любила всегда, и, мне кажется, не без взаимности.

Я была совсем маленькой, лет четырёх, когда родители решили, что нужно снимать дачу. Название посёлка мне не запомнилось, оно было какое-то птичье – Жаворонки? Петушки?

Впрочем, это неважно.

Даже если бы немыслимым чудом я вспомнила название и приехала туда, всё равно нет уже ни того посёлка, ни тех домов, ни того леса, подступавшего к крайним домам. Дом, который мы снимали, был как раз на самом краю посёлка, и было довольно выйти через заднюю калитку, чтобы оказаться среди тяжёлых еловых лап, серых стволов осин, густого подлеска, заплетённого малиной и ежевикой. Мы с мамой проходили сквозь эту полосу смешанного леса и оказывались в удивительном березняке, прозрачном, солнечном всегда, даже в самую пасмурную погоду. Листья берёз шуршали от малейшего ветерка, и мама пересказывала мне их речи…

Интересно, какой здесь лес? И какие сказки я от него услышу?

Галина Петровна за грибами идти отказалась.

В девять утра, когда мы уже обулись и разбирали корзины, вынесенные из кладовки Иваном Павловичем, наша главбух спустилась вниз и, смущённо пряча глаза, сообщила, что у неё прихватило спину. «И их осталось семь!» – промелькнуло у меня в голове.

Иван Павлович осмотрел собравшихся и покачал головой.

– Вот вы, барышня, – он ткнул пальцем в ноги Леночки. – Что это у вас на ногах?

– Кроссовки.

– Ну, то, что вы ноги промочите, это дело ваше. Сами простудитесь, сами будете лечиться. Но вот если гадюке на хвост наступите, она церемониться не станет.

– Гадюке? – с хорошенького личика сбежали все краски. – Ой!

– Вот именно – ой. Вон там в кладовой резиновые сапоги…

– У меня есть высокие ботинки, – перебила Лена. – Просто они тяжёлые, в них долго ходить трудно, поэтому я… Но я сейчас переобуюсь! – и она брызнула вверх по лестнице к своей комнате.

Иван Павлович повернулся к Олегу.

– Вы, молодой человек, собрались на военную игру? Зачем вам камуфляжная куртка?

– Ну так… вроде бы так принято… – проблеял Олег.

– Принято? Положено надевать одежду ярких цветов, чтобы, если вы заблудитесь, спасатели могли вас отыскать. Есть что-нибудь яркое?

– Н-нет…

Махнув рукой, смотритель зашёл в кладовую и вынес оттуда ярко-жёлтый жилет со светоотражательными полосками.

– Держите, – не слушая благодарственного меканья, Иван Павлович повернулся к Алексею. – Старшим группы назначаетесь вы. Сейчас вернётся барышня, и я расскажу всем правила, как не заблудиться, и что делать, если всё-таки заблудились, – тут Лена сбежала по лестнице, громко топая ботинками. – Ага, вот и она. Тогда слушайте правила. Голову и шею обязательно закрыть. Платок, капюшон, хотя бы кепка и повязка на шею. У каждого должны быть с собой в рюкзаке: телефон с полным зарядом, фонарик, бутылка воды, нож, спички или зажигалка, мелок и яркий маркер…

– А это зачем?

– Чтобы делать пометки на деревьях, если заблудились. Маркером – на берёзах, мелком – на осинах или там дубах. Сейчас я вам их раздам…

Я внимательно слушала то, что говорил Иван Павлович, хотя по лесу ходить умела и правила знала. Но всё равно: незнакомый лес, компания людей, которые бывают на таких вылазках раз в году… Непременно какую-нибудь неприятность да огребём, можно к гадалке не ходить.

Наконец инструктаж был закончен, мелки розданы, наличие воды и прочего проверены.

– Пошли? – спросил Алексей.

– Знаешь… я, пожалуй, останусь, – пряча глаза, сказала Леночка. – Простите, ребята, но я человек городской.

Алексей Серебряков, художник

Напоследок Иван Павлович посоветовал идти от ворот вправо, там лесной квадрат примерно два на четыре километра, ограниченный шоссе и просёлками, если что, так уж дорогу-то любой заметит. Приняв это к сведению, я осмотрел свою маленькую армию.

Тамара. Яркий жёлтый платок, пёстрая куртка, белая с жёлтыми и зелёными пятнами.

Катя. Красная куртка с капюшоном.

Наталья. Куртка белая с зелёными деталями.

Олег. Жёлтый жилет поверх камуфляжа. Хороший камуфляж, как раз под осенний лес разработанный; сними наш модник жилетку, и мигом растворится среди деревьев.

Костя. Бежевая куртка, красная бейсболка.

– Понимаю, что грибы – дело увлекательное, – сказал я негромко. – Но давайте постараемся не выпускать из виду соседа. Выберите себе пару и держитесь так, чтобы всё время друг друга видеть.

– Давайте время встречи назначим, – предложил Костя. – Через три часа, например.

– Ну да! У тебя грибов не будет, а мы, может, как раз нападём на поляну с белыми! – Тамара фыркнула. – Нет, просто соберёшься возвращаться, позвони Лёше и скажи. Телефон тут ловит?

Все потянули из карманов гаджеты.

– Ловит, – кивнул Костя. – Ну, тогда идём! Берегитесь, мухоморы!

Какое-то время я старался не выпускать из виду яркие куртки моих спутников, но потом и в самом деле напал на поляну роскошных белых, штук двадцать, наверное. Пока собрал, пока мусор смахнул, огляделся – вокруг только лес. Остановился, глубоко вдохнул осенний воздух, поймал жёлтый берёзовый листок… потом прислушался, уловил далеко справа шум шоссе и потихоньку пошёл в ту сторону.

В конце концов, взрослые все люди, а я им не нянька…

Через пару часов корзина изрядно потяжелела, и я решил, что пора поворачивать к дому. Остановился, чтобы протереть глаза от прилетевшей паутины, и вдруг заметил справа от себя шевельнувшиеся ветки. Присмотрелся: нет, не ветки. Камуфляж, тот самый, осенний.

Олег, точно. Без жилета.

Олег сидел на корточках под развесистым, совершенно красным кустом боярышника – не то прятал, не то доставал что-то. Я шагнул назад и встал за густой старой елью. Потом расстегнул свою яркую голубую с белым куртку и снял её, стараясь не шуршать. Под курткой был надет тонкий джемпер в серо-коричневую полоску, в своём роде не хуже камуфляжа. Если не шевелиться, никто не заметит. Тем временем Олег достал выданный смотрителем алый маркер и написал что-то на стволе толстой берёзы рядом с кустом. Затем набрал в горсть листьев и рассыпал поверх своего тайника. Невольно я поморщился: ну дилетантство же! Впрочем, здесь, практически посреди нигде, сойдёт. Сошло бы, если бы я так удачно его не заметил.

Наш скромный курьер отошёл от тайника, натянул свой жёлтый жилет, подхватил корзинку и, насвистывая, направился в сторону дома. Я отпустил его подальше, пока жёлтое пятно не перестало мелькать среди деревьев, снова надел куртку, подошёл поближе к приметному боярышнику и заметил в телефоне координаты.

Интересно, что там спрятано?

– Ой, Лёш, это ты? – раздался у меня за спиной голос Тамары.

Как это она так тихо подошла, даже веточка не хрустнула?

– Как твои успехи? – поинтересовалась идущая следом Катя.

– Неплохо! – ответил я с законной гордостью, приподнимая корзину, из которой выглядывали бархатные коричневые шляпки.

Екатерина Черникова, флорист

Чистить грибы любят совсем не все.

Просто эти «не все» не знают основного правила чистки грибов: нужно превратить занятие в медитативное. Сколько бы корзин ни ожидало твоей работы, это тебя волновать не должно. Существует только нож и следующий гриб, вот этот подосиновик, например… Так что я села за стол, поставила перед собой миску для очисток и взяла ножик.

– Так, подожди минутку, Катерина! – остановила меня Лидия Дмитриевна. – Давайте-ка сразу будем добычу делить по сортам. Из белых я на сегодня суп сварю, а подосиновики и прочее к ужину пожарим. Кто ещё чистит?

Как ни странно, принять участие в обработке добычи согласились все. Галина Петровна даже руки потёрла в предвкушении:

– Вот поверите, собирать – не люблю, по лесу ходить совсем не моё. А вот сидеть и чистить могу сколько угодно!

И она основательно уселась на стул.

Отказалась только Джамиля. Она покрутила в воздухе руками и спросила:

– Представляете себе, сколько стоил мой маникюр? Вот лучше и не надо, не представляйте. Портить его я не стану ни за что на свете.

– Тогда ты нас развлекай! – хмыкнула Галина.

– Да вот ещё! Вон, телевизор для развлечения стоит, могу включить, раз у всех руки грязные.

Она и в самом деле включила телевизор. Большой экран висел над холодильником, и настроен он был на какую-то местную программу, судя по тому, что нам показывали – какие-то новые поступления в музейный комплекс Спасо-Евфимиева монастыря, потом проект переоборудования обзорной площадки, потом что-то ещё… Я сидела к телевизору спиной, поэтому мне слышны были только слова комментатора. Потом и их не стало, звук выключили и стали болтать о чём-то своём, разделившись на группки: мужчины о спорте, женщины постарше – о детях и внуках, Лена с Джамилей – о последней коллекции Дольче и Габбаны…

– Ой, смотрите, Ирина наша! – сидевшая напротив меня Леночка тыкала вверх, в телевизор над моей головой, сразу двумя руками.

В левой был толстоногий боровик, в правой – нож.

Все, разумеется, уставились в экран, повернулась и я. Показывали большой зал, уставленный рядами квадратный шахматных столиков, их было, наверное, десятка три. Камера скользила по залу, то показывая общий план, то выхватывая лица соперников.

– Вот, вот, снова она! – пискнула Лена. – Звук включите, интересно же!

Диктор рассказывал о международном шахматном турнире, открывшемся сегодня в Суздальском спортивном комплексе – семьдесят два участника из одиннадцати стран, почётные гости, спонсоры и прочие подробности.

– Вот, значит, куда Ирина сегодня отправилась, – негромко сказал Алексей.

– А говорила – по делам, – Джамиля оторвалась от разглядывания своих сверкающих ногтей и обвела взглядом коллег. – А тут шахматы! Не понимаю, как вообще в это играют, скучно же!

– Скучно? – спросил кто-то из мужчин. – Вот уж нет!

– Как-то это… странно, – тяжело уронила Галина Петровна. – Вчера у неё мужа убили! Тут не то, что земля на могиле не осела, ещё и не похоронили, а она вон… развлекаться.

– Не нам осуждать, – оборвала её молчавшая доселе Лидия Дмитриевна. – У каждого своя беда и свой способ её переживать.

Главбухша сверкнула глазами, но промолчала, и обсуждение как-то само собой увяло.

Новость о шахматах закончилась, камера переключилась на яблоневый сад, и звук у телевизора снова вырубили. Я вспомнила подслушанный разговор Ирины с капитаном Долговым. Получается, не врала вдова, в самом деле отправилась играть в шахматы. Интересно, а участие в турнире платное? И задолго до начала нужно было заявляться? Нужно будет как-то это выяснить…

Что-то ещё такое промелькнуло в разговоре, что показалось мне важным и интересным, но на фоне всеобщего возбуждения, яркой телевизионной картинки, продемонстрированных темпераментов потерялось. Ладно, всплывёт. Нужно отпустить, отвлечься, и заинтересовавшая фраза вспомнится сама.

Но вспомнился мне пузырёк с таблетками, который так удачно я нашла в своей сумке. Интересно, обнаружили ли его полицейские при осмотре дома? Кстати, напрасно я вынимала его из сумки и прятала в подушках, никто ведь не обыскивал наши личные вещи. Наверное, и не могли. Или могли?

До чего ж мы все юридически безграмотны!

Мысль о пузырьке точила меня, словно червяк – яблоко, и в конце концов я не выдержала. Отложила ножик, отряхнула руки и спросила:

– Много там осталось?

– Две корзины, – откликнулся Олег. – И ещё вон, Костя в пакет набрал.

Костя хохотнул.

– Завидуешь? Я ж не мог пройти мимо целой поляны подосиновиков! Смотри, какие красавцы!

– Чего это мне завидовать? У меня полная корзина белых, ничего лучше и быть не может. Кстати, Лидия Дмитриевна, а посушить их можно? Чтобы домой взять?

– Ой, можно подумать, ты умеешь готовить хоть что-нибудь из сухих грибов! – хихикнула Леночка.

– Я, может, и не умею, зато у меня мама есть! – ответил Олег с гордостью.

Под эти разговоры я тихонько вышла. Поднялась к себе, осмотрела комнату – вроде бы никто не заходил. Да, известное дело, пуганая ворона куста боится, и я теперь всё время жду, что какая-то ещё неприятность произойдёт.

Вернее – будет устроена дорогими коллегами… И не говорите мне, что у меня паранойя!

Спустившись в холл, я посмотрела в сторону кухни: вроде бы все там, никто не отправился за мной следом. Проверить, забрали ли пузырёк? Потом все переберутся в гостиную, и возможности такой у меня уже не будет.

Проверю.

Я просунула руку между подушками, пошарила там – ничего. Значит, забрали. Ну и хорошо, ну и славно. Моих отпечатков пальцев на стекле не осталось, значит, ничто и никто меня с сильным сердечным препаратом не связывает.

– А что это ты там ищешь? – раздался за моей спиной голос.

Джамиля. И тоже как тихо подошла, ни одна половица не скрипнула! Я неспешно повернулась к ней.

– Носовые платки выронила, – и покрутила в воздухе пачкой бумажных платков. – Похоже, простыла я в лесу сегодня, насморк начинается…

– А-а, – протянула она, обошла меня и села в кресло напротив.

Поставила локти на коленки, подпёрла подбородок ладонями и уставилась, словно увидела впервые.

– Что ты так смотришь? У меня что, прыщ на лбу вырос внезапно? – спросила я, вытаскивая платок из пачки.

Ну надо же, и в самом деле начинается насморк. Плохо, не люблю я это. Очень жить мешает.

– Скажи, Кать, что в тебе мужики находят? – спросила Джамиля, и я поперхнулась заготовленной шуткой.

– Ты о чём, Джамиля? – поинтересовалась я с осторожностью.

– Ну как о чём? Вон и Лёха на тебя смотрит, глаз не отводит, и Олежка всё время рядом трётся, и Андрей покойный что-то с тобой крутил. Ты не красавица, ничего в тебе нет такого, и стрижка обычная, и лет тебе много, а всё равно…

«Так, спокойно, – я села на диван и откинулась на спинку. – Хорошо уже то, что девушка пришла это обсуждать со мной, а не отправилась к Галине Петровне или, что было бы ещё хуже, к Леночке. Или с Леночкой они уже всё обсудили?»

– Дорогая, ты ошибаешься, – сказала я максимально равнодушным голосом. – Нет у меня ничего ни с Алексеем, ни с Олегом, ни с кем. Поверишь ли, после развода вообще никого не было и не хочется.

– Ну да, конечно! – фыркнула девушка, заложив за ухо длинную чёрную прядь волос. – Я ж видела, как Андрей тебя с работы срывал – прибежал, сказал что-то, ты подхватилась и фьють! – нету никого. А мы с Тамаркой заказ доделывали до ночи.

«А вот это плохо. Мы с Андреем были уверены, что нескольких моих отлучек никто не заметит, сколько там раз это было? Два, три? Не учли женской наблюдательности и жадного любопытства…».

Чуть прикрыв глаза, я снова отпустила сознание и попыталась прочесть чувства Джамили. Ну да, любопытство, острая зависть, желание испортить мне если не жизнь, то хотя бы день сегодняшний… Бог ты мой, было б чему завидовать! Вернее, не так: если бы эта эффектная юная женщина знала обо мне хоть что-то, она бы и в самом деле имела некие причины для зависти. Но сейчас я от неё отличаюсь только меньшей ухоженностью и меньшей заинтересованностью во внимании противоположного пола. Ах, да, она же считает меня любовницей Андрея! И, кажется, собирается обсудить это за общим столом в присутствии Ирины.

Нехорошо.

Осенний непрозрачный туман окутал мысли Джамили, затенил их, сделал для неё почти неразличимыми и совсем уж несущественными. На сегодня этого хватит, а завтра…

Завтра будет другой день.

– Надо возвращаться к чистке грибов, – я встала и сунула в карман джинсов скомканный носовой платок, вернее, оставшиеся от него мокрые клочья. Тяжело даётся воздействие; а с другой стороны, пару лет назад я этого и вовсе не умела.

– Иди, – Джамиля вяло махнула рукой. – А я что-то так спать хочу, прямо умираю. Пойду прилягу на полчасика!

– Тебя к обеду-то будить?

– А то как же!

Она зевнула и неторопливо направилась к лестнице. Ещё мгновение я смотрела ей вслед, потом глубоко выдохнула и пошла на кухню. Начатую работу надо заканчивать.

Грибов почти не осталось, может ещё минут на десять-пятнадцать.

– Так, Катерина, у тебя ведь руки чистые? Вот и не пачкай, давай-ка, накрывай на стол, – скомандовала Лидия Дмитриевна. – Найдёшь тарелки и приборы?

– Найду, конечно. Лен, давай, снимай перчатки, составишь мне компанию.

Неохотно, с бурчанием, Леночка отложила нож и поплелась расставлять тарелки и резать хлеб.

После грибного супа и отбивных с жареной картошкой зевать начали все. Первой сломалась Галина Петровна.

– Нет, это совершенно невозможно! – воскликнула она. – Что творит со мной свежий воздух? Ведь ночью спала, как… – тут она запнулась, потому что выговорить привычное словосочетание «как убитая» оказалось совершенно невозможно. – Без задних ног спала всю ночь, и сейчас опять с ног падаю.

– Ну так надо пойти и поспать, – Тамара, как всегда, предложила самую короткую из возможных дорожек. – Да я так думаю, все захотят!

– Идите-идите! – махнула рукой Лидия Дмитриевна. – Я, когда сюда приехала, первые пару месяцев так же то и дело прикладывалась. Вот Олег останется и поможет мне посудомойку загрузить, так, Олежек?

– Угу! – уныло кивнул наш курьер и следом за ней поплёлся на кухню.

Остальные медленной цепочкой потянулись к своим комнатам.