– С идеологической, – сказал он, целуя жене руку, будто говорил с ней о любви. – До двадцатого века она не имела ещё такого ощутимого влияния, столь катастрофического масштаба, которые приобрела эта растреклятая идеология с тотальным приходом к власти диктаторских режимов и с невиданным скачком научно-технической мысли. Именно двадцатый век всё расставил на те места, с которых и сегодня нами управляют и манипулируют. Двадцатый век явился тем «рубиконом», который перепрыгнуло, не задумываясь, а даже восхищаясь, человечество, не понимая до конца, что нам сулит в будущем триумвират из технологии, идеологии и человеческой мизантропии. А культура, искусство и даже спорт были вынуждены поступить на службу идеологии, чтобы иметь от власти то, чего никогда не добудешь, выращивая хлеб или вытачивая деталь. Ведь даже все эти песни, пляски и цирки несут в себе идею. Они должны не только развлекать, но и отвлекать человека от насущных проблем. От раздумий. От поиска самого главного. Принцип Геббельса жив и успешно работает – «развлекая, отвлекать».

Они сидели за кухонным столом, сцепив вытянутые руки, и с печальной нежностью смотрели друг другу в глаза.

– Одни должны отвлекать, – уже без всякого темперамента продолжила Лариса мысль мужа, – другие должны воспитывать в нужном для кого-то направлении, третьи – запутывать. Как человек, гомо сапиенс, может быть таким наивным и примитивным? Как человек разумный может смотреть все эти многочисленные идиотские шоу?! – И вдруг интонация голоса повысилась. – Как мы могли смотреть всю эту галиматью?! Какие же мы все бедные и несчастные! Нас убивают, а мы этого не чувствуем и не понимаем абсолютно, будто не из плоти и крови, а из проводов и деталей. В одном стихотворении, не помню автора, мне запало в память одно четверостишие, которое до конца я осознала только сейчас:

Атакуют мозг и не скрывают,

Что бой ведут по всем фронтам.

И не дома, а души нам взрывают,

Убивая Бога, который ещё там.

Убивая душу, в нас убивают любовь истинную, возвышенную и жертвенную, подменяя страстью инстинкта и холодом чувств, когда пульс учащается от физических движений, а не от мысли о встрече с возлюбленной или возлюбленным. И если пойдёт так дальше, то в будущем каждый человек станет иметь ледяное сердце, как Кай из сказки о Снежной королеве.

– И если такое происходит с нами, – сказал Юрий, крепко сжав в своей ладони руку жены, – то что говорить о детях?! Их неокрепшие души и умы калечат с самого раннего детства. Полная подмена ценностей, многочисленные детские шоу, скопированные со взрослых, уродливые игры в интернете.

– Вот ещё один мощный наркотик, в сравнении с которым все остальные блекнут, как электрическая лампочка перед Солнцем. В липкую паутину интернета – и смешно, и грешно – уже попадают не только мошки, но и взрослые, а то и старые мухи. И если на последних можно было бы махнуть рукой, то дети… какое они готовят себе будущее? Или им готовят?

Юрий первым решил разбавить чёрный негатив разговора более светлым позитивом, на его взгляд, переведя беседу с абстракции на конкретику.

– А давай завтра вечером не пойдём в оперу? – тихо предложил он, нежно поглаживая руку жены.

– А как насчёт твоего дневного матча по футболу? – спросила Лариса, с лукавой усмешкой глянув мужу в глаза.

– А ну его! – без тени сомнений отмахнулся супруг, к немалому её удивлению. – Мировой футбол превращается в театр-пантомиму звёздных недотрог и симулянтов. Смотреть противно! Честное слово! Вот только Игорёк…

Неожиданно глаза Ларисы блеснули и она воскликнула:

– А как здорово было бы завтра поехать в деревню!

– К моим родителям? – удивлённо спросил Юрий.

– Ну да, естественно, к твоим. Мои-то живут в городе.

– Да, но дети?! И если с Игорьком ещё можно попытаться затеять разговор на тему футбола, то Света… вряд ли пропустит вечерний карнавал на Главной площади и концерт своих кумиров?!

– А чего мы гадаем? Пойдём и спросим! – и шутя добавила. – Как следует.

Родители вошли в детскую комнату, когда-то одну, а теперь разделённую на две равные части, и замерли от неожиданного зрелища. Это был шок средней тяжести – их дети, лёжа на кроватях, читали книги. И это были не учебники, которые через силу приходилось брать в руки, а настоящие бумажные книги, именуемые художественной литературой, давно пылившиеся в двух книжных шкафах среди многих отечественных и зарубежных классиков, а теперь протёртые от пыли и возрождённые к жизни. И кем? Их детьми, которые до сего момента эти шкафы не замечали, будто их не было вовсе.

Мать стояла молча, приходя в себя, а отец воскликнул:

– Вот это да! Сегодня в лесу какой-нибудь охотник обязательно найдёт здорового мёртвого лося. Я мог ожидать чего угодно, но только не этого! Если бы меня попросили угадать, предоставив бесконечное количество вариантов, чем занимаются мои дети в своей комнате, я бы встретил старость, выдвигая версии.

Пятнадцатилетний сын Игорь удовлетворённо хмыкнул, а дочь Светлана, семнадцати лет от роду, заявила:

– Это говорит о том, папа, что ты плохо знаешь своих детей. Если не хуже – плохо о нас думаешь.

Радостный папа даже не стал спорить с таким категоричным и несколько оскорбительным, пусть и сказанным в шутливом тоне, упрёком. Тем более, если его незнание скрывало лучшие стороны детей. Но, как оказалось, это было ещё не всё.

– Ну, сынок, позволь полюбопытствовать, что тебя привлекло в нашей домашней библиотеке?! – сказал он и направился на половину Игоря.

Матери ничего не оставалось, как пойти полюбопытствовать к дочери, про себя уверенно полагая, что та читает какую-нибудь романтическую сагу о любви. Но и мать и отец были потрясены выбором своих детей. Это был второй шок, но на этот раз степень его была выше средней тяжести.

– Я не знаю, мать, – сказал громко Юрий, – насколько произвела впечатление на тебя наша дочь, но сын меня сразил наповал. Ни за что не угадаешь, кого этот юнец штудирует?!

Послушав секунд десять тишину и не дождавшись ни одной версии ни от одной дамы, он, ничуть, впрочем, не обидевшись, объявил:

– Этот неоперившийся птах пытается взлететь высоко в облака, чтобы постичь самого Бердяева! Каково?! Даже я, уже имея высшее образование, когда замыслил вникнуть в суть его творчества, был вынужден отступить.

Раздался ироничный голос Ларисы:

– Ты вспомни, как ты вникал. Представьте, дети: смутные и страшные девяностые, вокруг развал, неразбериха, народная растерянность. Хватались за любую работу, крутились, как кто мог, уставали как собаки, а тут ваш отец по случаю приобрёл у какого-то бедолаги неизвестного у нас философа Бердяева. Он полгода по вечерам засыпал на пару с ним, но так и не дочитал до конца ни одного его произведения. Как сейчас помню, называлось оно – «О назначении человека».

Дети рассмеялись, а оскорблённый отец шутливо парировал:

– Да, но я засыпал, окрылённый благородными мыслями и с верой в благоразумие человека. А в те годы порядочному, честному человеку без веры и оптимизма было не выстоять.

– И без трудолюбия, – добавила жена. – Но тогда мы были молоды и самоуверенны. К тому же, вас, детки, ещё не было даже в самых отдалённых проектах.

– Так что же читает наш первый проект? – спросил Юрий и сделал предположение. – Небось, «Лолиту» Набокова?

Но в ответ услышал голос не дочери, а опять жены:

– Если бы! – воскликнула та. – Даже я, филолог по образованию, этой книги так и не дочитала до конца. Ну, ещё версии есть?

Юрий усмехнулся, подмигнул сыну и сказал:

– Нежели «Декамерон» Боккаччо?

Лариса рассмеялась.

– Твоя неуклюжая попытка мести, дорогой, потерпела крах, – ответила она. – Эту книгу, к твоему сведению, я прочла.

– Ну да, конечно, – не поверил муж, – точно так же, как я Николая Александровича. Я очень хорошо помню, как этот фолиант каждый вечер ударял тебя по носу, когда ты пыталась читать его на ночь, и он угомонился только после того, как ты запихнула его обратно на полку, а сама переключилась на более лёгкую весовую категорию книг – брошюры Марининой и Донцовой.

Но решающий удар оказался за женой:

– Зато ты не можешь помнить, когда я, находясь в декрете, прочитала и её, и многое другое – в твоё отсутствие и в своё удовольствие.

– Всё, сдаюсь, – капитулировал Юрий. – Причём, по всем фронтам и направлениям. – И затих, ожидая развязки.

– То-то же! – победоносно сказала Лариса, тут же проявив к побеждённому великодушие. – Я дарую тебе прощение, потому что в то время ты вёл героические бои на трудовом фронте. – И уже после этого перешла к развязке. – Наша дочь читает роман Достоевского!

Юрий, конечно, был удивлён, но он понял, что это ещё не вся развязка, потому что, наверное, Достоевского читали многие и изучали в школе, и тайна кроется в чём-то другом. Всё дело, видимо, в романе?! И он вновь рискнул предположить.

– Неужели «Униженные и оскорблённые?» – спросил с оттенком иронии в голосе.

– Ты опять проиграл, дорогой, – разочаровала супруга. – Это роман, – она выдержала паузу, – «Бесы», которых, кстати, я, к своему стыду, так и не осилила в молодости.

Муж не стал ни упрекать, ни оправдывать жену в её раннем филологическом проступке, а обратился с вопросом к детям, мимолётно, правда, подумав, что сегодня автор был бы шокирован их количеством:

– Игорь! Света! Что с вами случилось? Что-нибудь произошло в школе?

Первым ответил Игорь:

– Да ничего не случилось. Просто настроение какое-то странное и непонятное.

– Да, – включилась в разговор Света, – и желания странные. Да и не желания, а… как бы это сказать… – потребности, во! Да и в школе…

– Что, в школе? – настороженно спросила Лариса.

– Тоже всё не так, как всегда, – ответил Игорь. – И учителя, вроде те же, а вроде и другие. Не такие, как обычно.

– Ну, со взрослыми ладно, – облегчённо вздохнула мать, – они сами с собой разберутся. А что с вами? Как же компьютер после школы? Смартфоны?

– Как видишь, всё на месте, – пошутил Игорь.

– Я вижу, что на месте, но почему вы не на привычном месте? Я начинаю волноваться.

– Так что, чтобы тебя успокоить, надо тупо счас влезть в комп или смартфон? Тогда будет всё нормально? – вспылил Игорь.

Оправдания матери опередила дочь.

– Успокойся, мама, – утешила Света, – всё нормально. Просто нам сегодня очень сильно захотелось почитать какую-нибудь умную книгу.

– Да, захотелось почитать, это пусть и нонсенс, но всё равно я понять ещё могу, – Юрий, не удовлетворённый таким ответом, докапывался до сути. – Но выбор книг! Игорь, ладно, он любит прикалываться, потому что иначе я это назвать не могу, но…

– Да не прикалываюсь я! – обиделся сын. – Ну не знаю, почему я выбрал именно эту книгу! Рука сама к ней потянулась.

– Хорошо, – согласился отец, – пусть так. Но ты, Света, девушка самого романтического возраста, почему «Бесы»? Я бы ещё мог понять, если бы, скажем, «Преступление и наказание», или «Подросток», да даже «Братья Карамазовы»! Но «Бесы»?!

– Папа, мама, – дочь обратилась к родителям с успокоительной речью. – Я тоже ничего объяснить не могу и удивлена не меньше вашего. Ну вот захотелось и всё! Как будто кто-то подсказал или подтолкнул взять именно эту книгу. О чём, кстати, я теперь нисколько не жалею, и пока мы все дружно попусту болтаем, время уходит, а я ведь могла читать. А, в общем и целом, всё хорошо. Все живы и здоровы, а главное – счастливы.

– Извини, доченька, я не подумала, что для тебя это так важно, – нежно проворковала Лариса, а Юрий, посчитав момент самым благоприятным, перешёл к главному:

– Когда всё хорошо, это очень хорошо! Но для полноты жизни, здоровья и счастья человеку просто необходимо вырываться из удушающей суеты города на лоно природы…

– Предлагаете махнуть на деревню? – осведомилась из своей половины сообразительная дочь.

Ответила Лариса:

– Да. Мы тут с папой посоветовались, и я решила… – она нарочито сделала паузу, чтобы все улыбнулись, – завтра с утра поехать к бабушке и дедушке. Они старенькие, а мы их так редко навещаем. Нет, мы с папой, конечно, понимаем, что у вас на завтра свои планы, но мы очень просим вас всё обдумать и дать ответ – вы с нами или останетесь дома?

Юрий смотрел на сына в его комнате, а Лариса – на дочь в её половине. Родители, почему-то, волновались.

– Па, а как же футбол? – с хитринкой в глазах задорно спросил Игорь. – Ты, помню, сиял от радости, когда показывал мне билеты?!

– Я не думаю, сын, что какой-то футбол может принести больше радости, чем встреча с родными, дорогими людьми. Разве не так? Другое дело ты?!

Игорь, к удивлению родителей, сначала возмутился а потом согласился:

– Разве я сволочь? Я тоже люблю всех своих бабушек и дедушек! А футбол… тоже мне, футбол! Цирк, а футболисты – клоуны! Насмотрелись на прошлом чемпионате мира! Своими падениями и гримасами боли достали! Унижают себя, болельщиков и футбол. Какая-то пошла эпидемия, и то все. Даже звёзды занимаются клоунадой – и Роналду, и Месси, а король клоунов – Неймар. Поголовно разукрасили себя идиотскими тату и думают, что теперь они крутые парни и мужества им не занимать! Раньше так делали дикари и эти….ну как их? В тюрьме которые. Заключённые! Ну и нафиг мне на них смотреть! Да ещё в каком-то развлекательном матче!

Юрий облегчённо вздохнул и воодушевлённо крикнул:

– Мужчины согласны! Что скажут дамы?

– Дамы, в принципе, тоже согласны, – спокойно ответила Света, задумчиво глянув в окно. – Только завтра, вообще-то, я весь день планировала провести за чтением.

– Доченька! – воскликнула счастливая мать. – Лишь бы было желание читать! А когда у человека есть желание, то время на это он всегда найдёт. Как здорово! Как я рада, что мы все вместе! – Потом вдруг спохватилась. – А как же твоя вечерняя тусовка? Звёзды эстрады? Ведь неизвестно, во сколько мы вернёмся.

– Да ну их! – резко выпалила Света, а на лице отразилось пренебрежение, граничащее с отвращением. – Когда ещё музыка, песни – вроде кайф, хотя сегодня начала подозревать, что и этот кайф – иллюзия. А если взять в жизни… внутри… звёзд всё больше, а мрак всё гуще. – И неожиданно спросила. – Ма, а как же твоя опера? Ведь второго шанса увидеть и услышать уже может и не представиться.

– Ах, милая моя, даже сотни тысяч кумиров не стоят одного семейного счастья! – воскликнула Лариса и поцеловала дочь в щёку. – И не зря ведь сказано, что нельзя создавать себе кумиров. – Улыбнулась и добавила. – Вредно для здоровья. Итак, решено, – завтра едем!

– А как же билеты? – не унималась вдруг ставшая практичной Света. – Два на футбол, два в оперу, один на концерт – деньги не малые?!

– Эх, ребята! – сказал Юрий, вставая. – Вам же мама только что сказала, что за деньги можно купить сотни тысяч кумиров, но и одного счастья ни за какие деньги не купишь! Пусть это будет подарком счастливых людей богатым и знаменитым людям. Хотя, я думаю, они вряд ли сумеют оценить нашу щедрость.