– Ну, ладно, оставим этот вопрос на потом. Я тебя не тороплю, но всё равно тебе от этого не отвертеться. К тому же, первый шаг на этом пути тобою уже сделан.

– Какой? – спросил Президент, вглядываясь в силуэт.

– Не притворяйся, что не догадываешься, – в голосе гостя вновь послышалось насмешка, но уже с лёгким раздражением. – Структура социальной опеки над семьями сулит нам большую выгоду, когда родительское жёсткое, но душевное – с любовью – воспитание ставится под контроль бездушных наблюдателей. И ведь всё делается под благовидным предлогом высшей степени гуманности, когда становится недопустимым даже намёк на наказание детей. Скоро родители будут бояться нерадивому отроку закрутить ухо и поставить в угол. Сам понимаешь, какие при этом качества у детей начнут пробуждаться и крепнуть?!

– Да уж, понимаю, – недовольно пробурчал Президент.

– Ты должен осознать каждой клеточкой, каждой молекулой, каждым атомом и каждой хромосомой ДНК, что постепенно следует тонко и хитро человеческую жизнь обратить в шоу, в балаган. И судьбу, и веру, и религию, и искусство, и культуру, и политику, и войну, и любовь, и, наконец, как следствие, сама жизнь человека превратится в одно сплошное шоу, где уже нет нравственных запретов. И даже смерть человека становится популярной темой для массового обсуждения. Задурить обывателя так, чтобы он ничего не понимал, но был уверен, что знает всё. Поэтому делать это надо настолько серьёзно и ответственно, чтобы верила не только толпа, но даже ты сам в это поверил. Пришла пора доказать на деле, на чьей ты стороне, а время нерешительности и уклончивости уходит, одной лояльности мало. Надо конкретными делами подтверждать свой выбор. Кое-кому нужно показать наглядный и окончательный пример. Массовый. Единицы не в счёт, их растопчет сама толпа.

Глава государства очень любил устраивать разносы другим, особенно публично, но по отношению к себе не мог терпеть даже дружеского совета. Наставления и призывы гостя его раздражали, и не столько сутью – для него всё сказанное было не ново, – сколько самим фактом наставлений и поучений. И он задал дерзкий вопрос, прекращая словесный поток надоедливого учителя, но не уходя от общей темы разговора:

– А вот хотелось бы знать, какая конечная цель твоего босса?

Незнакомец громко рассмеялся.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – весело ответил тот и вдруг стал серьёзным. – А старость уже давно перевалила горы и приближается с протянутой рукой, чтобы… нет, ещё не схватить за горло, но уже, чтобы постучать в твою дверь. А лишняя информация, тем более – такая, непременно вызовет страх и бессонницу, а это упадок сил. Так что, меньше знаешь – крепче спишь.

И тут Президент опять вспомнил ночной кошмар:

– Поспишь тут крепче, когда такие сны! Уже страшно спать, такое узнав. Можно и бунт проспать или, чего хуже – тьфу, тьфу, тьфу – революцию. Кто может дать гарантии от подобных социальных катаклизмов? Ты можешь?

Гость, видимо, на этот счёт не имел либо точных сведений, либо полномочий эти сведения разглашать, поэтому попытался обратить всё в шутку:

– Обычно гарантии даёт страховая компания. Попробуй обратиться в Госстрах.

Глава государства заподозрил неладное:

– Ты нарочно уходишь от вопроса, чтобы скрыть что-то страшное?! Ну скажи! Не томи!

Незнакомец оставался невозмутим:

– Успокойся, ничего страшного тебе не грозит. Это всего лишь сон. Стыдно Президенту быть таким суеверным.

– Да сон уж больно реальный, – не унимался Президент. – А вдруг вещий? – И ему внезапно пришла чудовищно оригинальная мысль. – А не ты ли был инициатором этого сна? Сначала напугал, а теперь успокаиваешь?!

– Ты за кого, всё-таки, меня принимаешь? – с наигранной обидой спросил гость, но ответа не дожидался. – Чтобы я занимался такой мелочью?! Такими пустяками?! Это, дорогой мой, с твоей стороны очередное оскорбление. Сколько их уже было? Лично я сбился со счёта.

– Ну, извини ещё раз, – пошёл тут же на попятную Президент. – Это не я. Я не виноват. Шальная мысль буквально выстрелила в мозг.

Незнакомец был снисходителен.

– Хорошо, слушай дальше, – продолжил он, а Президент, сделав глубокий вдох, набрался терпения. – Страх – вот главный, после упомянутых мной ранее трёх китов, стимул, который должен определять жизнь человека. И не обязательно, чтобы это был страх примитивного физического воздействия или устрашение наказанием лишения свободы. Свободы можно лишать, не лишая свободы. В первую очередь, вселить в души людей страх потерь, боязнь будущего, чтобы психологические весы постоянно вибрировали, никогда не удерживая стабильного равновесия. Держать человека, веселя и развлекая, в регулярном стрессе, подпитывающем его фобии – страх потерять должность, работу, имущество и тому подобное. А большой страх рождается только большим обманом. – А дальше опять послышалась ирония. – А вот то, что все стремятся изо всех сил обмануть друг друга и, несмотря на страх, многократно усиленный моей первой шуткой, продолжают брать взятки, это даже меня удивляет и поражает. Что же это за народ такой?! Будет тонуть, а когда ему протянут с одной стороны шест для спасения, а с другой – деньги, он, не моргнув глазом и не раздумывая, схватит эти цветные бумажки. Да-а, удивительный народ! Парадоксальный народ! Где былая распахнутость души? Где благородные порывы альтруизма? Мне кажется, резкое разрешение на неограниченное обогащение также резко пробудило в нём слепую алчность. Я, конечно, по своему статусу и своим прямым обязанностям ничего не имею против такого положения дел, но всё равно слегка опечален… человеческой глупостью. А может он всегда был таким? Только скрывал это? Лицемерная добродетель и фальшивая интеллигентность? Или нет? Да-а, не часто мне попадались духовно стойкие, несгибаемые люди.

Президент, не перебивая, дослушал до конца речь, хотя последнюю тираду пропустил мимо ушей, и медленно, растягивая слова, переспросил:

– Да неужели после того, что с ними было, они продолжают брать взятки? Я отказываюсь в это верить!

Гость хмыкнул и спросил:

– В который раз готовишься отмечать сей праздник?

– В третий, – не понимая, куда тот клонит, ответил Президент, а потом зачем-то добавил. – Я даже по такому случаю сократил штат ОБЭП и собирался сделать то же самое в госконтроле.

– Правильный поступок, – опять похвалил незнакомец. – Хоть таким образом ты сократил количество крупных взяточников в этой сфере. И не останавливайся на достигнутом. Чистки сами по себе всегда полезны, хотя практической пользы от них кот наплакал. – И пояснил. – Если раньше, допустим, определённую сумму делили на троих, то теперь ту же сумму будут делить на двоих.

– Ничего не боятся, паразиты! – в сердцах воскликнул Президент и хлопнул кулаками о колени. – Надо, на всякий случай, опять основательно перетряхнуть всё правительство. Они же, сволочи, сначала думают о себе, как бы что и побольше поиметь с должности, и только потом о деле. Да и о деле думают так, что получаются одни убытки. – И пояснил. – Для страны, но не для себя. Хоть к стенке их ставь!

– Я же говорю – удивительный народ. Упрямый и непобедимый! До слепого фанатизма. Если не в войне, так в алчности.

– И давно стали брать? – угрюмо спросил глава государства.

– Если точкой отсчёта брать сегодняшний день, то уже давно. Первая взятка была мной зафиксирована через четыре месяца после того весёлого дня. А потом понеслось – дрожали, но брали, брали и дрожали. Но эпицентр страха пришёлся на неделю до первой годовщины. Многие заблаговременно старались уйти в отпуска, другие делали себе «липовые» бюллетени, некоторые отчаянные головы решались на членовредительство – для полной убедительности и достоверности. А ты вспомни, сколько на тот период пришлось инфарктов и инсультов?! Ты ещё восторгался, что твои чиновники стали работать, не щадя сил и здоровья. От страха они теряли силы и здоровье. Но даже с ослабленными силами и пошатнувшимся здоровьем тянулись дрожащей рукой ко всему, что им протягивали. А уж когда без последствий прожили опасный день, то второй год стал рекордным по коррупции – твоя страна стала лидером по количеству взяток на душу населения.

Президент был подавлен и ошарашен.

– Почему же ты мне раньше об этом не сообщил? – строго, почти с криком, потребовал он объяснений.

И тут он увидел, как в полумраке ярко сверкнули глаза гостя.

– Ну вот, ещё одна дерзость, – хладнокровно констатировал тот, будто конспектировал дерзости для статистики. – Ещё раз вежливо спрашиваю, не многовато ли для одной короткой встречи? Хоть ты мне и друг, – при этом незнакомец хихикнул, – но…

– Истина дороже! – догадался Президент, но не угадал.

– Плевать мне на ту истину. Хоть ты мне и друг, но не забывай, кто кому служит. Я ведь могу и наказать.

– Ещё наказать? – изобразив страдание, спросил Президент и, устремив взгляд на ковёр, чтобы скрыть льющуюся из него хитрость, запричитал. – Куда уж больше наказывать?! Народ не любит, чиновники неисправимы, в силовых структурах нестабильность, во внешней политике постоянное лавирование. Я и так кручусь, как белка в колесе. Или, как уж на горячей сковородке. А ты… наказать ещё хочешь. Лучше помог бы!

– И что же ты хочешь на этот раз? – бархатным голоском спросил незнакомец.

Теперь уже глаза Президента вспыхнули коварной радостью народного мстителя, и он восторженно предложил:

– А давай ещё раз! Как тогда! Чтобы клеймо и сумма! Только на этот раз они так легко не отделаются! Теперь я им устрою новую «варфоломеевскую ночь!»

Но весь восторг был мгновенно потушен спокойным и холодным ответом:

– Я больше делать этого не стану.

– Почему? – хрипло спросил, сразу поникший, глава государства.

– Причина одна и она проста – я никогда не повторяюсь. Мне это уже не интересно. Скучно.

Президент, ожидая более жёсткой причины отказа в связи с недавней угрозой наказания, вновь воодушевился:

– Так придумай что-нибудь новое! Ты ведь мастак на такие штуки! Чтобы и весело, и сердито!

Незнакомец опять как-то гаденько хихикнул.

– Дёшево ты не хочешь, а под словом «сердито», я так понимаю, ты подразумеваешь материальную выгоду для себя? – спросил он.

– Исключительно и только для государства! – пафосно воскликнул Президент, и даже приложил правую руку к левой груди.

– Ну, естественно, ведь государство – это ты, – изрёк гость известную фразу и задумался. А потом вернулся к предстоящему празднику. – Ты, я слышал, планируешь доселе невиданные зрелища? Наверное, крупно вложился?

– Что такое деньги? – философски ответил Президент, но с лукавой искринкой в глазах. – Вздор! Конфетти, радующие глаз во время праздника, а после – сжигаемые с прочим мусором. – И с грустью добавил. – Надо порадовать народ. Для народа готов на любые жертвы.

– Но ведь он тебя не любит? – спросил гость с недоумением. – А народ, не любящий своего правителя, не достоин даже конфетти.

Президент раздражённо вскинул голову и зло глянул в сторону тёмного силуэта.

– Сегодня не любит – завтра полюбит! – ответил он на высокой ноте. – К тому же, это всего лишь сон. Да и метод кнута и пряника ещё никто на отменял. А он почти всегда срабатывал.

– Тут ты прав, – согласился незнакомец и встал, – срабатывал всегда… почти. – И опять спросил. – А ещё я слышал, звёзд эстрады первой величины заманил?! Футбольный матч устраиваешь с участием мировых звёзд?!

– Да, – осторожно ответил Президент, не зная, к чему все эти вопросы, – зама… пригласил, устраиваю. А что в этом плохого?

– Ничего, – меланхолично ответил гость и, хмыкнув, саркастически заметил. – Скоро звёзд на земле будет больше, чем в небе. – После этого перешёл к делу. – Ну, ладно, уговорил, устрою ещё одну шутку по такому случаю. Только, вот, не знаю, кому будет весело, а кому может стать сердито.

Президент открыл было рот для искренних благодарностей, но последняя фраза его сильно смутила и вынудила временно рот прикрыть. И пока он собирался с мыслями, чтобы задать хитрый, наводящий вопрос для уточнения, кому же, всё-таки, будет весело, а кому может вдруг стать сердито, гость сухо пожелал Президенту весёлого праздника и таинственно исчез.