– Не думаю, что он предал или его перекупили. Случись такое, они бы не допустили самой попытки. Всякое могло произойти. Ведь до сих пор никто не узнал всей правды, – настороженно ответил Джан Ву.

Генерал задумчиво постоял, повернулся и неспешно пошел по дорожке.

– А ты помнишь, что последовало после этого? Более весомого повода для расправы над неугодными и не придумаешь. Много крови пролилось. Сколько безвинных тогда пострадало. Всего один промах и столько смертей, – генерал подошел к скамье и опустился на нее, жестом приглашая присесть собеседника. Тот поблагодарил генерала вежливым кивком и опустился на скамью, на самый краешек сиденья. Генерал долго молчал, вглядываясь в небесную синеву.

– Скажи мне, Джан Ву, ты что-нибудь знаешь о горе Шаньдун? – взглянув на него, улыбнувшись с каким-то сарказмом, вдруг спросил генерал.

– Я слышал, что она находится в княжестве Лу, между княжествами Ци и У. Между бывшими княжествами, – поправившись, ответил тот. По тому, как он при этом напрягся, было заметно, что он уловил перемену в теме их разговора, но пока не понимал, к чему она приведет. Он не сводил глаз с лица генерала, внимательно всматриваясь в его профиль.

– А слышал ли ты о том, что там произошло почти три с половиной сотни лет назад? – вновь спросил генерал.

– Прости, да цзян, ничего в голову не приходит, – виновато пожав плечами, часто заморгав, тихо ответил тот.

– Я тоже до определенного времени не знал, – спокойно произнес генерал и как-то с оттенком сожаления вздохнув, продолжил: – Там родился Кун фу цзы. Достопочтенный учитель Кун. Два года назад по приказу с самого верха сожгли все его книги, все его труды и живьем закопали более четырехсот его учеников и последователей. Выходит так, что весь его многолетний труд в один день превратился в пепел. Но самое странное в том, что до этого приказа там же, на самом верху, издали другой, тайный приказ, согласно которому со всех этих книг сделали по одной копии. И знаешь, где они хранятся? – генерал с иронией щелкнул языком, жестко хлопнул ладонью по колену и, не дожидаясь ответа от собеседника, сам же ответил, – здесь. В императорской библиотеке.

Джан Ву удивленно смотрел на него. Генерал уже не улыбался. Джан Ву заметил, как изменилось выражение его лица. Оно вновь обрело суровый вид.

– Ты думаешь, что надо мной свершили суд и отправили на целый год на каторжные работы за какие-то мои прегрешения? – генерал повернулся к нему и пристально посмотрел ему в глаза. – Так вот, знай, уважаемый Джан Ву, я Гуан, Си, заслуживший свой высокий чин да цзяна в боях кровью и потом, ранами и болезнями, жаждой и голодом, да цзян, не видевший за свою жизнь ни одного человеческого рождения, но повидавший тысячи смертей. Всего лишь одного шелкового клочка с переписанным кусочком текста из какой-то там книги Кун фу цзы, найденного у моего какого-то недоумка родственника, которого я в жизни не видел, хватило для того, чтобы перевернуть мою жизнь, втоптать в грязь мое имя. Да, я выдержал и эти невзгоды. Но для чего? Кто я теперь? Кому нужны все мои былые заслуги? Кем я стал? Все копии книг этого Кун фу цзы пылятся в хранилище, и многие из тех, кто отправил меня на то судилище, имеют к ним доступ и наверняка читают их, но с ними ничего худого не происходит, а меня всего лишь за этот кусочек текста, которого я не то что не читал, но и никогда не видел, безвинно, да еще с таким позором сбросили на самое дно, туда, где по праву гниют воры, казнокрады и прочий жадный, глупый и трусливый сброд. Да, вот теперь я очень хотел бы прочесть хоть что-нибудь из трудов Кун фу цзы, но только лишь для того, чтобы знать, за что меня так наказали. Я, как и многие, слышал о нем, но мне было не до него. Времени не было. Каждый миг своей жизни я исполнял свой долг, – генерал отвел от Джан Ву наполненный злобой взгляд, замолчал, затем подался вперед и порывисто встал. Джан Ву замешкался на миг и тоже вскочил на ноги. Генерал потер рукой грудь, успокаиваясь, несколько раз глубоко вдохнул, после чего вновь опустился на скамью. Джан Ву в растерянности продолжал стоять. Придя в себя, генерал взглянул на него и произнес уже более спокойным голосом: – Но теперь я знаю, для чего все это я пережил.

Джан Ву уже с пониманием смотрел на него.

– Твои люди готовы? – спросил генерал.

– Да, да цзян, – тихо ответил тот.

– У нас будет только один-единственный шанс. Один. Ты понимаешь это? Мы обязаны использовать его безошибочно. Другой такой возможности больше не будет. Времени очень мало. Там, в мастерских, мне оставалось пробыть всего лишь несколько дней, и я освободился бы точно в срок и без проблем. К тому же нам не пришлось бы использовать немого в качестве беглеца и таким образом вводить в заблуждение старшего надзирателя, дабы иметь еще несколько дней. Он, видимо, пока верит в то, что я ищу немого, и пребывает в ожидании моего возвращения и не предпринимает мер по поиску меня и немого. Только поэтому мы имеем небольшой запас времени, но насколько хватит его терпения, я не знаю, – генерал поднялся.

– Я понимаю, – склонил голову Джан Ву, – вот только…

– Тебя что-то беспокоит? Говори, – генерал положил руку ему на плечо.

– Прости, да цзян, я не сообщил сразу. Немой заговорил, – не поднимая головы, произнес Джан Ву.

– Почему тебе это не по душе? – искренне удивился генерал.

– Вдова сообщила нечто странное о нем, о его необычном поведении. Он признался ей, что незадолго до случившегося с ним он видел и ее саму, и сына ее. Будто бы они оба привиделись ему, – более решительно произнес Джан Ву и взглянул в глаза генералу.

– Да, это интересно, – согласился генерал.

После недолгих раздумий он повелел: – Доставь их порознь этой ночью ко мне во второй дом.

– Будет исполнено, да цзян, – Джан Ву почтительно кивнул. Он понял, что разговор на этом окончен, склонил голову, развернулся и торопливо направился к выходу. Вдали послышались удары в барабан. Их было шесть. Наступило сы, время к полудню.

* * *

Ту Доу ничего не мог понять. Какие-то люди вдруг ворвались среди ночи в лачугу, схватили его, накинули ему на голову мешок, связали за спиной руки, затолкали в повозку и куда-то долго везли, после чего так же грубо втащили в какое-то помещение и бросили на пол. Только здесь, после того как убрали от него руки, ему пришла в голову страшная мысль о том, что это надзиратели из поселения с мастерскими все-таки нашли его и теперь последует наказание за неявку обратно. Он с трудом, упираясь локтем в пол, встал на колени. Кто-то рывком сдернул с его головы мешок. Он прищурился от яркого света факелов, но сумел рассмотреть человека, сидящего перед ним за столом. Это был мастер, назначенный старшим в их группе.

– Освободите его, – произнес тот.

Кто-то тут же развязал веревку на руках Ту Доу.

– Подойди и присядь, – приказал старший.

Ту Доу поднялся, пошатываясь, подошел к столу и, растирая запястья, сел на стул.

– Выпей вина, – налив вино из кувшина в чашу, предложил старший.

Ту Доу дрожащей рукой взял чашу и одним большим глотком влил в себя уже ставший знакомым напиток. Страх, закравшийся было в его душу, стал ощутимо отступать. Присутствие знакомого человека, да к тому же бодрящее действие вина довольно быстро вернули ему самообладание. Старший смотрел ему прямо в глаза. Ту Доу не отводил взгляда.

– Немой, я с большим трудом нашел тебя. Ты решил сбежать? – спокойно спросил старший и вновь наполнил чаши.

Ту Доу виновато опустил голову. Ему стало неловко перед старшим. Он все понимал. Ведь тот был назначен ответственным за всю их группу и с него, случись что-нибудь, будет строгий спрос. И это случилось. Только он, Ту Доу сильно подвел его, так как не вернулся, а вины старшего в случившемся с ним не было. Чем дольше молчал старший, тем тяжелее на душе становилось ему. Чувствуя на себе взгляд старшего, не выдержав затянувшегося молчания, Ту Доу поднял голову, посмотрел в глаза старшему и не очень уверенно кивнул.

– Я хотел бы поверить тебе, немой. Но ты со мной не откровенен. За эти дни многое изменилось. И я и ты стали другими. Ведь так? – старший говорил спокойно, откинувшись на спинку стула, вертя пальцами чашу с вином. – Я мог отдать тебя надзирателям без этого разговора с тобой. Меня бы простили, а тебя очень жестоко наказали бы. Ты хочешь этого?

Ту Доу мотнул головой, давая понять, что, конечно же, не хочет этого.

– Тебя ищут, – сделав глоток вина, старший посмотрел на него. – И скоро, поверь мне, обязательно найдут. Я ведь нашел тебя. Теперь твоя судьба, а может, и жизнь, зависит только от моего решения. Но ты мне не нужен. Какая польза от тебя? – Старший подался вперед, поставил чашу и пристально уставился ему в глаза. Ту Доу видел перед собой совершенно другого человека, не того, кто был весел и приятен, кто водил их по городу, угощая едой и вином, заботясь о них, будучи мягким в характере. «Прав ты. Мы оба изменились», – подумал Ту Доу, вспомнив его слова.

– Так что ты надумал? Эта наша с тобой встреча может стать последней, но ее исход для каждого из нас будет разным. Выбирай. Ты уже понял, что я могу и знаю многое, – старший продолжал смотреть ему в глаза, но его взгляд уже не был жестким, как прежде, а в голосе смягчился напор.

– Пусть все выйдут, – как-то обреченно вздохнув, тихо попросил Ту Доу.

Старший слегка шевельнул кистью, словно смахнул крошки со стола. За спиной Ту Доу послышались удаляющиеся торопливые шаги. Скрипнула дверь. Они остались наедине.

– Я не знаю, кто ты, как оказался в мастерских, как нашел меня, но у тебя ничего не получится, – взволнованно начал Ту Доу, но тут же поперхнулся, взял чашу и отпил вина.

– Что не получится? – удивленно спросил старший.

– Знатный человек, дорога, ты, лучник, – произнес Ту Доу.

По изменившемуся в одно мгновение лицу старшего было заметно, что он поражен до крайности от услышанного. Он весь словно окаменел.

– У меня было видение. Ночью. Перед приходом твоих людей, – немного успокаиваясь, тихо продолжил Ту Доу.

Старший медленно поднялся, пальцами обеих рук стал сильно растирать лоб, затем так же медленно опустился на место и растерянно уставился на Ту Доу. Лицо его стало мертвецки бледным, а со лба по щекам обильно стекал пот. Он перевел взгляд на столешницу, рукавом вытер лицо и вновь уставился на Ту Доу, который все это время настороженно наблюдал за ним.

– То знатный человек, то вдруг уже не он, – сжимая ладонями чашу, сперва влево, потом вправо повел руками Ту Доу.

Старший смотрел на него остекленевшими глазами.

– То он, то вдруг другой, – слабеющим голосом почти прошептал Ту Доу и окончательно растерявшись, пожал плечами.

– Кто ты? – подавшись через стол, наконец процедил сквозь зубы старший.

– Ту Доу, – осевшим голосом тихо прохрипел свое имя Ту Доу.

– Почему не получится? Как ты это понял? – продолжал цедить слово за словом старший.

Ту Доу подался от него назад, пока не уперся спиной в спинку стула и, зажмурившись, словно ожидая тумака, прохрипел: – Он это не он.

Старший устало склонил голову, затем сильно хлопнул ладонью по столу и рухнул на место. Посидев какое-то время молча, без движений, прикрыв веки, он вдруг яростно вскинул сжатые кулаки и обрушил их на столешницу, гневно произнеся: – Предатель!

Тут же в помещение вбежали люди, крепко схватили Ту Доу и замерли в ожидании дальнейших повелений.

– Отвезите его ко мне, отмойте, переоденьте и накормите. Пусть отдохнет, – генерал поднялся и подошел к стоявшему чуть в стороне Джан Ву. Ту Доу увели.

– Сегодня ты нужен мне, – жестко произнес генерал и решительным шагом направился к двери. Послышался отдаленный удар в барабан. Наступило цзы, время к полуночи.

* * *

– Человек сообщал еще что-нибудь? – спросил генерал.

– Больше ничего, – ответил Джан Ву.

Они вдвоем сидели в креслах с высокими спинками напротив друг друга на тускло освещенной террасе второго яруса большого дома. Сменив простой короткий халат, в котором встречался с немым, генерал вновь был облачен в куань-инь, но на этот раз желтого цвета, и поверх него на нем был одет халат мань, с застежкой под правой рукой, на котором были вышиты изображения драконов. Была полночь. Город спал, погрузившись в тишину. Просторный ухоженный сад утопал в бледном лунном свете, и только узкие каменные дорожки, петляя между деревьями и кустами, местами слегка поблескивали от влаги, оставшейся после вечернего полива садовником.

– С утра постарайся встретиться с ним. Причину обдумай сам. Он должен понять, что побеспокоил ты его не зря. В беседе с ним особое внимание удели его поведению. При этом узнай, что происходит там у них. Может так случится, что эта встреча с ним будет последней, – генерал прикрыл веки, склонил голову и потер пальцами переносицу. Джан Ву внимательно слушал его, не сводя глаз с его лица. Он понял, что тот чем-то сильно встревожен и явно нервничает.

– Как там наш охотник? – после недолгой паузы спросил генерал.

– Он всем доволен. Усиленно готовится. В город еще ни разу не просился. Никаких разговоров ни с кем не затевал. Попыток сблизиться с кем-то не было. Иных интересов не проявлял. Все самые малые подвижные цели на предельном отдалении поражает точно и быстро. Работает по повозке в движении. Должная злость не убавилась, – строго по-военному ответил Джан Ву.

– Что с вдовой? – выслушав его, спросил генерал.

– Ее больше нет, – коротко ответил Джан Ву.

– Кто осматривает дорогу?

– Лао Кэ. Вернется вечером.

– Передай ему, пусть срочно узнает все о немом. Все и срочно. А теперь отдохни немного. День предстоит трудный, – генерал поднялся.

– Слушаюсь, да цзян, – Джан Ву вскочил на ноги, поклонился и удалился.

Генерал заложил руки за спину, развернулся и подошел к краю террасы. «Сяо Лонг. Мой человек. Или уже не мой? Если это он, то почему до сих пор за мной не пришли? Выжидают дня исполнения? Хотят наверняка уличить меня в измене? Зачем зря тратить время? Глупо. Если Сяо Лонг предал меня, то какой еще милости он ожидает за это? Должность тин вэйя и так высока. Он ведает всеми тюрьмами и казнями по всей империи. Его услуги я оплачиваю сполна. Сам он вне подозрений. Даже Джан Ву не видел его лица и не знает о том, кто он. Боится утратить свое положение? Может быть. Ведь в случае моего успеха в империи грядут огромные перемены. Изменения коснутся всех. Но не доверять мне у него нет оснований. Он знает, что его помощь будет особо отмечена. При моем провале он остается в стороне, ничем не рискует и ничего не теряет. Так чего же может бояться человек в его положении? Только одного. Моего пленения и того, что я не смогу выдержать пыток и назову его имя. Вот чего он опасается большего всего», – осененный догадкой, генерал вернулся и устало сел в кресло. На низком столике перед ним уже стояли кувшин с вином и наполненная чаша. По старой давней привычке из всех крепких напитков он отдавал предпочтение простому желтому вину. Взяв чашу, пригубив ее, он вновь погрузился в думы: «Немой вдруг заговорил. Ту Доу. Странный человек. За ним никто не стоит. Это точно. Почему именно теперь он заговорил? Обладал ли он речью когда-нибудь или родился таким? Скоро я узнаю о нем все. Видение у него было. Этого не признать нельзя. Узнать о моих планах он не мог. В городе мои люди следили за каждым его шагом. Сообщить кому-то о своем последнем видении, судя по его словам, он не имел возможности. Попросту не успел. Его доставили ко мне почти сразу после видения. Вдова всегда была под наблюдением. Может, он на самом деле провидец? Если это так, то получается, что все, что я готовлю, обречено на провал. Он видел знатного человека. Нет сомнений в том, что видел он императора, но, не зная его в лицо, называл его так. Видел меня и лучника. Видел и дорогу. Все совпадает. Он сказал мне, что у меня ничего не получится и что знатный человек то он, то вдруг не он. Что это значит? Образ императора менялся на чей-то другой. А это значит, что не император будет на его месте, а кто-то другой, и поэтому у меня ничего не получится. Вот оно как! Двойники. Их у него много. И здесь все совпадает. По указанной Сяо Лонг дороге сам император не последует. Туда выступит кто-то из многочисленных двойников. Он отправится по другой дороге. Но это все-таки случится в назначенный день. Сяо Лонг либо сам не знает точного маршрута следования императора, либо его ввели в заблуждение, либо он обманывает меня. Если первое, то тогда зачем он сообщает мне полуправду, честно указывая на день и солгав о дороге? Второе исключено. Ему абсолютно доверяют при дворе. Остается третье. Но оно очень совпадает с первым по своим последствиям. Я прав. Мой Сяо Лонг уже не мой. Он предатель и узнать точные сведения о дороге мне теперь не у кого. Известен день и больше ничего. Дворцов у императора сотни, несколько десятков из них летние и расположены они во всех направлениях от столицы на расстоянии в восемьсот ли. Дорог, ведущих от города к этим дворцам и соединяющих сами дворцы, еще больше. Мне понадобится целая армия, чтобы хватило людей перекрыть каждую из них, а у меня всего лишь один охотник. Что мне делать теперь? Как поступить? У меня был один только шанс, и тот уже ускользает. А если это все же не Сяо Лонг? Если кто-то другой, то кто? Впрочем, это уже не имеет значения. Провидец невольно выбил у меня землю из-под ног». Генерал сделал еще один небольшой глоток вина, поднялся, подошел к краю террасы и продолжил свои размышления: «Охотника жаль. Он живет лишь одной жаждой отмщения за убиенного людьми императора его единственного младшего брата. Он уверен, что император следовал тогда по дороге и его охрана, заметив на валу юношу, пристрелила его. А ведь это я руками Лао Кэ лишил жизни ни в чем неповинного мальчика. Император находился в другом месте и дорога была пуста. Что поделаешь, такова суровая правда жизни. Охотник, сам того не ведая, стал причиной гибели брата. Такого меткого стрелка мои люди долго не могли найти, хотя объездили все окрестности. Доброе, но прославленное каким-либо достижением имя не всегда приносит счастье. Выделяться чем-то среди толпы и продолжать находиться в ней порой не очень полезно и даже опасно. Люди не способны долго восхищаться чьей-то особенностью, и она непременно станет для них предметом черной зависти. Зачастую такой человек становится изгоем либо умирает. Да, вот так и не иначе устроен жестокий мир людей. От охотника придется избавиться. Даже тот, кто приносит пользу или же стремится к этому, однажды превращается в неугодного и лишнего. Все сводится к необходимости, а она является следствием определенной причины, которая в свою очередь является следствием другой причины. Неразрывная череда следствий и причин, которые тянутся вереницей, словно караван, и имя этому каравану – жизнь. У каждого человека свой караван. Если попытаться расставить все эти следствия и причины в строго определенной последовательности до самой первопричины и обозначить каждую из них одним словом, то в моем караване они назывались бы так: необходимость, зависимость, безысходность, ограничение, активность, неудовлетворенность, честолюбие, значимость, самооценка, достижение, полезность, целесообразность, трудолюбие, цель, желание, возможность, способность, разум и природа. Первопричина, конечно же, таится в природе, а в ней все взаимосвязано и неразделимо, а стало быть, имеет свою зависимость и необходимость. Получается так, что абсолютной независимости, означающей полную свободу, нет, ее вообще не существует. Жизнь человеческая – это череда осознанной необходимости и недоосознанной зависимости. Каждый разумный человек может понять необходимость в чем-либо, но ему не всегда удается познать зависимость от чего-либо. Останься на всей земле всего один человек и тогда, рассчитывая только на себя, он поймет, что необходимо ему для жизни, но не сможет познать до конца, от чего еще зависит она. Это и есть доступная мне истина. Я понимаю, что необходимость в охотнике для меня почти отпала, но он еще не знает, что его судьба зависит отныне от моего решения». Генерал устало опустил чашу на столик и направился в свои покои. Время для него как никогда прежде стало бесценным, но силы нужно было восстанавливать, а для этого следовало немного отдохнуть. Вдали послышались два удара в барабан. Наступило чоу, время к петухам.

* * *