Отзывы на книги автора «Михаил Лермонтов»

УМРЕМ ЖЕ ПОД МОСКВОЙ, КАК НАШИ БРАТЬЯ УМИРАЛИ!

УМРЕМ ЖЕ ПОД МОСКВОЙ, КАК НАШИ БРАТЬЯ УМИРАЛИ!

«О, поверьте, мы еще не раз с ним встретимся на дороге жизни и встретимся не так холодно, как ныне.»

«Одним словом, он пошел по следам древних волокит и действовал по форме, классически.»
(Михаил Лермонтов. «Княгиня Лиговская».1837)

«Бедный, невинный чиновник! он не знал, что для этого общества, кроме кучи золота, нужно имя, украшенное историческими воспоминаниями (какие бы они ни были) …»
(Михаил Лермонтов. «Княгиня Лиговская». 1837)

ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Неоконченный роман М. Ю. Лермонтова «Княгиня Лѝговская» очень напоминает выходку подростка с ущемлённым самолюбием. Известно, что он во многом автобиографичен. Для автора свойственно было, по его же выражению «Теперь я не пишу романов – я их делаю», взятому из письма к Верещагиной (весна 1835), совершать неблаговидные поступки, затем описывать их в своих произведениях.

***
Мы ещё не знаем имён персонажей и героев неоконченного романа М.Ю. Лермонтова «Княгиня Лѝговская», как автор с ходу в карьер окатил своего читателя … ненавистью. Вот она – живая, трепетная, непонятная, беспричинная – в лице молодого чиновника. Ни имени пока нет, ни звания, ни чина: ничего, кроме ненависти, плещущей в нём, словно в сосуде. Пустой человеческий «сосуд» с ненавистью внутри, идущий от Департамента в 4 часа пополудни по Вознесенской улице Петербурга 1833 года.

Шёл по городу … нет, не волшебник. Чиновник. И нёс свою ненависть на фоне козырька бесформенного своего же картуза, ваточной шинели с старым бобровым воротником и сумерек. Мечтал о вкусном ужине.

Позвольте! Но тогда уж для ненависти места нет. Тут уж или – или. Или злоба, вытесняющая все остальные чувства, или – мечтания: есть хочу! И больше ни о чём не думается, ибо базовый инстинкт по пирамиде Маслоу: сначала пища, а потом уж и можно ненавидеть.

Да не тут-то было! Этот «сосуд с ненавистью» ведёт себя необычно. Вы только полюбуйтесь на него.

«… казалось, он не торопился домой, а наслаждался чистым воздухом морозного вечера, разливавшего сквозь зимнюю мглу розовые лучи свои по кровлям домов, соблазнительным блистаньем магазинов и кондитерских; порою подняв глаза кверху с истинно поэтическим умиленьем, сталкивался он с какой-нибудь розовой шляпкой и смутившись извинялся …»

Конфуз получается, однако. Не потому ли наш голубчик (как бишь его там?) едва под Ваську не угодил. Был бы раздавлен. Как муха. Кто такой Васька? – А это рысак гнедой. Тогда ведь на лошадях гоняли по «прошпекту». А чиновник – ножками, пешочком. Завидно ему …

А вот сами попробуйте-ка раздвоиться. Это чтоб снаружи – розовая пастила сахарная, а внутри плещет вот то – оно самое. Да ещё и с завистью. Ненависть скрыть можно, а зависть – труднее. Зато зависть скоро переходит в ненависть.

А поскольку роман автобиографичен, то лично я проецирую описываемые эмоции на самого автора: он знает то, о чём пишет. Это его «золотая рыбка», исполняющая желания, – душа.

Всю жизнь ненависть преследовала М.Ю. Лермонтова по пятам. И сам он возбуждал её немало. Словно она вливалась в него, как в сообщающиеся сосуды: вольётся в один, а из другого – выплёскивается, если не установить равновесие.

Вот так Лермонтов создаёт интригу уже с первых страниц романа. И текста ещё немного. А многое уже сказано. И эмоций – много. Особенно – ненависти. А ей, как известно, нужен выход.

«… и с этой минуты перенес он всю ненависть, к какой его душа только была способна, с извозчиков на гнедых рысаков и белые султаны.»

… Нам же Михаил Юрьич ужо и приключений наобещал. Ждём-с.

Рассказчик – некто безымянный. Что он видит, о том и повествует.

Лермонтов не пожелал сделать рассказчика бесстрастным. Рассказчик, словно двойник главного персонажа – Жоржа Печорина (не тот самый Печорин!), в разы эмоционально усиливает его психологический портрет, написанный негативными красками. И это производит отнюдь не приятное впечатление.

Кажется, что Печорин манипулирует, как сознанием рассказчика, так и читателя. Читателю ничего не остаётся, как смотреть и видеть (!) картину глазами Печорина при поддержке рассказчика.

А если вам главный персонаж не симпатичен? Он – ваш противник. Тогда он действует при поддержке тяжёлой артиллерии: сам повествователь на его стороне – бьёт точно в цель!

Кстати, Мишель любил привлекать на свою сторону друзей, заручаясь их поддержкой. Вот и «Княгиню Лѝговскую» они пишут вдвоём: с Раевским. Да и в интригах против Сушковой он использовал её же ближайшую подругу и его родственницу – Верещагину.

***
В романе два потока повествования: сюжетная линия «Печорин» и – «Крáсинский». Они пересекаются.

Станислав Крáсинский – небогатый чиновник, сотрудник департамента государственного имущества. Беден. Бесславен. Ни друзей, ни товарищей, ни милой подруги. Единственная привязанность – старушка-мать. Она для него – всё. Настолько ВСЁ, что он, дворянин, человек чести, готов поступиться ею, не приняв вызов на дуэль, будучи жестоко униженным в чувстве собственного достоинства и раздираемый страстями.

Красинский, в отличие от непривлекательного Печорина, высок и невероятно хорош собой. Прототипом этого персонажа стал близкий друг Лермонтова – С.А. Раевский (1808-1876), который действительно служил в Департаменте государственных имуществ.

Конфликт возникает между незаметным чиновником из дворянского сословия, страдающим от бедности, – это его едва не задавил на санях другой дворянин – офицер Жорж Печорин – очень богатый по меркам того времени.

Печорин с первых же страниц романа предстаёт подлым человеком: скрылся с «ДТП», хвастался в театре перед случайными «друзьями» своей лихой ездой, гнедым рысаком и тем, что едва не задавил человека (!).

Однако он трус: боится попасть в историю. Чтобы приспособиться к жизни в свете, необходимо соблюдать правила: быть незаметным – не попадать в истории, ни в плохие, ни хорошие.

Возбуждать ненависть в людях – насущная потребность Григория Печорина. Он ею питается, как вампир кровью своих жертв. И, как вампиры не выносят дневного света, так Печорин не выносит историй: пересудов, сплетен … Они могут стоить карьеры, положения в обществе …

Сообщающиеся сосуды: нужно самому наполняться ненавистью, чтобы возбуждать её в других. Можно ли при таких вводных быть «обласканным толпой»? – Это вряд ли. Ты будешь замечен. Но не любим. Что остаётся тебе? – Научиться возбуждать любовь. Мимикрировать. Приспосабливаться.

А разве сам Лермонтов не такую жизненную парадигму избрал для себя? «Ночное светило русской поэзии» по выражению Дмитрия Мережковского (годы жизни 1865 - 1941). Есть в этом что-то тёмное, тайное, вампирское, двухмерное: не «Светить всегда, светить везде», а только – ночью …

Литературный, вымышленный персонаж – Печорин Григорий Александрович – зеркалит страсти и внутренние природные убеждения своего отца-создателя – М.Ю. Лермонтова. Поэтому так интересно читать роман, в котором в главной роли прототип автора – Жорж Печорин.

Для писателей – удачная возможность выплёскивать бушующие страсти, сводить счёты, если не в жизни, то – на бумаге. Мишелю Лермонтову удавалось совершать и то, и другое: сначала в жизни, устраивая какую-нибудь пакость, а потом описывая эти действия в повести, или романе.

***
В «Княгине Лиговской» много психологизма. Этим роман приближается к произведениям нашего времени.

Вот два персонажа, наполненных ненавистью. Только ненависть ненависти – рознь. Она зависит от вектора направленности. У Красинского с «прекрасным лицом» – вовне. Но можно ли утверждать, что он не потерян для общества?

«ʺХорошо, – подумал он, удаляясь, – будет и на нашей улице праздникʺ, – жалкая поговорка мелочной ненависти.»

Печорин, имея неприятную внешность, полон ненависти к себе. Проявления такой ненависти могут быть бесконечно многообразными вплоть до … любви к себе. «От ненависти до любви расстояние короче, чем от любви до ненависти». Только вот любовь эта – извращённая.

Нарциссическое расстройство личности (НРЛ) характеризуется любовью к себе … ненастоящему, а идеализированному образу. Вот почему нарцисс ищет в своих жертвах качества, ему недостающие для созданного идеала. Таким образом он возвеличивается в собственных глазах, пуская пыль в глаза окружения. Себя любить ему не за что. Себя – он ненавидит: его ненависть направлена не только вовне, но и внутрь себя. Вот что страшно. Саморазрушение. Оно определяет судьбу поэта.

Человек, не способный полюбить себя, других любить не может. Он способен лишь изображать любовь, имея о ней собственное представление. Вот, что думают о любви Печорин и рассказчик:

«Грустно, а надо признаться, что самая чистейшая любовь наполовину перемешана с самолюбием.»

Нарцисс – жертва самого себя. Разрушать, крушить, ломать, заставлять страдать, извлекая из страданий других энергию. Нарциссическая личность – ещё и энергетический вампир.

Высосав из нарциссического ресурса всё, чем тот обладал, этот ресурс становится ему не нужен: он бесконечно презираем им. Ему нужна новая жертва. Это находит подтверждение, как в незаконченном романе «Княгиня Лѝговская», так и в реальной истории Лермонтова и Сушковой.

Присмотритесь к Григорию Печорину, и вы увидите характерные черты нарциссического расстройства личности. Да вот хотя бы это:

«Увлекаясь сам наружной красотою и обладая умом резким и проницательным, Печорин умел смотреть на себя с беспристрастием и, как обыкновенно люди с пылким воображением, переувеличивал свои недостатки.»

Лермонтов, на мой взгляд, – злокачественный нарцисс: прекрасно сумевший адаптироваться в обществе оборотень. Владимир Сергеевич Соловьёв (годы жизни 1853 – 1900) самым первым назвал Лермонтова оборотнем, определив, к тому же, его последний проступок в отношении Мартынова, как злокачественный.
***
Женские персонажи.

Сначала нам представляют Лизавету Николаевну Негурову. Прототипом этого образа послужила Екатерина Александровна Сушкова (Хвостова). Как известно, она служила Лермонтову в своё время нарциссическим ресурсом. Красавица со стройным станом, длинными до пят (!) и чёрными, как смоль, волосами, огромными чёрными глазами и смугловатой кожей. Умна. Образованна. Именно такие умницы-красавицы в классическом варианте становятся жертвами хищников-нарциссов.

Уж и поиздевался Мишель Лермонтов над Катериной Сушковой! Расстроил намечавшийся брак с Лопухиным (удачная партия), насмехался над ней на глазах света, а потом – бросил, сначала влюбив в себя.

Чтобы читатель не сомневался в том, что перед нами «Ужель та самая» … Екатерина Сушкова, автор матушку Лизаветы Негуровой нарекает Екатериной.

И не насмешкой ли над Лизаветой является описание её горничной – Марфуши?

«Лизавета же Николавна… о! знак восклицания… погодите!.. теперь она взошла в свою спальну и кликнула горничную Марфушу – толстую, рябую девищу!.. дурной знак!.. я бы не желал, чтоб у моей жены или невесты была толстая и рябая горничная!.. терпеть не могу толстых и рябых горничных, с головой, вымазанной чухонским маслом или приглаженной квасом, от которого волосы слипаются и рыжеют, с руками шероховатыми, как вчерашний решетный хлеб, с сонными глазами, с ногами …»

И это лишь частица всего многословного издевательства над Марфушей. Неловко даже ни читать, ни приводить целиком здесь этот «портрет». Боже мой … какая гнусность. Зачем? Это мерзко.

После такого высмеивания горничной что бы вы подумали о её барыне? Драгоценный камень требует дорогой оправы. А тут … Вот такое «завуалированное» издевательство не над Марфушей, а над Лизаветой, которое заканчивается так:

«… о, любезные друзья, не дай бог вам влюбиться в девушку, у которой такая горничная, если вы разделяете мои мнения, – то очарование ваше погибло навеки.»

Кто это говорит: рассказчик или главный персонаж? Оба! Вот почему – тяжелая артиллерия.

Лермонтов, на мой взгляд, владеет в совершенстве методами психологического насилия, бессовестно эксплуатируя положение писателя, являя особый цинизм и жестокость: в случае издания романа Екатерина Сушкова прочла бы эти колкости, «тяжёлые для самолюбия и сердца». Не всякий способен такое вынести. А Мишелю всё мало …

И он не успокаивается на этом. Продолжает издеваться над Лизаветой – 25-летней «отцветшей красавицей». Не стану приводить того, что лично о ней поведал рассказчик. Стыдно должно быть Лермонтову, когда все знали, какой хорошенькой была Сушкова и каким косолапым, кривоногим, хромоногим, большеголовым, кифозным коротышкой (169-170 см) с редкими усишками и волосами на самом деле был Лермонтов. Хотя психопаты («негодяи») не ведают стыда. И мстить могут своей жертве даже, сошедшей в могилу.

Забавно, что даже в определении своего главного персонажа – Жоржа Печорина, как «негодяй», сквозит некое поощрение, ласковое потрёпование по щёчке: мол, не он один такой на свете.

«… все его путешествия ограничивались поездками с толпою таких же негодяев, как он, в Петровский, в Сокольники и Марьину рощу.»

Перед читателем предстанут в качестве ярких иллюстраций все этапы (круги) манипулирования хищника своей жертвой. Уже только ради этого роман стоит прочитать: познакомиться с приёмами низведения жертвы до состояния «ничто». Вряд ли Лермонтов был знаком с психологией. Манипуляциями закомплексованной личности с оскорблённым самолюбием движет ненависть. И все они метко попадают в цель: унизить, растоптать …

***
Не трудно догадаться, что другой женский персонаж – Вера Лѝговская будет идеализирован в пику презираемой и ненавистной Катеньке Сушковой, всего-то на 3 года старше Лѝговской. И это тоже ничто иное, как «ужимки и прыжки» деструктивной личности, жаждущей отомстить по полной.

… Своё отношение к роману, думаю, я выразила, не касаясь его содержания, развития сюжета. Интригу не нарушила.

Роман – неоконченный. Как и моё впечатление об этой книге. Ещё многое осталось невысказанным …

Читайте и вы всё поймёте сами. Делитесь своим мнением. Не только книги, но и мнения о них помогают расти. Иногда потому что. А иногда вопреки.

P.S.
Если бы не знать душевные качества М.Ю. Лермонтова с его очевидным злобным нарциссизмом, то ряд отсылок в тексте к А.С. Пушкину можно было бы рассматривать, как некий оммаж гениальному поэту. Но слишком маленький временной отрезок отделяет одного от другого для того, чтобы Лермонтов признал превосходство Пушкина и поклонился ему. Нет. Не в его характере. Всё с точностью до наоборот: завуалированная издёвка, вызванная нарциссической завистью. Это моё мнение.

Если интересно, то при чтении романа обратите внимание, где, зачем и почему Лермонтов «шаркает ножкой» в сторону Пушкина…

Пушкин не успел стать жертвой нарциссической зависимости Лермонтова. Но зависть к гению Александра Сергеевича он скрыть не смог. Она проявляется непроизвольно, как неосознаваемый защитный механизм – психологическая рвота (здесь пока ещё – психологическая отрыжка), которую сдержать он не способен.
Смотрите сами. Эпиграф, «охота к перемене мест», «малиновый берет» на старушке (ни к селу, ни к городу), над которой Печорин издевается …

За каждым издевательством Печорина – цинизм и жестокость к реальным людям, которых непросто сломать.

P.S. P.S.
Роман не окончен. Работа над ним застопорилась. Каждый волен думать почему. Я думаю, что «два брата-акробата» (Лермонтов и Раевский) цели своей достигли: поглумились над теми, над кем хотели. И выдохлись. А больше сказать-то и нечего. Психологический стриптиз окончен. Жертвы наказаны.

«Теперь любопытно знать, куда склонится русская публика, на сторону истинного вкуса или на сторону моды.»

Ну не ожидала я такого от Лермонтова. Его стихотворения красивые, интересные, спокойные. А тут такая драма. Можно было ли ожидать от Лермонтова такого накала событий в романе? Я читала, и меня ужасали многие моменты, неужели это правда Лермонтов?
Вадим - это что-то иррациональное, что-то совсем другое в русской литературе. Это триллер того времени. Мне чем-то напомнило Гоголя Тарас Бульба. Не знаю почему.
Но зато красиво показана любовь Ольги и Юрия. Любовь – это поистине что-то прекрасное. То, что не передать словами. Что даст цветы и красоту, даст светлое и прекрасное. И Лермонтов описал такую любовь, вопреки предрассудкам и преградам.
Образ Вадима мне не понравился. Его называли в книге красная шапка, горбач. Квазимодо? Нет, Квазимодо был добрый. А вот Вадим сущая волчья шкура. Сколько ненависти в этом человеке. Сколько презрения к людям, даже к своей родной сестре Ольги.
И тут конечно я первый раз вижу такое в литературе, разве, что у Достоевского в романах Бесы и Братья Карамазовы, было столько мрачных сцен. И вопрос, зачем, что этим хотел сказать автор?
Меня шокировало содержание книги, но я просто не ожидала такого. Даже в какой-то момент хотелось бросить читать, но я решила себя пересилить и дочитала до конца.
Ну, Лермонтов! А ведь с другими его произведениями, не идет ни в какое сравнение. Остальное кажется легким и пушистым. А вот роман Вадим это просто ужас на колесиках. Уж простите меня за юмор в словах, но по-другому я выразится, не могу.
И что подвигло Лермонтова написать такой роман, я толком не знаю. Мне это неизвестно. А вообще я думала, что это повесть. Но потом посмотрела, оказывается роман. И ещё какой, остросюжетный.
Любите Лермонтова? Обязательно прочтите этот роман. Он захватывает и шокирует. Только не читайте детям. Аудитория 16+.

С почти детской непосредственностью Лермонтов проводит прямую аналогию между нищетой (физической) и нищетой (скажем так, морально-гуманистической)..
"-Несколько нищих и увечных ожидали милости богомольцев; они спорили, бранились, делили медные деньги, которые звенели в больших посконных мешках; это были люди, отвергнутые природой и обществом (только в этом случае общество согласно бывает с природой); это были люди, погибшие от недостатка или излишества надежд, олицетворенные упреки провидению; создания, лишенные права требовать сожаления, потому что они не имели ни одной добродетели, и не имеющие ни одной добродетели, потому что никогда не встречали сожаления.
Их одежды были изображения их душ: черные, изорванные."
Из этой же категории и главный герой - Вадим (вернее, не то чтобы главный, но главно-упёртый):
"-нищий стоял сложа руки и рассматривал дьявола, изображенного поблекшими красками на св. вратах, и внутренно сожалел об нем; он думал: если б я был чорт, то не мучил бы людей, а презирал бы их; стоят ли они, чтоб их соблазнял изгнанник рая, соперник бога!.. другое дело человек; чтоб кончить презрением, он должен начать с ненависти!"
Да.. так вот, до последнего времени с чисто гуманистических позиций такая "детская непосредственность" вызывала, скорее всего улыбку (да и сейчас конечно же вызывает).. Но.. как всегда.. появляются эти "но": в свете тектонических сдвигов (бурления черных и левых инсургентов в штатах и других странах "золотого миллиарда") и глобального кризиса неолиберальной идеологии, как раз такие "детские непосредственности" представляются сегодня не такими уж и детскими.. Вот в чем, собственно, основная мысль романа тогда, и актуальная репрезентация её сегодня..
Месть сладка.. пещеры глубоки.. любовь побеждает.. все дела..

Текст идеальный, настолько совершенный, что диву даешься. Жаль, что Лермонтов не дописал эту предысторию, где мы впервые знакомимся с Печориным. И жаль, что вчерась токмо прочитал.

и хотя я очень хорошо читаю побуждения души на физиономиях, но по этой именно причине не могу никак рассказать вам его мыслей.

Вот уж чего никогда не было. Господин Лермонтов путает способности к анализу со способностью разбираться в человеческих эмоциях и отношениях. Последнее ему особенно не близко, ибо результатом этой его деятельности стала смерть.

в нашем бедном обществе фраза: он погубил столько-то репутаций — значит почти: он выиграл столько-то сражений

женщины в наш варварский век утратили вполовину прежнее всеобщее свое влияние. Влюбиться кажется уже стыдно, говорить об этом смешно.

а вот это вот очень похоже на него

в столице все залы схожи между собою, как все улыбки и все приветствия

и это тоже
Современному читателю бьет в глаза частое употребление слова "физиономия", особенно применительно к женскому полу. Но, насколько я понял, сей термин имел не обидный смысл 200 лет назад.

всё это старая сплетница Москва, которая из зависти клевещет на молодую свою соперницу

Москва только великолепный памятник, пышная и безмолвная гробница минувшего, здесь жизнь, здесь наши надежды…

Извечный питерский скулеж

но князь воспитывался в Москве, а Москва такая гостеприимная старушка

а это действительно смешно

как трудно влюбиться в одни душевные качества

Всё-таки оно ближе к нему, нежели бедность: — нет ничего безвкуснее, как быть довольну своей судьбою в скромной хижине… за чашкою грешневой каши.

Да, в этом весь Лермонтов. Мистик типа. Мистицизм - он как духовность. О его наличии даже под пытками не признаются. Но кричат на митингах.

Данная поэма относится к ранним творениям Лермонтова, и может поэтому, она ускользнула от моего внимания, уйдя в тень того же "Маскарада". Но, это произведение довольно уникально.

Во-первых, не смотря на ранний период, здесь такой же прекрасный слог и чувство рифмы, как и в поздних произведениях, а во-вторых, в довольно компактных строках помещается то, что у некоторых писателей ложилось в основу полноценного романа. Это мастерство, в который раз, показывает нам гений поэта, который правильно подобранными словами, закручивает интересный сюжет, дает оценку поступков главного персонажа, его психологический портрет, впускает в текст мистику и выводит, в конце, определенную мораль. И все это, в готическо-романтическом стиле. Это называется талант от Бога и чувство стиля.

В центре произведения, исповедь итальянского аристократа, Джюлио, который, по молодости, разбил сердце, полюбившей его девушке. Более того, он, судя по всему, поступил по-свински, соблазнив ее и бросив, заявив, что брак ему претит, и он собирается посвятить, свою жизнь, путешествиям и увеселениям. Так, как девица была из небогатой семьи, ей ничего не осталось кроме слез и горького проклятья.

И вот, юноша колесит по Европе, а затем влюбляется в загадочную красавицу, которая встречается ему на карнавале, в Венеции, но разве может у эгоиста все хорошо закончится? Оно и не заканчивается, когда он меньше всего ожидает, он сталкивается с наказанием, от сил свыше, и получает кармическое наказание, за свое старое предательство.

Поэма кончается печально, где рассказывается о участи оставленной девушки и о том, что случилось потом с Джюлио, который получил по полной, сей горький урок, и всю оставшиеся жизнь, он каялся, сожалел и вспоминал о искренней любви.

Произведение это красивое, в духе того времени, где безответная любовь и некая мрачность бытия, плюс мистическая составляющая. Рекомендую ознакомится!

Перечитывание "Паруса" привело мне к раздумьям о насущном вопросе, что можно и стоит вносить в школьную программу чтения. Раньше особо меня данная тема не затрагивала, вспоминала только каждый раз перечитывая "Мастера и Маргариту", что вообще не помнила после школы о чем она, абсолютно не прочувствовала тогда той глубины, благодаря которой теперь безумно люблю произведение. Теперь же понимаю, что и поэзия далеко не по возрасту давалась нам в чтение - о каких Ахматовой, Цветаевой могла вообще идти речь, какой Лермонтов, Гете? Да разве понимали мы, даже прочитав разные работы критиков и исследователей творчества, о чем писали Личности (с большой буквы не из-за славы, а благодаря жизненной истории, и не только их, а каждого человека в частности)? Нет. Мы знакомились с именами, а не с душой этих людей.

Поэтический сборник "Парус" представляет читательскому вниманию несколько стихов из серии "школьники поймут" и несколько из серии "слова учеников "что я читаю?"". Несмотря на наличие пояснительных эпиграфов от составителей книги, раскрывающих смысл творений Лермонтова и предпосылок его желания писать именно о том либо другом, на мой взгляд, сборник хорош работой редакторов, но не самим своим наполнением, потому что есть авторы, которых в школе читать нет смысла - не будет понято, прочувствовано... К сожалению, Лермонтов был мной читан в школе (куда деваться, я хорошо училась) и потому не стал любимым, и теперь мне совсем не хочется возвращаться к нему, а все почему? А в силу того, что не время его тогда было читать. Вот и прошел он мимо души моей, да и мимо памяти - возьмусь за "Героя нашего времени" лишь благодаря совести - абсолютно ничего не помню из произведения, хотя читала-анализировала в процессе обучения.

Таким образом, выводы напрашиваются сами собой - читать избирательно, соответственно возрасту и пониманию. К примеру, "Утес", "Нищий", "На севере диком..." окажутся школьникам (аудитория, на которую, собственно и рассчитана книга) "в тему", а вот с "Тремя пальмами" и "Выхожу один я на дорогу..." лучше обождать...

Тема новгородского Вадима, поднявшего восстание супротив Рюрика привлекала писателей со времён драмы Княжнина. По сути это один из первых исторических сюжетов, который реализовывался в русской художественной литературе. Про Вадима начинали писать Жуковский, Рылеев, Пушкин, но все недописав, забросили. Закончил поэму о нём только Лермонтов, хотя у него тоже много недописанного. Итак, Рюрик - тиран, Вадим - тираноборец. Хотя, признаться, ничего из ряда вон, приглашение варягов не представляло. Славянское народовластие порождало борьбу партий, требуется нейтральная фигура со стороны. Так действовал Новгород до 16 века, так приглашал князей хорватский Дубровник, так приглашали поляки королей на польский трон. Князь здесь - скорее министр обороны, чем гражданское правительство, которого можно и нагнать, чем новгородцы частенько и занимались. Но видимо Рюрик, после смерти братьев сосредоточил слишком много власти в своих руках, поэтому - Вадим.

Действие перемежается с красивыми описаниями природы и времён года. Кто любит историю и поэзию - можно читать.

Дочери задали сочинение по стихотворению "Бородино", пришлось вспоминать.
Получилось примерно вот что. Даже интересно, какую оценку нам поставят.

Давно отгремело эхо сражений в войне с французами. С тех пор прошло уже двадцать пять лет, и многие нынешние солдаты, и обычные служивые, и офицеры, родились уже после окончания войны с наполеоновской армией.
Время стерло страшные воспоминания о великих битвах, и у многих из нынешних военных начали возникать сомнения в правильности поступков командования. В первую очередь, конечно, в необходимости отступления от Москвы. Потому молодые солдаты и спрашивают с недоумением:
«Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана…»
Михаил Лермонтов и сам был военным человеком, офицером российской армии, и стихотворение «Бородино» написал в ответ на подобные разговоры, которые ходили между его сослуживцами. Свой ответ автор вложил в уста старого солдата – ветерана войны с наполеоновской армией.
И вот старый солдат, обиженный такими словами не нюхавших пороха юнцов, начинает свой рассказ. Его возмущение чувствуется в сравнении нынешних военных с теми солдатами, кто когда-то стоял с ним в одном строю:
«Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя,
Богатыри – не вы…»
Ветеран рассказывает о великой битве у села Бородино на Москве-реке. Это было крупнейшее сражение Отечественной войны 1812 года. Наполеон бросил на русские укрепления огромное количество войск, и в глазах обычного солдата, неприятельская армия виделась, как стихийное явление. И ему в горячке боя казалось, что все французы двинулись именно на его укрепление.
«Сквозь дым летучий
Французы двинулись как тучи,
И все на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.»
Битва длилась без перерыва двенадцать часов. Солдаты буквально валились с ног не только от ран, но и от обычной усталости, «рука бойцов колоть устала». Страшно представить подобный бой, когда не то, что отдохнуть, глотнуть воды было некогда. Многочасовая, кажущаяся бесконечной битва, оглушительная стрельба орудий, конское ржание, стоны раненных, в таком угаре каждый солдат уже перестал чувствовать что-либо и реагировал лишь на цвет неприятельской формы.
Поле бое было завалено телами убитых и раненных с обеих сторон, солдатам приходилось сражаться среди них, наступать на тела своих товарищей, спотыкаться о них. И когда бой закончился, когда русским войскам все-таки удалось откинуть французов на исходные позиции, когда «считать мы стали раны, товарищей считать», чувства вернулись, и все, кто остался в живых, ужаснулись понесенным потерям, и увидели, насколько «немногие вернулись с поля».
А к французам уже спешило крупное подкрепление, свежее и готовое к бою, в отличие от истрепанных русских войск. И тогда командующий армией генерал Михаил Кутузов дал приказ отступать. Потому старый солдат и завершает свой рассказ такими словами:
«Когда б на то не Божья воля,
Не отдали б Москвы!»